Дни поздней осени - Сергиенко Константин Константинович (е книги TXT) 📗

Константин Сергиенко

Дни поздней осени

(Дневник Маши Молчановой)

ОТ АВТОРА

Не знаю, в какой мере могу назвать себя автором. Эта книга появилась на свет не без моего участия, но большая часть строк принадлежит не моему перу.

Несколько лет назад я поехал к приятелю за город. Стояла холодная поздняя осень. Мы гуляли по лесу, растерялись, и я побрел к дому один. Несмотря на холод, листва еще крепко держалась на ветках, в осеннем лесу было торжественно и красиво.

Я приближался к поляне и увидел на ней костерок, кто-то сидел на поваленном дереве рядом. Путь мой лежал через поляну, и я решил не сворачивать. Может, удастся погреть руки и перекинуться словом, тем более что я заплутал.

Я подошел и увидел девочку. Она сидела, уткнув голову в колени. Не успел я сказать приветственных слов, как девочка метнула на меня испуганный взгляд, вскочила и убежала.

Посетовав на неудачу, я протянул руки к костру и увидел, что там дымится тетрадка. Что-то призывное было в этих развернутых и занявшихся было страницах. Я спас из огня тетрадку и в тот же вечер начал читать, а написано в ней было немало.

Меня поразила и даже несколько смутила рассказанная там история. До сих пор не знаю, как к ней относиться. Если все это правда, то где искать объяснение целому ряду загадок? Начатый как простой дневник, рассказ мало-помалу превращался в историю таинственной любви. Я решил дописать обгоревшие страницы, что-то добавить и что-то убрать. Так получилась целая книга.

Я дал ей название, изменил имена героев и кое-какие обстоятельства. Но то основное, о чем поведал истинный автор, оставил неприкосновенным.

21 мая. Понедельник

Вот и лето пришло, мы переехали на дачу. И тут я нашла тебя, мой старый дневник. Как я давно не писала! Дневник пролежал на даче всю зиму, я полистала страницы, они такие холодные! В них сохранился мороз.

Интересно читать, что было с тобой год назад. Но сколько здесь глупостей! Неужели я была такая наивная! Теперь стану писать серьезней. Здравствуй, мой старый дневник! В тебе еще много места. Эту тетрадь подарил мне дедушка. Она совсем не школьная, бумага здесь белая, без линеек, обложка твердая, голубого цвета. Не так уж много успела я исписать за прошлое лето.

Почему я веду дневник? Не знаю сама. Быть может, потому, что нет у меня друга, которому можно все рассказать. А рассказать иногда так хочется. Ладно, посмотрим. Хватит ли еще терпения? Ведь целую зиму не писала ни строчки.

22.30. Сегодня был переезд, и все так устали. Пишу, лежа в постели, поэтому почерк плохой. До завтра!

22 мая. Вторник

С утра пошла осматривать наши угодья. Все так ли с прошлого лета? Нет, не так. В заборе появился еще один лаз, видно, кто-то наведывался зимой. Жалко, тут нет зверей, а то приятно было бы представить, что косолапый мишка или серый волчок приходили полакомиться вареньем. Увы, варенье целехонько, а кованый подсвечник из дедушкиной комнаты бесследно исчез.

Зато сохранился старый дырявый мячик, который я надела на обломанный сук. Издали кажется, что на дереве растет невиданный плод.

Я забралась в самый угол участка и посидела на любимой скамейке. Эту скамейку мы с Аней затащили сюда в прошлом году и тут судачили обо всем, чтобы взрослым было не слышно.

Поглядела через забор на Черную дачу. Так мы с Аней называем дом на соседнем участке. Он заброшен, никто в поселке не знает, кому принадлежит дача. Хозяин не то умер, не то далеко уехал. Печально смотреть на Черную дачу. Ставни слегка прикрыты, но не заколочены, все кругом заросло высокой травой и малинником. Прошлым летом я наведывалась туда за голубыми цветами дельфиниума.

Потом был веселый и шумный день. Приехал дедушка с тетей Тусей, пришли Костычевы, и началось чаепитие с разговорами. Дедушка, как всегда, рассказывал много историй, Костычевы смеялись, а папа вдруг углубился в чтение книги, за что получил выговор от мамы. Это характерно для папы. Иной раз он с жаром говорит, иной раз замолкает, слова из него не вытянешь.

В десять часов нас с Аней услали спать. Пишу при свете настольной лампы с бронзовым купидоном, абажур в ней очень ветхий.

Да, надо рассказать про нашу дачу. В ней два этажа. Сначала большая терраса, где пьют чай и обедают. Из нее коридор с выходом в сад. Направо стеклянные двери столовой, налево две комнаты. В первой живут папа с мамой, вторая принадлежит дедушке. Когда его нет, папа занимает комнату под кабинет. Из коридора деревянная лестница наверх. Тут еще две комнаты и терраса. В одной комнате Аня, в другой я, а на террасе любят спать гости. Она вся под огромной мохнатой елью, поэтому ее называют «еловой».

Участок у нас большой и хороший. Здесь много деревьев, елки и сосны. Повсюду выступают корни. Мы спотыкаемся, падаем и шлифуем их своими коленями. Когда-то перед домом была разбита клумба, теперь же цветов на ней нет и клумба называется «бывшей». Есть стол и беседка, порядочно покосившиеся. Мама пытается добиться от папы, чтоб он их поправил, но папа слишком занят своими делами.

Я очень люблю нашу дачу. Интересно, что будет нынешним летом? Я все ожидаю необычного. В сентябре мне исполнится шестнадцать, я стану совсем взрослая. Пора бы чему-то приключиться, пора! Слишком тихо живу, все считают меня молчуньей, замкнутым человеком. И только ты, мой дневник, знаешь, как я люблю иногда поговорить.

23 мая. Среда

Май — замечательный месяц, кругом все зеленое, свежее! Весной так хорошо себя чувствую, меня не донимает уныние, которое посещает в зимние дни. Настроение всегда отличное, сердце полно ожидания. Весною я всех люблю, даже Лямина из 9-го «А», который строит мне рожи и говорит гадости.

Все лето я на подъеме, но к осени начинается спад. Я становлюсь невозможной, дома двух слов не скажу за день. Слава Богу, до осени еще так далеко!

Хорошо, что в этом году меня освободили от практики, да и сочинение удалось написать пораньше. Все эти весенние головные боли! Домашние обеспокоены, они считают, что за лето я должна хорошо отдохнуть и окрепнуть.

16.30. Все разошлись кто куда, Аня побежала к подружкам. У меня же подружек нет, вот я и стала крутиться перед зеркалом. Стащила у папы сигарету, зажгла и пустила целую струю дыма. Ужас! Вот бы мама увидела. А ничего я смотрюсь с сигаретой. Как в модном журнале.

Стала кланяться сама себе и говорить: «Здравствуйте, любезная Мария Андреевна, как поживаете?» Выходило весьма изящно.

Так я себе понравилась, так развеселилась, что вышла на улицу и гордо прошлась мимо дач. Но хоть бы один человек попался! Хоть бы заметил кто! Только какой-то мальчишка промчался на велосипеде с сумасшедшим криком.

22.00. К вечеру еще ходила на волейбольную площадку, центр «культурной жизни» поселка, и там простояла глупо, глядя, как отчаянно лупят по мячу игроки. Никто на меня даже не взглянул. Ладно, не привыкать. Хотя я знаю, что в классе кой-кому нравлюсь. Например, Атарову и Панкову.