Исчезающая ложка, или Удивительные истории из жизни периодической таблицы Менделеева - Кин Сэм (читать хорошую книгу TXT) 📗

15. Элементы безумия

Роберт Лоуэлл является типичным представителем тех людей, кого называют «сумасшедшими художниками». Но в нашей коллективной психологии встречается и другая разновидность подобного расстройства: сумасшедший ученый. Сумасшедшие ученые, участвовавшие в становлении периодической системы, обычно не вызывали такого сильного общественного резонанса, как безумные люди искусства. Большинство из них вели совершенно непримечательную личную жизнь. Их душевные болезни были не такими яркими, а ошибки – типичны для такой разновидности безумия, которая иногда именуется «патологической наукой» [136]. Самое интересное заключается в том, как такое болезненное помешательство может существовать в голове человека наряду с замечательным разумом.

В отличие от большинства других ученых, упомянутых в этой книге, Уильям Крукс, родившийся в Лондоне в 1832 году в семье портного, никогда не работал в университете. Он был первым из шестнадцати детей, а позже сам стал отцом десятерых отпрысков. Чтобы прокормить семью, он написал научно-популярную книгу об алмазах, а также занимался редактированием безапелляционного и довольно легкомысленного научно-популярного журнала, который назывался «Новости химии». Тем не менее Крукс – бородатый человек с острыми усами, всегда носивший очки, – выполнил несколько первоклассных научных

исследований с такими элементами, как селен и таллий, и был избран в члены самого престижного английского научного клуба – Королевского общества. В ту пору Круксу был всего 31 год, а через десять лет его чуть было не вышвырнули оттуда.

Закат Крукса начался в 1867 году, когда его брат Филипп погиб в море [137]. Несмотря на то что они выросли в большой семье, а возможно, как раз поэтому Уильям и другие Круксы чуть с ума не сошли от горя. В те годы движение спиритизма, завезенное из Америки, укоренилось в Англии повсюду, от домов аристократов до рыночных лавок. Даже такой человек, как сэр Артур Конан Дойл, выдумавший гиперрационального сыщика Шерлока Холмса, оказался способен уделить уголок своего обширного разума и спиритизму как совершенно достоверному учению. Клан Круксов, детей своего времени, состоял в основном из торговцев, лишенных не только образования, но и научного чутья. Вся большая семья стала посещать массовые спиритические сеансы, чтобы успокоиться и пообщаться с несчастным покойным Филиппом.

Однажды вечером Уильям также составил компанию родным. Возможно, из солидарности. Может быть, потому что еще один его брат был помощником медиума. Возможно, чтобы убедить всех, что не стоит больше ходить на такие сборища – в своем личном дневнике Крукс отвергал возможность «спиритического контакта», считая сеанс лишь помпезным мошенничеством. Но, когда скептически настроенный Уильям увидел, как медиум играет на аккордеоне без рук и пишет «автоматические сообщения» в стиле говорящей доски (стилусом на дощечке), ученый усомнился в себе. Его защитный барьер понизился, а когда медиум начал транслировать спутанные замогильные сообщения от Филиппа, Уильям зарыдал. Он стал ходить на все сеансы и даже сконструировал специальный прибор, помогавший отслеживать шелест блуждающих духов в освещенной свечами комнате. Сложно сказать, позволил ли этот новый радиометр – стеклянная вакуумная колба, внутри которой находился очень чувствительный флюгерок, – обнаружить Филиппа. Мы можем только гадать. Но Уильяма не оставляли те чувства, которые он испытывал, держа за руки родных на этих собраниях. В конце концов он стал ходить туда регулярно.

Из-за таких пристрастий Крукс оказался в меньшинстве среди своих коллег-рационалистов из Королевского общества – возможно, в абсолютном меньшинстве. Понимая это, Крукс в 1870 году попытался замаскировать свое пристрастие, объявив коллегам, что выполнял научное исследование спиритизма. Большинству членов общества это понравилось – они ожидали, что он разоблачит всю эту ересь в своем остром журнале. Но вышло совсем наоборот. Имея за плечами три года ритуальных песнопений и вызывания духов, Крукс опубликовал «Заметки об исследовании феномена, именуемого спиритуализмом» в принадлежавшем ему периодическом издании Quarterly Journal of Science. Он сравнил себя с путешественником в экзотические страны, Марко Поло паранормального мира. Но вместо того, чтобы обрушиться с критикой на всю спиритическую чепуху – «левитацию», «фантомов», «таинственные стуки», «сияющие явления», «отрыв столов и стульев от земли», – автор заключил, что ни шарлатанство, ни массовый гипноз не могут объяснить (по крайней мере, полностью) все, что он видел. Это не было рекламой спиритизма, но Крукс утверждал, что обнаружил «следы» реально существующих сверхъестественных сил [138].

Даже столь сдержанная поддержка спиритизма, высказанная Круксом, поразила всех жителей Англии, включая самих спиритуалистов. Быстро опомнившись, они начали петь Круксу осанну. Даже сегодня немногочисленные охотники за привидениями ссылаются на его давно устаревшую статью как на «доказательство» того, что даже самые умные люди могут приобщиться к спиритизму, если воспримут его непредвзято. Коллеги Крукса по Королевскому обществу были не менее поражены, но это было удивление с примесью ужаса. Они доказывали, что Крукс обманут дешевыми трюками, поддался влиянию толпы и введен в заблуждение харизматичными гуру. Они также подвергли уничтожающей критике те сомнительные околонаучные спекуляции, которыми Крукс приправил свою работу. Так, Крукс записал абсолютно бессмысленные «данные» о температуре и атмосферном давлении в комнате медиума, полагая, что нематериальные существа не явились бы медиуму в «плохих метеоусловиях». Хуже того, бывшие друзья перешли на личные выпады против Крукса, называя его деревенщиной и подсадной уткой. Если спиритуалисты иногда цитируют Крукса и сегодня, то некоторые ученые до сих пор не могут простить ему стотридцатипятилетнюю истерию, которую он спровоцировал. Они даже приводят цитаты из его исследований химических элементов в качестве доказательства нарастающего сумасшествия автора.

Видите ли, в молодости Крукс одним из первых начал исследовать селен. Хотя селен и является важнейшим микроэлементом в организме всех животных (снижение уровня селена в крови у больных СПИДом является верным предвестником скорой смерти), в больших дозах он токсичен. Американские фермеры хорошо об этом знают. Если плохо присматривать за крупным рогатым скотом, пасущиеся в прерии животные могут съесть слишком много астрагала – растения из семейства бобовых. Некоторые виды астрагала впитывают селен из почвы, как губка. Коровы, переедающие астрагала, начинают пошатываться, спотыкаться, у них развивается лихорадка, язвы и потеря аппетита – все эти симптомы известны под общим названием вертячка. Но животным такое состояние только нравится. Это вернейший признак, свидетельствующий, что селен вызывает у скота своеобразное сумасшествие. У коров развивается зависимость от астрагала: несмотря на его ужасные побочные эффекты, они не желают есть ничего кроме этой травы. Это настоящий наркотик для травоядных. Некоторые историки с богатым воображением даже увязывают поражение генерала Кастера при Литтл-Бигхорне с тем, что лошади его солдат наелись астрагала перед битвой [139]. Примечательно, что название «селен» происходит от греческого слова, означающего «луна». Именно с луной связан и лунатизм.

Учитывая токсичность этого элемента, попытки объяснить галлюцинации Крукса как последствия отравления селеном не кажутся беспочвенными. Но некоторые упрямые факты не позволяют согласиться с этим диагнозом. Отравление селеном обычно наступает в течение недели после попадания элемента в организм, а Крукс начал глупеть в середине жизни, когда уже давно перестал работать с селеном. Кроме того, много десятилетий фермеры начинают проклинать тридцать шестой элемент, как только у коровы начнется вертячка, но многие химики склонны полагать, что другие вещества, содержащиеся в астрагале, играют не менее важную роль при этом отравлении и последующем помешательстве. Наконец, борода Крукса всегда была в порядке, а один из первых симптомов селеновой интоксикации – выпадение волос.