Бабушка на яблоне. Повести - Лобе Мира (книги без сокращений .TXT) 📗

Мира Лобе. Бабушка на яблоне

БАБУШКА НА ЯБЛОНЕ

1

На нашей улице у всех ребят были бабушки. А кое у кого даже по две. Только у Анди бабушки не было, и ему было очень обидно.

Иногда он думал об этом с самого утра. Вот как, например, сегодня.

По дороге в школу он встретил своего друга, Герхарда, который жил неподалёку, через два дома от него.

— Придёшь после обеда ко мне играть? — спросил Анди. — Мы построим на яблоне шалаш.

— Сегодня не могу, — сказал Герхард. — Мы с бабушкой идём в парк кататься на карусели.

У Анди так и ёкнуло сердце. Он представил себе, как Герхард сидит верхом на лакированном коне и мчится по кругу, а конь покачивается взад-вперёд, словно вправду скачет, и гремит весёлая музыка. А бабушка стоит внизу у ограды и всякий раз, когда Герхард проносится мимо неё, улыбается.

Второго друга Анди звали Роберт. Они сидели на одной парте. На перемене Анди сменял свой бутерброд с маслом на его бутерброд с салом.

— Придёшь после обеда ко мне играть? Мы построим на яблоне…

— Не… — замотал головой Роберт. — Сегодня мы ждём мою бабку из Америки. Она привезёт мне целый чемодан игрушек, представляешь! Она скажет не «Здравствуй, Роберт!», а «Хэлло, Бобби!».

— Почему «Хэлло, Бобби»?

— А потому, что Роберт — по-американски Бобби, а «хэлло» — это «здравствуй». Она прилетит на самолёте. Колоссально, да?

И снова у Анди ёкнуло сердце. А Роберт пообещал завтра подробно рассказать, что было в бабкином чемодане.

Вот как случилось, что Анди сидел сейчас на яблоне один-одинёшенек. До чего же хорошо было в этом зелёном тайнике, до чего интересно! Яблоня росла в палисаднике, между домом и улицей, и сверху можно было отлично наблюдать за всем, что происходит внизу, а с улицы совсем не было видно, что за ветками и листьями прячется мальчишка. Впрочем, если приглядеться как следует, всё же удавалось обнаружить в зелёной кроне две босые ноги, а в траве — пару запылённых сандалий. Анди разрешили взять на яблоню одеяло, чтобы построить шалаш, но одному строить не хотелось. И вообще ничего не хотелось. Он вспомнил про Герхарда и его бабушку, которая водит внука кататься на карусели, и про Робертову бабушку, которая говорит: «Хэлло, Бобби!» — и не смог усидеть на дереве. Он слез вниз и обежал вокруг дома. Мама сидела на третьей ступеньке террасы и, зажав между коленями таксу Белло, щёткой расчёсывала ей шерсть. По правде говоря, расчёсывать Белло было обязанностью Кристи, старшей сестры Анди. Но она, хоть и сама вызвалась следить за собакой, вечно про неё забывала, и маме приходилось чуть ли не каждый день браться за щётку. Точно так же, как старший брат Анди, Йорг, всегда забывал чистить всем башмаки, а Анди — насыпать корм рыбкам. Если бы мама про всё это не помнила, вуалехвосты давно подохли бы с голоду, башмаки стояли бы грязные, а красивая, с шелковистой шерстью такса стала бы лохматой, как какая-нибудь дворняга.

Анди уселся рядышком с мамой.

— Почему у нас нет бабушки? — спросил он.

— Ты же знаешь, Анди! Одна бабушка умерла, когда папа был ещё маленьким. Это было очень, очень давно. А другую мы похоронили перед самым твоим рождением.

— Значит, тоже уже очень, очень давно, — сказал Анди.

Мама легонько шлёпнула Белло в знак того, что собачий туалет окончен, и посадила Анди себе на колени.

— А тебе так не хватает бабушки?

Анди кивнул.

— У всех есть бабушки. И у Герхарда, и у Роберта — у всех.

Мама обняла его и покачала, как маленького.

— Но ведь у тебя есть и папа, и я, и Йорг, и Кристи. Неужели этого мало?

— И ещё Белло, — сказал Анди.

Пёсик стоял на нижней ступеньке террасы и вилял хвостом, не сводя с них глаз. Ему явно хотелось, чтобы и его покачали на руках.

— Бабушка Герхарда, — сказал Анди с упрёком в голосе, — водит его кататься на карусели, и в лабиринт тоже… в общем, всюду, куда ему только захочется. А на Рождество она связала ему шапку с помпоном.

— Анди! — И мама перестала его качать. — У тебя в ящике лежат три вязаные шапки. Верно?

И правда, вязаных шапок у него было хоть отбавляй. Одна старая синяя, которую до него носил Йорг, другая, тоже старая, красная, перешла к нему от Кристи, и третья, почти новая, белая, которую родители подарили ему на день рождения. Но ведь шапка, купленная в магазине, совсем не то, что шапка, связанная бабушкой.

— Если тебе так хочется, — сказала мама, — я свяжу тебе точно такую же шапку с помпоном, как у Герхарда.

Анди помотал головой. Он вовсе не хотел, чтобы мама вязала ему новую шапку. У неё и так ни на что не хватает времени: она уходит из дому в половине седьмого и до обеда работает в большой прачечной. Без остановки класть на весы тяжёлые пакеты с бельём, а потом снимать их — очень утомительное занятие. А когда она возвращается домой, дел у неё тоже по горло: обед сварить, комнаты убрать, всё пропылесосить, постирать, погладить, сделать уроки с Йоргеном и ещё расчесать Белло. Нет, ей и правда некогда вязать новую шапку, когда у него и так уже есть три штуки.

— А вот в следующую субботу мы обязательно пойдём в парк, — сказала мама. — Втроём: папа, ты и я. И все будем кататься на карусели.

Анди ничего не ответил. Его родители редко ходили в парк. У мамы от карусели кружится голова, а папа вообще больше всего на свете любит копаться в саду. В «комнату ужасов» его не затащишь — он говорит, что потом снятся дурные сны. И это, наверное, правда, потому что не так давно Анди с Йоргом пошли в «комнату ужасов» и после этого он очень плохо спал: во сне всё было ещё страшнее, чем наяву. И всё же ему очень хотелось ещё раз туда пойти.

— Ну вот что, — решительным тоном сказала мама, вставая, — я сейчас покажу тебе твою бабушку.

Они прошли через террасу в комнату. На пианино, в рамке за стеклом, стояла фотография маленького Анди, который изумлённо глядел на мир, прижимая к себе плюшевого зайца. Мама вынула из большого альбома какую-то карточку и вставила её в рамку вместо фотографии Анди.

— Вот это твоя бабушка! — сказала мама. — Правда, она очень милая?

Анди совсем не понравилось, что ради бабушки вынули его карточку из рамки, но он не мог не согласиться, что вид у бабушки очень весёлый.

На голове у неё была шляпа с пером, из-под которой выбивались седые кудряшки, а на руке висела огромная сумка, вышитая пёстрыми цветами. Платье на ней было длинное и старомодное, а из-под подола чуть виднелась кружевная оборка.

— Она тебе нравится? — спросила мама. — Эта фотография сделана на маскараде. Твоя бабушка была тогда ещё молодой, но она оделась бабушкой. Ей самой очень нравилась эта фотография, и она её нам часто показывала.

— Мне она тоже нравится, — сказал Анди. — Бабушка здесь очень весёлая…

— Я рада! — сказала мама, убрала альбом на место и пошла на кухню варить повидло.

Анди остался один с фотографией бабушки. Не торопясь, он подробно её разглядел: шляпу с пером, выбивающиеся седые кудряшки, весёлое озорное лицо, сумку, висящую на руке, и кружевную оборку, торчащую из-под юбки. Когда он слез с табуретки, он точно знал, как она выглядит. Стоило ему закрыть глаза, и он видел её перед собой.

Он медленно побрёл назад, к яблоне, и в глубокой задумчивости полез на своё любимое место.

И вдруг оказалось, что она сидит рядом с ним.

Как это случилось, он не понимал. Но сомнений не было — рядом с ним сидела его бабушка: те же седые кудряшки, та же огромная сумка, вышитая пёстрыми цветами…

— Хэлло, Анди! — сказала она.

— Хэлло, бабушка! — нерешительно ответил Анди.

— Яблоки ещё совсем зелёные? — поинтересовалась она.

— Ага! А от неспелых яблок живот болит, — ответил он благоразумно.