Скандинавские сказания о богах и героях - Светланов Юрий (книги хорошего качества TXT) 📗
— Тогда пускай к нему возвратится и его кольцо! — воскликнул Хогни, снимая с пальца Андваранаут, и, размахнувшись изо всех сил, бросил его на середину Рейна.
Маленькое колечко бесшумно погрузилось в воду, и Гуннару на миг показалось, что в том месте, где оно упало, река окрасилась в красный цвет.
— Скройся навсегда, злосчастное золото! — произнес он торжественно, подымая руки. — Храни его, великий Рейн. Пройдет немало времени, пока твои волны смоют с него всю кровь, которая из-за него пролилась…
— …и которая еще прольется, — добавил Хогни. — Пройдут века, многие славные роды исчезнут, а проклятие Андвари будет по-прежнему тяготеть над людьми, и раньше других оно поразит нас с тобой, Гуннар.
Много слез пролили Глаумвор и Костберре, провожая своих мужей в страну гуннов, невеселы были и сами братья. В суровом молчании следовала за ними их конная дружина. Никто из воинов Гуннара не надеялся вернуться домой, но не было среди них и такого, который пожелал бы остаться. Бородатые, загорелые, в тяжелых рогатых шлемах и блестящих панцирях, они ехали гуськом, друг за другом, не глядя по сторонам и, казалось, не замечая ни освещенных ярким апрельским солнцем полей и лесов, ни встречавшихся им по дороге небольших крестьянских селений. Все так же молча и спокойно миновали они и раскинувшиеся вокруг замка Атли многочисленные шатры его воинов, откуда на них с враждебным любопытством смотрели гунны.
Пока Гуннар и Хогни слезали с коней, а королевские слуги побежали сообщить Атли об их приезде, в дверях замка появилась Гудрун.
— Как, вы здесь? — воскликнула она в ужасе. — Ведь я же написала вам, чтобы вы не приезжали!
— Винги по дороге переправил слова твоего письма, Гудрун, — ответил Гуннар, подходя к сестре. — А когда мы заметили это, было уже поздно: я дал слово, что мы приедем.
— О Брунхильд, Брунхильд! — заплакала Гудрун. — Твое проклятие исполняется, и даже мой брак с Атли не смог предотвратить того, что должно было случиться.
— Разве твой муж хочет нас убить? — спросил Хогни.
— Он не говорил мне об этом, — отвечала королева гуннов, — но я чувствую, что у него на уме что-то недоброе. Он часто вспоминает о сокровищах Сигурда и, наверное, хочет их захватить.
— Их уже нет… — засмеялся Хогни.
Но он не успел договорить до конца: вернувшиеся слуги объявили, что Атли ждет их в пиршественном зале.
— Я рад снова видеть тебя, Гуннар, рад встретиться и с тобой, Хогни, — с деланным радушием приветствовал Гьюкингов старый вождь, идя к ним навстречу. — Я слышал от Винги, что ему стоило немалых трудов уговорить вас приехать. Чем заслужил я такую неприязнь своих старых друзей и соседей?
— Ты ошибаешься, Атли, или смеешься над нами, — возразил Гуннар. — О какой неприязни ты говоришь, когда мы с тобой дважды родственники? Ты забыл, что я муж твоей покойной сестры, а ты женат на Гудрун?
— Да, да, ты прав, мы родственники, — согласился гунн все так же добродушно и ласково. — И я повторяю, что рад приветствовать вас у себя, хотя за тобой небольшой долг, Гуннар, за тобой и за Хогни.
— Что это за долг, Атли? — спросил Гуннар, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
Атли быстро оглядел зал, который тем временем наполнили вооруженные до зубов гуннские воины.
— Вот уже больше года, как Брунхильд умерла, Гуннар, сказал он, садясь на свой трон и движением руки приглашая Гьюкингов приблизиться, — умерла по твоей вине, а ты до сих пор не прислал мне выкупа за ее смерть.
— Брунхильд сама пронзила себе грудь мечом Сигурда, — отвечал молодой король. — Я виноват лишь в том, что не успел удержать ее руку. Если же ты думаешь иначе, то разве моя сестра, которую я отдал тебе в жены, не стоит твоей?
— Как я могу порочить ту, которая родила мне сына, опять улыбнулся Атли. — Я благодарю тебя за жену, шурин, но ты и тут обманул меня, и обманул жестоко. У Сигурда было много золота, почему же Гудрун привезла с собой только одно кольцо?
— Золото Сигурда досталось мне и моему брату, — спокойно промолвил Гуннар. — Сестра сама отдала его нам.
— Она сама отдала его вам? — насмешливо переспросил гунн.
— Сама или не сама, но это золото останется у нас, — резко ответил старший Гьюкинг, упрямо сдвигая брови.
Полуприкрытые глаза Атли вдруг раскрылись и с нескрываемой угрозой уставились на братьев.
— Ты ошибаешься, Гуннар, — медленно проговорил он. — Это золото не останется у вас, или вы сами навсегда останетесь у меня.
— Не пугай нас, Атли, — смело вмешался в разговор Хогни, опуская руку на меч, — и не забывай, что мы твои гости.
Вождь гуннов резким движением головы откинул со лба длинную седую прядь своих жестких, как грива, волос и приподнялся, словно готовясь к прыжку. Увидев это, Гудрун оттолкнула в сторону Гуннара и Хогни и бросилась перед ним на колени.
— Прости их, супруг мой, — умоляющим голосом промолвила она. — Прости ради сына, которого я тебе родила. Не нарушай законов гостеприимства и позволь им уехать.
— Я не должен нарушать законов гостеприимства? Я должен позволить им уехать? — прошипел Атли, задыхаясь от злобы. — Нет, Гудрун, нет! Ради золота они сделали тебя нищей, ради золота они убили Сигурда, величайшего и благороднейшего из всех богатырей, какие когда-либо рождались на земле, ради золота они забыли клятву, которую ему дали, ну, а я ради золота забуду о том, что они мои гости. Взять их! Заточить их в темницу! — обратился он к своим воинам. — Может быть, тогда они станут сговорчивее.
Хогни в ответ только рассмеялся и выхватил из ножен меч. Гуннар последовал его примеру, и двое гуннов сейчас же пали мертвыми. Остальные со всех сторон окружили обоих Гьюкингов.
— Не убивать, взять их живыми! — кричал Атли, стоя во весь рост на своем троне.
Прижавшись спиной друг к другу, Гуннар и Хогни рубились так яростно, что гуннские воины не могли к ним приблизиться. На шум боя в замок ворвались дружинники Гьюкингов; за ними по пятам устремились новые отряды гуннов, и через несколько минут весь зал был залит кровью и завален телами убитых.
Надев на голову первый попавшийся шлем и подняв меч одного из павших, Гудрун тоже кинулась на помощь братьям. Ей удалось убить трех гуннов, и среди них — младшего брата Атли, но вскоре она была обезоружена и по приказу мужа отведена в свою спальню, где, уткнув голову в подушку, с судорожно стиснутыми зубами и тяжело бьющимся сердцем долго молча прислушивалась к доносившемуся до нее звону оружия и стонам умирающих.
Весь день и всю ночь до самого утра сражались Гьюкинги, подтверждая свою боевую славу, однако их удары становились все слабее и слабее, а число их защитников все меньше и меньше, и, когда взошло солнце, они оба уже лежали связанными в одной из комнат замка.
— Ты знаешь, что я не боюсь смерти, Гуннар, — сказал Хогни, с трудом поворачивая к брату свою покрытую запекшейся кровью голову. — Но не глупо ли умирать ради каких-то сокровищ, которые все равно не достанутся ни нам, ни нашим женам? Открой гунну, где их найти, и я верю, что он нас отпустит. Подумай о Глаумвор и Костберре и о том, что их ждет, когда Атли захватит нашу страну.
— Молчи, Хогни! — сердито ответил молодой король. — Мне легче тысячу раз умереть и пережить гибель всех родных, чем отдать это золото в чужие руки. Я уже жалею о том, что и ты знаешь, где оно находится.
Хогни вздохнул и отвернулся, не замечая, что на лице старшего Гьюкинга вдруг появилась мрачная улыбка.
К вечеру Гуннара вновь привели к вождю гуннов.
— Ну как, сам ли ты отдашь золото Сигурда, или мне придется разорить из-за него всю твою страну? — спросил его Атли.
— Золото спрятано, шурин, и спрятано так, что его тебе не найти, — отвечал Гуннар, — но я готов сказать, где оно, если ты исполнишь мою просьбу.
— Я обещаю тебе это, — наклонил голову Атли.
— Пусть принесут мне сюда сердце Хогни, — опустив глаза, промолвил Гуннар. — Я не хочу, чтобы мой брат остался в живых и потом обвинял меня в трусости.
