Лжедмитрий Второй, настоящий - Успенский Эдуард Николаевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗
Марина насторожилась и помрачнела. Она сообщила эту странную новость отцу. Он тоже сильно напрягся.
Изменение в поведении царицы заметили командиры. Один из них, Сборовский Мартин, стал расспрашивать Марину о причине изменения настроения.
– В чем дело, сударыня Марина? Что случилось?
– Мне сказали, что государь, к которому мы едем, не тот государь, какого я ожидала увидеть. Это другой человек.
– Кто вам сообщил эту новость?
– Вон тот молодой дворянин на ногайской лошади.
Молодого человека схватили, связали, бросили в телегу и быстрым маршем отправили в Тушино. Там после небольшого допроса, устроенного ему самим Дмитрием, его быстро посадили на кол в пыточном дворе.
Напуганная таким известием, Марина велела обозу остановиться и разбить лагерь в полумиле от Тушина. Она сказала, что будет ожидать своего государя здесь.
И начались долгие переговоры с царем, обмены подарками, приветствиями и встречи.
При первой встрече в шатре Марины, когда Дмитрий приблизился к ней, чтобы обнять, она выхватила из платья кинжал, приставила к груди и закричала:
– Ни за что! Лучше смерть!
Это было произнесено при отце и других свидетелях. Однако Дмитрий проявил невероятную любезность и тактичность. Очень спокойно и с убедительными деталями рассказал о своей судьбе, преподнес ей шкатулку с драгоценными камнями, золотую птицу с музыкой и предложил Марине тайно обвенчаться с ним. Видно было, что Марина по-настоящему ему нравится.
– Марина Юрьевна, вы прекрасны и смелы. Я не мыслю другой государыни для Русии.
Он был приятен внешне, хотя и слегка лысоват. На встречах с Мариной он всегда появлялся в латах. И у него всегда очень удачно сочетались в одежде металл, бархат и меха.
Однажды он привел с собой на разговор Казимира Меховецкого. Меховецкий рассказал Марине и ее отцу историю своего пленения татарами и освобождения его из плена Афанасием Нагим.
– Афанасий Нагой прислал ко мне этого юношу, тогда еще совсем мальчика, и велел беречь его как зеницу ока. Правда, он передал мне, что мальчик этот бесноватый…
Дмитрий выразительно посмотрел на поляка и при-вытащил меч из ножен.
– Что мальчик этот одержим идеей, что он царевич Дмитрий. И чтобы мы не верили этому. Но оказалось, что он и в самом деле царевич.
– А тот Дмитрий? – спросил Юрий Мнишек. – Откуда он возник и почему?
– Я думаю, его держали как двойника. Чтобы сдать собакам Годунова, если они выйдут на мой след, – объяснил Дмитрий.
– А крест? – спросила Марина. – Почему у него оказался царский крест?
– Чтобы сильнее поверили, что он настоящий царевич, – сказал государь. – Если бы Годунов нашел его, его бы убили и успокоились. И в нужную минуту мой дядя Афанасий Нагой выпустил бы меня.
Все сказанное Дмитрием и Меховецким выглядело очень убедительно. И постепенно дело у молодых людей пошло на лад.
На сторону Дмитрия встал Юрий Мнишек, которому Дмитрий обещал триста тысяч рублей деньгами и Северское княжество с четырнадцатью городами.
Тогда подготовили договор между царем и Мнишеками. Даже посол Олесницкий выторговал в нем для себя город Белое.
В конце концов духовник Марины, бернардинец отец Антоний, тайно обвенчал их при условии, что брачные отношения начнутся только после занятия Дмитрием московского престола.
Уважение к Дмитрию в его стане и по всей Русии резко возросло. Среди Дмитриева стана были построены еще хоромы: Марине, Мнишеку и Олесницкому.
Польские военачальники стали брать избы из соседних деревень и ставить вокруг.
Начали рыть землянки. Для лошадей понаделали стойла. Для пропитания поделили завоеванные области между отрядами, и по первому снегу потянулись в Тушино обозы.
Рядом с Москвой появилась вторая, очень недружественная столица.
Восемнадцатого августа 1609 года король Сигизмунд Третий Ваза распростился с королевой и повел свои войска на Москву.
В сырой и туманный сентябрьский день перешел он границу Русии. Медленно продвигаясь вглубь, в начале зимы он со своими войсками осадил Смоленск.
Король рассчитывал, что город, потерявший уважение к властям и русской государственности, быстро сдастся ему.
Все получилось не так. Город был прекрасно укреплен Борисом Годуновым. Имел большое количество пушек, запасы пороха и очень толстые бастионы, окруженные глубокими рвами.
Поняв, что дело осады осложняется, – а еще польские войска постоянно беспокоили русские казаки, случайные банды, – Сигизмунд стал вести тайные переговоры с Рожинским и другими военачальниками из рыцарства.
Рождественским постом шестьсот девятого года Сигизмунд Третий отправил посольство в лагерь Дмитрия под Москву, но не к Дмитрию, а к главному полководцу, князю Роману Рожинскому и к польскому рыцарству.
Легатами и послами были господин Станислав Стадницкий, господин Зборовский, господин Людвиг Вейгер и пан Мартцын – ротмистр.
Королевское обращение было таково: пусть они вспомнят, что в прежнее время своим бунтом в Польше они совершили преступление и оскорбление его величества. Все это будет прощено им и забыто, и все, что было у них отнято, им вернут, если они схватят и привезут в Смоленск к его величеству того самозванца, которому присягнули и служат. Который называет себя Дмитрием, но на самом деле не Дмитрий, а неизвестно кто.
Поляки из стана Романа Рожинского молчали весь рождественский пост.
Дмитрий удивлялся, что послы не являются к нему и не просят аудиенции. Ему и в голову не приходило, что посольство направлено на погибель ему.
Он очень встревожился этим и на четвертый день Рождества позвал к себе полководца Романа Рожинского и спросил его: в чем там дело с королевскими послами, почему они столько недель живут в лагере и не просят разрешения прийти к нему и получить аудиенцию?
Рожинский к тому времени уже побеседовал со старшими военачальниками и решил выполнить желание короля. Но к моменту вызова Дмитрием он был сильно пьян и, придя к государю с сильной охраной, разразился грубыми ругательствами и угрозами:
– Эй, ты, московитский сукин сын! Зачем тебе знать, какое у послов ко мне дело!
Он даже замахнулся на Дмитрия булавой.
– Черт тебя знает, кто ты такой! Мы, поляки, так долго проливали за тебя кровь, а еще ни разу не получали платы.
Царь едва вырвался от него со словами:
– Успокойтесь, господа, и успокойте все ваше рыцарство. Завтра я с вами рассчитаюсь. Вы получите сполна все обещанное, а может быть, и чего более.
Дмитрий прискакал к Марине, упал к ее ногам и сказал со слезами:
– Душа моя! Польский король вошел в сговор с моим полководцем, который меня сейчас так оскорбил, что я буду недостоин являться к тебе на глаза, если стерплю это.
Он переоделся в крестьянское платье и вместе со своим шутом Петром Козловым сел в навозные сани и уехал из лагеря в Калугу.
Это было 29 декабря.
Сначала государь заехал в ближайший монастырь и послал в Калугу монахов, чтобы они сказали калужанам, что польский король и предавшие его поляки хотят, чтобы Дмитрий отдал им Северские земли. Готовы ли калужане поддержать его? Он не уступит польскому королю ни капли русской земли, ни деревеньки, ни деревца.
Калужане сами пришли к нему в монастырь, поднесли ему хлеб-соль, повели его в калужский острог в палаты, раньше принадлежавшие воеводе Скотницкому. Подарили ему одежду, лошадей, сани и позаботились о его кухне и погребе. Произошло это 17 января нового, 1610 года.
Вслед за Дмитрием в Калугу потянулось казачество. Тушинский лагерь потерял значение и начал пустеть.
В злости от того, что это произошло, Роман Рожинский повелел привести главного советника и вдохновителя Дмитрия польского дворянина Казимира Меховецкого. Что было немедленно и с удовольствием сделано.
