Семипёрая птица - Санги Владимир Михайлович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Владимир САНГИ

СЕМИПЁРАЯ ПТИЦА

1

ДЕДУШКА ЛУЗГИН И РЕБЯТА

Волны шумно выбрасывались на песчаную косу, били в прибрежные дюны, рушили их склоны. Они слизывали с косы песок и прозрачные, разноцветные камешки. Берег завалили груды зеленовато-бурой скользкой морской капусты, остро пахнущей йодом; мелкие, похожие на оладьи, медузы. Между ними белели большие ракушки. В жёлтой пене, путаясь в обрывках морской травы, неуклюже копошились длинноногие крабы. Большие серые чайки-поморники с хищным пронзительным криком набрасывались на них.

Дед Лузгин прищурил узкие, в сетке морщин глаза, глянул из-под узловатой руки на небо, на колышущийся после шторма залив. И, будто освободившись от тяжести, глубоко и облегчённо вздохнул.

Рядом, бросая на дедушку вопрошающие взгляды, незлобливо переругиваются два босоногих мальчика. В руках у них шишки кедрового стланика.

— Шторм кончился! — нарочито громко сказал мальчик в чёрной рубашке.

Другой мальчик, в голубой тенниске и закатанных брюках, закричал.

— Молчи, Урьюн! Что ты понимаешь? Тоже мне — моряк: языком бряк, а в голове — звяк.

Мальчик в голубой тенниске хорошо знал своего дедушку: дедушка не любит, когда его опережают, а нетерпеливый Урьюн выскочил не вовремя и мог испортить дело.

Урьюн, недолго думая, ответил:

— Колка — друг бурундука: он расселся на суку и орехи шелушит, никуда он не спешит. — И, довольный своим ответом, состроил рожицу.

Колка насупился и показал кулак.

Дедушка не обратил внимания на препирательства ребятишек, медленно повернулся, не спеша направился к х'асу — помосту, где сушатся рыболовные снасти и вялится рыба.

Мальчики неотступно сторожили деда, и, когда он взялся за снасти, Урьюн подпрыгнул с радостным криком:

— Ура-а-а-а!

Тут и Колка не мог сдержать радость, он бросился на Урьюна, и друзья закружились, крепко обнявшись.

Вот уже снасти и лодка-долблёнка подготовлены К завтрашнему походу.

Галя, стройная девушка, с чуточку раскосыми глазами и двумя тяжёлыми косами, встала сегодня рано.

Ей радостно и немного грустно. Радостно оттого, что её мечта учиться в Ленинграде сбывается. А грустно… Разве не будет грустно без матери, старого доброго Лузгина, неугомонного и любознательного Колки?

Как только солнце ударило в окно, Галя вышла на берег залива. Она села на склон бугра и, подперев голову ладонями, задумчиво смотрела на залив. Он блестел так, будто на его поверхности беспрерывно переворачивали тысячи перламутровых раковин. Из-под ног осыпается песок. Осыпается тонкими струйками. Песчинки, падая, захватывают соседние песчинки. И вот уже не струйка, а ручей стекает в воду.

Тишина.

Лишь изредка слышится ленивый лай сытой собаки, да лёгкий плеск напоминает, что на берег змейкой наползла волна.

Коса бугристой, бородавчатой клешней гигантского краба отделила залив Чайво от моря. Море даже в тихую погоду тяжко вздыхает, будто грозится, что оно ещё покажет себя.

Нежаркое солнце медленно плывет над прозрачным туманом. Постепенно рябь разбивает залив. И вот он шевельнулся и стал медленно выливаться в море — начинался отлив.

Неожиданный в этой тишине стук вывел Галю из задумчивости. Оглянулась: дедушка Лузгин перенёс шесты в лодку, и те гулко ударились о её днище.

Вскоре появились Колка и Урьюн, взлохмаченные от сна. Они несли мешки с провизией, чайник, кастрюлю. У Колки через плечо висело ружьё. Ружьё подарил дедушка, когда Колка приехал домой на каникулы. И всё лето Колка стрелял по банкам — тренировался. Банки — удобная мишень: они звонко звякают, когда попадёшь в них, и совсем не надо после каждого выстрела бегать смотреть, точно ли ты стреляешь.

У Урьюна нет ружья. Но он верит: когда-нибудь и у него будет своё ружьё. А пока он охотился на бурундуков и на куликов с рогаткой.

Галя сбежала с бугра, помогла принести лёгкие вёсла. А когда охотники уселись — Колка и Урьюн за вёслами, дедушка Лузгин на корме, — Галя оттолкнула лодку:

— Удачно идти!

Колка и Урьюн одновременно взмахнули правыми вёслами, занесли их, поддавшись вперёд, аккуратно, без всплеска, погрузили в упругую зеленоватую воду — сделали первый гребок. Вода у лопастей взбилась, с урчаньем завихрилась кругами. Не успели правые весла закончить гребок, как левые, сверкнув лопастями, занеслись для нового гребка. И так, — ритмичные взмахи одними вёслами, потом другими, правыми — левыми. И лодка пошла упругими длинными толчками. Дедушка помогая ребятам, загребал рулевым веслом — лодка уходила в сияющее марево.

Галя вернулась на бугор. И долго сидела в глубокой задумчивости. Тёплый ветер лениво шевелил подол её платья, редкие чайки кричали пронзительно, будто хотели оживить залив.

Вдруг она почувствовала прикосновение к плечу. Повернула голову — за спиной стояла мать. Поверх тугой косы с седыми прядями повязана яркая в голубую полосочку косынка. Сетка морщинок у глаз обозначилась резче — мать улыбалась. Галя ответила тоже улыбкой. Обеим не хотелось нарушать тишину. Лёгкая грусть и эта утренняя в дымке тумана тишина мягко и неслышно переплетались между собой и, казалось, порождали друг друга.

Мать смотрела через залив на далёкие горы, голубые и плавные, как застывшие гигантские волны. Что занимает мать в эти минуты, Галя не знает. Только видит: глаза матери широко раскрыты, и в них задумчиво играют блики, отражённые от утреннего залива.

Галя легонько прикоснулась к сильной, жёсткой руке матери:

— Бригада уже собралась.

Мать ласково погладила голову дочери. Руки матери пахнут морем, солью и рыбой. Галя любит эти руки. Когда училась в педучилище вдали от родного посёлка, она остро чувствовала, как ей не доставало сильных рук матери. Они приходили к Гале, когда она ложилась спать. Нежные руки убаюкивали её…

Мать ступила на склон бугра. Из-под ног потекла струя песка. Но рыбачка легко переступила и через секунду уже была на твёрдой прибойной полосе берега, обнажившейся в отлив.

Как треск ледяного панциря в мороз, раскалывает тишину резкий звук — у причала заводят мотор. Пузатые со вздёрнутыми носами лодки-моторы тянут к дальним тоням караваны неводников и рыбниц.

Дед Лузгин вёл лодку к острову Хой-вызф. Этот остров издавна известен тем, что на его прибрежной отмели водятся крупные таймени.

Дедушка целый год не выезжал к Хой-вызфу: не было особой нужды. А теперь есть причина: надо же показать ребятам места обитания тайменя. Да и пора посвящать их в тайны охоты и рыбной ловли. Они, конечно, каждый день торчат на берегу с колхозными рыбаками. Но те ловят только сельдь, которая идёт в залив косяками. А таймень косяками не ходит. Вот его и не ловят рыбаки.

Дедушка решил угостить ребятишек вкусной пищей предков. На днях уезжает Галя, дочь младшей сестры Лузгина рыбачки Ласкук. Уезжает далеко. Она говорит: если даже ехать на самой быстрой упряжке собак, много месяцев уйдёт на дорогу. Глядишь, где-нибудь застанет лето, и придется ждать нового снега. Туда и обратно двумя зимами не обернёшься. А если идти пешком…

Скоро уедет и Колка. Он, правда, приезжает домой на каникулы. Но четыре месяца разлуки — это не выйти во двор и вернуться. Оба — и Галя, и Колка — очень любят нежное мясо крабов, густую, как кисель, похлёбку из кеты и морской капусты, варёные ракушки.

В школе детей кормят супами, кашами, мясными консервами, картошкой, компотами и всякими другими мудреными кушаньями. Эта пища вкусна, но она несерьёзна, думает дед. Рша-дурш — кровавый шашлык у костра — вот это пища. Правда, дети приезжают из интерната подросшие и здоровые. Привыкли нивхские дети к русской пище. Привыкли. Ну что ж. Времена другие — и пища другая. Да и люди сегодня не такие, как прежде. Многие умеют управлять машинами. Лузгин раньше полагал, что только русским подвластны эти железные чудовища. Ан нет, и нивхи, оказывается, могут с ними сладить. Новые времена — новые люди!