Конь с золотым седлом (Плвесть) - Иоселиани Отиа Шалвович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Конь с золотым седлом (Плвесть) - Иоселиани Отиа Шалвович (библиотека электронных книг .TXT) 📗 краткое содержание
Отиа Шалвович Иоселиани родился в 1930 году в селе Гвиштиби Цхалтубского района Грузинской ССР. Детство его прошло в родном селе. Первым произведением Иоселиани был рассказ для детей «Нишо». В 1960 году вышла на грузинском языке первая книга его новелл.
На русском языке издательством «Заря Востока» выпущен сборник его новелл «Девушка в белом». Печатался в журналах «Урал», «Дружба народов», в газетах и сборниках.
По новеллам Иоселиани «Со скорого поезда» и «Левана» поставлены фильмы грузинской киностудией.
В 1961 году Отиа Шалвович закончил Высшие литературные курсы в Москве. В этом же году завершил работу над своим первым крупным произведением — романом «Звездопад», который переведён на русский язык.
Живёт и работает О. Иоселиани по-прежнему в родном селе Гвиштиби.
Для детей младшего и среднего возраста.
Конь с золотым седлом (Плвесть) читать онлайн бесплатно
Отиа Иоселиани
КОНЬ С ЗОЛОТЫМ СЕДЛОМ
Повесть
НАЧАЛО СКАЗКИ
Я часто остаюсь у друга на ночь, и тогда Пипкия заставляет меня рассказывать сказки. Сказку про птиц и лисиц Пипкия хорошо знает. Про Красную Шапочку тоже знает. Приходится выдумывать сказки и о морской деве-рыбке, и о пещерах, и о парне, который охотился за дэвами. Когда я уже ничего выдумать не могу, меня выручает отец Пипкии. Абесалом знает много таких сказок, каких не знаю я. Мой друг начинает сказки по-разному:
— Жил-был некто…
Или:
— Был соловей-певец…
Или:
— Очень-очень давно жил…
А я сказку начинаю всегда одинаково:
— Жил-был за тридевять земель… — И говорю, кто жил за тридевятью землями, зачем жил и, наконец, что с ним случилось…
Когда я, бывало, скажу «Жил-был» и замолкну, не зная, что говорить дальше, Пипкия напоминала:
— За тридевять земель…
— Да… — продолжал я, — далеко, далеко, за тридевять земель жил маленький мальчик. — И я рассказывал, какой случай однажды случился с мальчиком, потом ещё какой-то случай, потом ещё…
— Дяденька, а вы были за тридевять земель?
Я честно признался, что за тридевять земель не бывал.
— Почему?
— Э-э, началось! — махнул рукой Гиги. — Теперь она вам надоест.
— Не твоё дело, — обиделась на брата Пипкия.
— Это же сказка, понимаешь, сказка! Послушала и спать ложись.
Я постарался помирить брата с сестрой, объяснил, что за тридевять земель не был потому, что туда не проведена железная дорога и поезд не ходит, а автомобилем туда трудно добраться.
— А самолёт? — не унималась Пипкия.
— Самолёт?.. Самолёт да, но… за тридевять земель всё равно очень далеко.
— А за стодевять земель ещё дальше?
— Конечно, дальше! За стодевять земель гораздо дальше.
— А где находится за тридевять земель?
— А вот перейдёшь одну гору…
— Вон ту гору? — показала Пипкия на освещённую светом из окна гору Мтацминду.
— Да, ту гору.
— Потом…
— Потом другую гору.
— Вторая гора больше?
— Больше. И на той горе большие деревья, очень красивые. Там много птиц, и они так поют, так чирикают…
— И белки есть?
— Белки? Белок много на другой горе.
— Что делают белки? Они тоже поют и чирикают?
— Не поют. Но зато хорошо прыгают с дерева на дерево. Скок-скок!..
— А что потом ещё, на следующей горе?
— Потом… На следующей горе живут лисицы и волки. Лисица очень хитрая и всегда обманывает и обманывает глупого волка.
— Глупый волк! — говорит Пипкия.
— Глупый. И, кроме того, дурной и злой. А на следующей горе живёт медведь.
— Что делает медведь?
— Медведь? Что может делать медведь? Ходит, бродит себе.
— Сосёт лапу, — добавляет Пипкия.
— Может быть.
— Но лапы грязные!
— Да, насчёт чистоты, конечно, не всё нормально.
Гиги уже не может терпеть, он громко, до слёз, хохочет.
— Иди к бабушке! Ты не умеешь слушать сказки. Иди к бабушке мыть посуду.
— Больше не буду! Больше не буду! — кается Гиги и старается не смеяться.
— Потом?
— Потом? О-о! Ещё есть высокая гора и ещё гора, и высокие скалы, скалы, скалы. Там летают орлы и прыгают горные туры, быстрые туры, со скрученными рогами… А потом есть очень, очень высокая гора.
— Самая высокая?
— Выше всех гор.
— Кто там живёт?
— Там живёт вечный снег.
— И сейчас? Летом?
— И сейчас.
— Холодно.
— Да, там холодно и поэтому никто не живёт. Только орёл туда залетает.
— Это и есть за тридевять земель?
— Да, это и есть за тридевять земель.
Пипкия задумалась и, перед тем как лечь спать, спросила: не собираюсь ли я пойти за тридевять земель?
— Обязательно хотел бы пойти за тридевять земель и, наверное, принёс бы много сказок. Но вот всё дела, дела…
— Папа тоже пойдёт?
— Думаю, что пойдёт.
— А Гиги?
— Пойду! — сказал Гиги.
— Как жалко, что я не могу пойти, — опечалилась Пипкия. — Я даже в школу ещё не хожу. А ведь за тридевять земель трудней идти, чем в школу.
— Да, это немножко трудней.
Пипкия попрощалась и пошла спать. Я долго ещё беседовал с другом.
— Отпуск начинается, а куда поехать отдыхать — не знаю, — сказал Абесалом. — На курорт? Денег много надо. А если путешествовать? Куда?
— Разве в нашей стране мало хороших мест?
— Именно поэтому трудно сделать выбор.
— Что делать? Сейчас скажу… Знаешь, куда поедем?
— За тридевять земель! — подсказал Гиги из-за дверей. Он, очевидно, не спал и всё слышал. А Пипкия уже спала, и снились ей, наверное, горы. Высокие горы.
— В Сванетию! — сказал я. — За тридевять земель!
ПИСЬМО ПИПКИИ
— Знаешь, дядя, не читай…
Должен сознаться, что когда в поезде я остался один, не утерпел и раскрыл листок Пипкии. Посмотрел, посмотрел, потом поднёс листок ближе к лампе, потом хорошо протёр глаза и опять посмотрел. И ничего не понял. Перевернул, подержал боком, наконец, совсем перевернул — всё равно ничего не понял. На листке были какие-то линии, палочки, кружки.
Но когда я дома передал Мано письмо от Пипкии, она всё прекрасно поняла и очень долго смеялась. Она всё, всё поняла, а я ни одного слова разобрать не мог, хотя и грамотный человек, а Мано даже азбуки не знает. Значит, не для меня это письмо было написано и нечего совать нос в чужие дела.
Своим детям я сказал, что скоро, через две недели или даже через неделю, приедет Абесалом с Гиги и остановятся на один-два дня у нас, а потом все мы поедем в Сванетию.
— А Пипкия тоже поедет? — встрепенулась Мано.
— Пипкия? Разве она ничего не написала насчёт этого в своём письме?
Мано открыла письмо Пипкии, долго искала в нём что-то и вздохнула:
— Такое же письмо напишите Пипкии, когда уйдёте за тридевять земель. И мне напишите. Я всё пойму.
Прошла неделя. Семь дней, потом восьмой и девятый. На десятый день я стал беспокоиться — телеграммы из Тбилиси не было.
— Папочка! — сказала Мано. — В неделе семь дней, значит, в двух неделях — четырнадцать дней, ещё четыре дня надо ждать.
Но минуло две недели, и Мано сказала:
— В двух неделях больше дней нет!
Бачо ничего не сказал. Он пошёл на почту и спросил телеграмму.
— Нет, — ответили ему — Нет вам телеграммы из Тбилиси.
Вечером пошла на почту Мано, и ей тоже ответили:
— Нет. Нет вам телеграммы из Тбилиси.
— Ведь четырнадцать дней уже прошло, и телеграмма должна быть, — не успокаивалась Мано.
— Ну так что же, — ответили Мано на почте. — Четырнадцать дней прошло, а телеграммы всё равно нет. Иди домой, девочка, и не мешай работать.
Что поделаешь? Телеграмма — не сказка, её не выдумаешь. В тот вечер нам не хотелось ложиться спать. Но раз наступает ночь, нужно спать, и мы легли.
Так с обидой и уснули. И когда утром телеграмма всё-таки пришла, дети мои не так уж радовались ей, как могли бы радоваться, если бы она пришла вовремя.
