Лёля и Минька Рассказы - Зощенко Михаил Михайлович (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗

Михаил Зощенко

ЛЁЛЯ И МИНЬКА

Рассказы

Предисловие

Жили-были в городе Петербурге брат и сестра…

После этой фразы так и просится рассказ о чудесах, которые приключились с детьми, и хоть в городе Петербурге в самом деле происходили иногда странные события, эти ребята выросли безо всякого волшебства. Впрочем, если придерживаться фактов, одно чудо всё-таки произошло: из маленького и не очень-то примерного Миньки вырос удивительный писатель Михаил Зощенко. И очень здорово, что кроме своих прекрасных и многочисленных рассказов для взрослых Михаил Михайлович написал и эту книжку для детей.

«Лёля и Минька» книжка особенная.

Вообще-то о своём детстве рассказывали многие замечательные писатели, но чаще всего у них получалось, будто очень умный взрослый вспоминает то, что было много лет назад, и очень по-взрослому судит о себе маленьком. В рассказах Зощенко всё совершенно не так. Кажется, они и не расставались никогда — знаменитый писатель Зощенко и маленький гимназистик Минька. Зощенко-малыш и Зощенко-взрослый ведут рассказ, не мешая друг другу. У писателя нет ни капли обидной снисходительности к малышу, потому что точно знает он: быть настоящим человеком в пять лет ничуть не проще, чем в пятьдесят. И как знать, может быть, именно это уважение к собственному детству помогло Михаилу Зощенко в его совсем непростой и очень невесёлой иногда жизни оставаться человеком по самому большому счёту.

Так пусть дети смеются над похождениями брата и сестры, пусть вместе с ними выслушивают строгие поучения отца — будем внимательны и мы, взрослые, потому что очень многое скрыто в этих рассказах и для нас.

Наверное, кому-нибудь, кто прочтёт эти восемь историй, может показаться, что Лёля и Минька были страшно невезучие дети. Ведь ни одна каверза не сходит им с рук. Стоит брату с сестрой набедокурить, как откуда ни возьмись появляется строгий папа и про-исходит всё, что в таких случаях полагается. Они и в кругосветное путешествие в рассказе «Великие путешественники» решили отправиться только потому, что папа с мамой в этот день оставили их на даче и уехали в город. Должно же хоть в этот раз что-то получиться!

И получается, надо сказать, поразительная вещь. Целые сутки бродит неутомимая экспедиция по белу свету, пока наконец очень смешным способом не возвращается к своему дому. «…Тут мы увидели на пристани наших родителей и нашу бабушку — они только что сошли с парохода».

Крохотную деталь вводит в рассказ Зощенко — пароход, на котором возвращаются папа и мама. Однако этот внезапно появившийся пароход чудесным образом преображает самую обыкновенную отлучку родителей. Выходит, в те края, куда они плавали, не доберёшься поездом? И что это за места, где железной дороги вовсе нет? И вот уже представляются неведомые страны, куда по своим делам уезжают родители. И в самом возвращении оттуда чудится что-то удивительное и почти сказочное (ведь за один же день обернулись!). И даже такое смешное «кругосветное путешествие» не кажется теперь игрой: как и в любой сказке, дети, оставшиеся одни, должны пускаться в странствия.

Вот ведь как много всего оказалось в маленькой, смешной истории… Словно бы приоткрылась перед нами добрая, справедливая и чуть-чуть загадочная страна, где навсегда неразлучны взрослые и дети. Они знают, что нужны нам и ждут нас. Сегодняшних. Маленьких и Больших.

НЕ НАДО ВРАТЬ

Я учился очень давно. Тогда ещё были гимназии. И учителя тогда ставили в дневнике отметки за каждый спрошенный урок. Они ставили какой-нибудь балл — от пятёрки до единицы включительно.

А я был очень маленький, когда поступил в гимназию, в приготовительный класс. Мне было всего семь лет.

И я ничего ещё не знал, что бывает в гимназиях. И первые три месяца ходил буквально как в тумане.

И вот однажды учитель велел нам выучить наизусть стихотворение:

А я этого стихотворения не выучил. Я не слышал, что сказал учитель. Я не слышал потому, что мальчики, которые сидели позади, то шлёпали меня книгой по затылку, то мазали мне ухо чернилами, то дёргали меня за волосы, и когда я от неожиданности вскакивал — подкладывали под меня карандаш или вставочку. И по этой причине я сидел в классе перепуганный и даже обалдевший и всё время прислушивался, что ещё замыслили против меня сидевшие позади мальчики.

А на другой день учитель, как назло, вызвал меня и велел прочитать наизусть заданное стихотворение.

А я не только не знал его, но даже и не подозревал, что на свете есть такие стихотворения. Но от робости я не посмел сказать учителю, что не знаю этих стихов. И совершенно ошеломлённый стоял за своей партой, не произнося ни слова.

Но тут мальчишки стали подсказывать мне эти стихи. И благодаря этому я стал лепетать то, что они мне шептали.

А в то время у меня был хронический насморк, и я плохо слышал одним ухом и поэтому с трудом разбирал то, что они мне подсказывали.

Ещё первые строчки я кое-как произнёс. Но когда дело дошло до фразы: «Крест под облаками как свеча горит», я сказал: «Треск под сапогами как свеча болит».

Тут раздался хохот среди учеников. И учитель тоже засмеялся. Он сказал:

— А ну-ка, дай сюда свой дневник! Я тебе туда единицу поставлю.

И я заплакал, потому что это была моя первая единица и я ещё не знал, что за это бывает.

После уроков моя сестрёнка Лёля зашла за мной, чтобы вместе идти домой.

По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал Лёле:

— Лёля, погляди, что это такое? Это мне учитель поставил за стихотворение «Весело сияет месяц над селом».

Лёля поглядела и засмеялась. Она сказала:

— Минька, это плохо! Это тебе учитель влепил единицу по русскому языку. Это до того плохо, что я сомневаюсь, что папа тебе подарит фотографический аппаратик к твоим именинам, которые будут через две недели.

Я сказал:

— А что же делать?

Лёля сказала:

— Одна наша ученица взяла и заклеила две страницы в своём дневнике, там, где у неё была единица. Её папа послюнил пальцы, но отклеить не мог и так и не увидел, что там было.

Я сказал:

— Лёля, это нехорошо — обманывать родителей!

Лёля засмеялась и пошла домой. А я в грустном настроении зашёл в городской сад, сел там на скамейку и, развернув дневник, с ужасом глядел на единицу.

Я долго сидел в саду. Потом пошёл домой. Но когда подходил к дому, вдруг вспомнил, что оставил свой дневник на скамейке в саду. Я побежал назад. Но в саду на скамейке уже не было моего дневника. Я сначала испугался, а потом обрадовался, что теперь нет со мной дневника с этой ужасной единицей.

Я пришёл домой и сказал отцу, что потерял свой дневник. И Лёля засмеялась и подмигнула мне, когда услышала эти мои слова.

На другой день учитель, узнав, что я потерял дневник, выдал мне новый.

Я развернул этот новый дневник с надеждой, что на этот раз там ничего плохого нету, но там против русского языка снова стояла единица, ещё более жирная, чем раньше.