От Шекспира до Шоу: Английские писатели XVI—XX вв. - Гражданская Зоя Тихоновна (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Потрясенный несправедливостью и ложью, 18-летний Артур покидает Италию. Возвращается он сюда через много лет. Он стал другим по внешности, даже отец (Монтанелли) и любимая женщина (Джемма Уоррен) долго не могут узнать его. Но еще сильнее изменился его характер. Вместо прекраснодушного мечтателя, наивного идеалиста перед нами человек исключительной целеустремленности, разоблачитель любого красивого лицемерия, непримиримый враг церкви. Его борьба за революцию неотделима от борьбы с католичеством. Он и его отец Монтанелли (теперь уже кардинал) оказываются по разные стороны баррикад. Этот конфликт сложен и романтически необычен. Отец и сын страстно любят друг друга, оба они — незаурядные и благородные люди. Но Монтанелли морально изуродован церковью, которой он служит. Когда-то он принес в жертву религии свою «греховную» любовь и любимую женщину, потом — свои отношения с мальчиком-сыном. В конце романа он приносит в жертву и сына, став на сторону его врагов. Только после казни Овода, охваченный жестоким раскаянием и тоскою о сыне, кардинал отрекается от бога.
Роман «Овод» написан в революционно-романтической традиции. Влияние Байрона, Шелли, Гюго чувствуется в нем при всей его самостоятельности. Много гадали, кто был прототипом Овода. Некоторые черты и биографические моменты сближают его с Джузеппе Гарибальди, знаменитым вождем национально-освободительной борьбы в Италии. Другие справедливо указывали на сходство Овода с Байроном. Видимо, писательница отразила в нем и черты хорошо известных людей, ее современников, — бесстрашного Степняка-Кравчинского, насмешливого ирландца-журналиста Шоу; но главное не в этом сходстве Овода с тем или иным деятелем или героем. Войнич сумела создать обаятельно-живой образ, в котором она соединила черты многих борцов за свободу (прежде всего русских народовольцев). Артур-Овод может быть назван положительным героем в английской литературе конца XIX века. Он вдохновлял на борьбу наших революционеров 1905 и 1917 годов, наших бойцов и партизан в годы Великой Отечественной войны.
Одновременно с писателями, избравшими в конце XIX века романтический путь, в английской литературе выступали беспощадные реалисты, рисовавшие современную действительность со всеми ужасными сторонами, не боявшиеся, что их несправедливо назовут натуралистами, вскрывавшие глубокий социальный и психологический смысл происходящих явлений. Это были Т. Гарди, С. Батлер, Д. Мередит, А. Беннет, Г. Уэллс, Б. Шоу, Дж. Голсуорси.
Бернард Шоу (1856–1950) выделяется в этой группе писателей-реалистов как сатирик и реформатор английской драмы.
Б. Шоу родился в Ирландии, в Дублине. Его отец принадлежал к обедневшему дворянскому роду и был торговым служащим; мать обладала прекрасным голосом и работала учительницей музыки и пения. Приходилось ей и выступать на сцене, что вызывало бурное негодование дублинского «хорошего общества», к которому принадлежала семья Шоу.
Детство Бернарда и двух его сестер не было счастливым: отец пил, а мать тщетно боролась с этой его наклонностью. Деньги для семьи в основном зарабатывала она. Ссоры и взаимное отчуждение были естественным результатом семейной беды.
В то же время родители Шоу были передовыми смелыми людьми. Они не верили в бога и не ходили в церковь, не посылали туда и детей. Это было редкостью в ту эпоху. Весельчак и остроумец, дядя Шоу по матери, моряк, постоянно высмеивал религию; правда, был и другой дядя, по отцу, — священник, который пытался внушить мальчику совсем другие взгляды, но Бернард предпочел веселый атеизм дяди Уолтера. В доме собирались артисты, друзья матери, шли интересные споры о музыке, о театре, о политике. Много говорили о родной Ирландии. Родители Шоу и их друзья мечтали о независимости Ирландии, о ее освобождении от английского владычества. Так складывалось мировоззрение Шоу.
О страшной нищете ирландского народа внимательный, впечатлительный мальчик узнает рано. Няня уходила с ним «гулять», но, вместо того чтобы вести его в парк, она направлялась с ребенком к своим родным, в дублинские трущобы.
В 40-е и 50-е годы Ирландия стала жертвой голода и ареной ужасных народных бедствий. Целые семьи вымирали от тифа и цинги; питались травой и мхом, ели мышей и собак. Умерло более миллиона человек за пять лет, миллион ирландцев эмигрировал в Америку.
Ирландия боролась. В 1858 году возникло «Ирландское революционное братство»; это название обычно заменяли одним коротким словом — «фении». Так назывались в древности ирландские витязи, так называли теперь ирландских борцов за свободу. Организация была революционно-патриотической и очень многочисленной, в числе ее методов был революционный террор. В 1867 году в Дублине вспыхнуло вооруженное восстание; оно было жестоко подавлено, некоторые его участники казнены. Террористический акт — взрыв тюрьмы и попытка освободить заключенных фениев — был организован фениями и в самом Лондоне.
Бернарду было 11 лет. За год до событий в Дублине друг семьи Шоу, знаменитый музыкант Ванделер Ли, снял вместе с родителями Шоу загородный дом на морском берегу и вывез детей из пыльного Дублина. Дивные картины ирландской природы, красота морского побережья потрясли мальчика, он чувствовал себя безгранично счастливым.
Только ли от пыли и грязи оберегали детей родители и воспитатель, когда сняли коттедж за городом? Скорее всего, они знали о готовящемся восстании и оберегали их от сцен кровопролития. Мальчик не видел восстания своими глазами, но он, как и его родители, горячо сочувствовал фениям.
В 1869 году его поместили (по настоянию того же Ли) в Дублинскую центральную образцовую католическую школу. Эта школа была создана патриотически настроенной интеллигенцией для ирландского народа; она имела демократический состав учащихся и фенианский преподавательский состав. Поэтому родители и перевели мальчика в эту школу; из него готовили патриота, хотели, чтобы он общался с ирландским народом.
В этой школе, как и во всех других, процветали телесные наказания, но способному и дисциплинированному мальчику они не угрожали. В школе остро ощущались патриотические, фенианские настроения. В официальных учебниках и программах, конечно, всячески принижалась Ирландия и прославлялась Англия. Двенадцатилетний Шоу, отвечая урок, опровергал эти сведения, защищал и славил Ирландию. Мальчики удивлялись его смелости и завидовали ему, учителя, улыбаясь, хранили молчание. «Все эти учителя были фениями, я тоже был юный фений», — писал Шоу впоследствии.
Учителя любили его и в перемены гуляли с ним. Можно догадаться, о чем беседовали молодые люди, готовые умереть за Ирландию, с воспитанником прославленного мистера Ли.
Когда Бернарду было 15 лет, его мать уехала на поиски заработка в Лондон и забрала с собой девочек. Она хотела подготовить их (особенно одаренную Люси) к артистической деятельности, что сделать в Дублине было невозможно. Бернард остался в обществе больного, опустившегося отца.
Он жестоко тосковал без матери и сестер, но не хотел признаваться в этом даже себе. Ему казалось, что он тоскует без музыки, которая раньше наполняла дом. Осталось пианино матери — он не мог смотреть на замолчавший инструмент. Он купил самоучитель и, «замучив себя и окружающих», в короткий срок выучился играть. Начал он сразу с самых серьезных вещей — Бетховена и Моцарта.
Шоу был необычайно одарен музыкально. У него был прекрасный голос и слух, он очень тонко чувствовал музыку. Он мог стать певцом, музыкантом, композитором. Он стал в дальнейшем музыкальным критиком и писателем, постигшим тайну музыки в литературе.
Но надо было зарабатывать на хлеб. Об университете не приходилось мечтать, — впрочем, Шоу о нем и не мечтал. На образование у него уже был свой взгляд: он хотел получить его сам, хотел изучать только вещи, которые его действительно интересуют.
Мальчика устроили клерком в земельную контору дублинских богачей. Ему поручили собирать еженедельную квартирную плату с бедняков, обитателей трущоб. Снова он увидел эти подвалы и мансарды, это грязное тряпье и землистые лица. Все это было так же ужасно, но теперь он был здесь нежеланным, ненавистным гостем. Воспоминания об этом периоде жгли его всю жизнь и легли в основу его первой пьесы — «Дома вдовца». «Здесь каждый пенни облит слезами. На него бы хлеба купить ребенку, потому что ребенок плачет от голода! А тут прихожу я и вырываю последний грош у них из глотки!» Это слова сборщика квартирной платы Ликчиза, но, видимо, такие же мысли терзали и 18-летнего дублинского клерка.
