Человек ищет чудо - Мезенцев Владимир Андреевич (читать книги бесплатно .txt) 📗
Крыса находится на платформе, несколько приподнятой над полом. При попытках сойти на пол она получает удар током. Выработанный навык оставаться на платформе передается необученным мышам при введении им мозгового вещества от обученных крыс (Д. Унгар, «Химическая передача приобретенной информации», Амстердам, 1967).
Подопытных индюшат учат клевать корм так, чтобы это было связано с определенной фигурой: они, например, всегда стараются клюнуть треугольник, если до этого долгое время насыпать им зерно в треугольную кормушку. Вещество из мозга обученных таким образом индюшат вводят необученным. У них появляется реакция клевания на ту же фигуру (А. Шульман, журнал «Психологические науки», Калифорния, 1972).
Рыбы избегают растворов хинина или уксусной кислоты. Но если такие растворы окружают кормушку, рыба постепенно привыкает, что горький или кислый вкус воды— признак корма. Вещество из мозга этих рыбок вводят необученным рыбкам, и они в поисках корма сразу же устремляются к горькой или кислой воде (Г. Домагк, X. Зиппель, сборник «Биология памяти», Будапешт, 1971)…
Однако пока ученые спорят даже не о существовании чудо-вещества, начиненного знаниями, а о самой природе памяти. Высказываются две главные гипотезы. Одна из них — что в основе памяти лежат молекулярные структуры. В этом случае теоретически возможны и вещества — носители памяти. Другая гипотеза утверждает, что в процессе запоминания главные действующие лица — нервные клетки, нейроны; запомнил человек какие-то новые сведения — и между нейронами возникли новые связи.
Поиски истины продолжаются.
А теперь мне хочется немного «разыграть» своих читателей. Представьте себе двух человек. Один из них охотно и легко вступает в разговор, он заметно многословен, даже болтлив. В то же время чутко воспринимает чужую речь, хорошо слышит слова, произнесенные тихо, может без ошибки их повторить. Однако, если прислушаться, вы заметите в голосе этого человека и нечто неприятное — голос у него монотонный, тусклый, никакой выразительности. Мало того, он какой-то неестественный, лающий. Еще того более: если человека спросить, с каким выражением произнесена фраза — с вопросительным, гневным или радостным, — он растерянно промолчит. Даже отличить женский голос от мужского — задача для него непосильная!
А вот другой человек, можно сказать — антипод первого. Речь он понимает плохо. Да и сам говорить не мастер. Предпочитает объясняться отдельными словами, мимикой, жестами. Говорить с ним трудновато: короткий ответ — и снова молчание. Да и обращаться надо как к глухому: скажешь тихо — не услышит. Зато голос у него приятный. Интонации он чувствует очень хорошо.
Этот человек, в отличие от первого, очень внимателен к тому, что видит. Предложите ему найти на двух рисунках отличия (как это нередко предлагают нам в некоторых журналах), и он без особого труда их обнаружит. А первый не заметит даже явно бросающихся в глаза различий в рисунках; скажем, отсутствие на лице усов или пионерского галстука на шее.
Такие вот различные люди. «Что же тут удивительного?» — спросите вы. Да только то, что оба они… один человек.
Сейчас все разъяснится. Речь идет о последнем открытии нейрофизиологов. Коротко его можно выразить так: каждый из нас имеет в голове, по существу, не один, а два мозга. Это правое и левое большие полушария. Каждое из них, как выяснилось, ведает своими делами, хотя они и помогают друг другу. Стало известно, что наше левое полушарие — основа логического, абстрактного мышления, а правое — конкретного, образного.
Как ученые это выяснили?
Они научились «расщеплять» мозг — «выключать» одно из полушарий и наблюдать, как справляется с работой другое. Вот тогда-то и оказалось, что в каждом из нас заключены как бы два человека, с разными голосами, различным слухом и соображением.
Наш условный «первый» — человек, у которого функционирует левое полушарие; у «второго» командует правое. По мнению многих, изучение «расщепленного» мозга становится сейчас одной из первостепенных проблем науки о мозге человека.
Когда ученые стали изучать «раздвоение личности», они обратили внимание и на изменения в психике. Берет управление психикой левое полушарие — и настроение человека улучшается, он становится приветливее, мягче, жизнерадостней. Если же начинает командовать правое, хорошего настроения не жди. Такого человека трудно отвлечь от мрачных мыслей. Он явно выраженный пессимист.
Вот они, оказывается, где таятся истоки нашего различного настроения!
Наконец, по-разному выглядит у «расщепленного» человеческого мозга и память. Левое полушарие надежно хранит запас школьных, теоретических знаний. Но если такому человеку предложить запомнить фигуры неправильной формы — то, что нельзя выразить словом, — он их не заметит. Человек с работающим правым полушарием, наоборот, во многом утрачивает школьные знания, плохо запоминает только что сказанные слова, но очень хорошо помнит показанные ему фигуры даже самой замысловатой формы.
Одним словом, в области исследования памяти одна загадка следует за другой…
Невольно вспоминаешь очень глубокое высказывание покойного президента нашей Академии наук Сергея Ивановича Вавилова:
«Вернулся к писаниям „Воспоминаний“. И вот развертываются в памяти большие страницы с многими мелкими подробностями о событиях, виденных 45–50 лет назад. Можно, конечно, пустить кинокартину, снятую полвека назад, для этого нужно только, чтобы она сохранилась и был проекционный аппарат. Но где же место в человеческом мозгу, полностью изменившемся за 50 лет, для хранения всех этих картин, более полных и сложных, чем кинокартина? Эти картины памяти вовсе не отпечатки „ощущений“ — это сложный комплекс понятий, слов, наблюдений, мыслей. Но замечательно вот что. В этих „картинах памяти“ почти не осталось ничего личного. Ни самолюбия, ни восторгов, ни ненависти, ни любви. „Добру и злу внимая равнодушно“, память разворачивает эти картины прошлого с поразительной глубиной, рельефностью. По этим картинам можно читать и даже рассматривать их в „лупу“. Целого эти картины не составляют, они разрозненны, эти листы, произвольно завязанные в общую папку…
Мы веруем, что с распадом мозгового вещества данного человека навсегда исчезают „картины памяти“, как при пожаре архива навсегда погибает написанное в документах, в нем хранившихся. Верна ли эта аналогия?»
Ну, а если говорить о самом волнующем, что в последние годы уже нащупано исследователями мозга, то это, несомненно, расшифровка психического кода. Говоря яснее, исследователи учатся теперь расшифровывать человеческую мысль!
Дело в том, что каждое слово и даже части слов, возникая в мозгу, сопровождаются вполне определенными волнами биотоков — определенным «рисунком» на нейронограмме. При другом слове, других мыслях этот рисунок изменяется.
Первые удачные попытки такой расшифровки связаны с именем Наталии Петровны Бехтеревой. Были, например, исследованы электрические сигналы, появляющиеся, когда произносятся слова «хор» и «сор». По звучанию эти слова стоят рядом, но смысл разный. Разными оказались и их «рисунки» на нейронограммах.
Здесь перед нами открываются поистине фантастические перспективы.
«Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх изгнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить… Из речей одни печалят, другие радуют, третьи устрашают, четвертые ободряют, некоторые же отравляют и околдовывают душу, склоняя ее к чему-нибудь другому».
Это высказывание о силе человеческого слова принадлежит древнегреческому софисту Горгию, который прославился своим красноречием.
Воздействие словами называют внушением. К нему особенно восприимчивы люди, у которых нервная система ослаблена, более возбудима.
Такому человеку нетрудно, например, внушить чувство страха перед чем-либо или, наоборот, поднять у него настроение, сделать его веселым. По образному выражению В. М. Бехтерева, внушение, в отличие от убеждения, входит в сознание человека не «с парадного хода, а как бы с заднего крыльца».
