Кто главнее? - Белоусов Вадим Михайлович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Разноцветные ниточки труб разбегаются по судну, как сосуды живого организма. Они несут сквозь его стальное тело тепло, горючее, пресную воду… Не будь их, и работоспособный пароход превратится в безжизненную гору железа. Тепло и силу вливает в стальные жилы парохода разноцветная паутина трубопроводов — дело рук людей неброской, но очень нужной в судостроении профессии — трубогибщиков.
…Налазившись по внутренним переходам и самым глухим «закуткам» судна, мы поднялись на верхнюю палубу. В лицо ударили яркие лучи солнца. Олег закурил, и я принялся раскладывать по порядку свои второпях сделанные заметки.
Тима по-прежнему хранил спокойствие. Казалось, он совершенно одинаково заинтересовался всеми профессиями, о которых имел теперь достаточное представление. Его непроницаемость меня просто злила. А может быть, все объяснялось очень просто: ни одна специальность еще не заинтересовала его всерьез? Но если он уже сделал свой выбор и изъявляет свой интерес постольку, поскольку, хочет убедиться в правильности выбора, то хитрец он, каких мало!
Между тем наш юный спутник с неподдельным интересом осматривал схему трубопроводов судна, которую дал ему мастер.
— Олег Иванович, а что, если здесь, — он ткнул в схему, — вместо двигателя внутреннего сгорания будет паровой котел, какие трубопроводы изменятся?
Олег удивленно посмотрел на Тиму.
— Ну что же ты раньше об этом не спросил? Пошли, расскажу о работе котельщика.
Гремя ботинками по железному трапу, мы снова пошли в цех…
Облако в сто тонн
Имя Мозеса Роджерса было хорошо знакомо современникам. Это был капитан, отважившийся командовать первым паровым судном знаменитого изобретателя Роберта Фултона. Почему «отважившийся»?
Дело в том, что паровые котлы того времени были крайне несовершенны; нередки были случаи, когда, не выдержав давления пара, они взрывались, обдавая людей кипятком и паром. Такой взрыв опасен даже на суше, а на воде он мог разрушить корпус судна, и оно неминуемо затонуло бы. Вот почему от капитана тогдашнего парохода требовались не только качества судоводителя, но и отвага.
Мозес Роджерс был не только храбрым, опытным капитаном, но и человеком увлекающимся, не лишенным в то же время дальновидности. Ему доставляло истинное наслаждение водить судно, хотя и небольшое, но не зависящее от капризов ветра. К тому же он нисколько не сомневался, что паровому флоту принадлежит будущее. Поэтому никто не удивился, когда он приобрел по сходной цене парусник «Саванна» и оборудовал его паровой машиной мощностью в девяносто лошадиных сил. Сегодня эта мощность кажется ничтожно малой для небольшого деревянного судна, ведь даже двигатель «Москвича» развивает едва ли не такую же. Но по тем временам паровая машина «Саванны» была достаточно сильной.
Пароход приводили в движение большие гребные колеса. Чтобы они не тормозили судно, когда оно шло под парусом, их снимали и укладывали на палубе. Опробовав «Саванну» на ходу, проведя, выражаясь современным языком, «ходовые испытания» переоборудованного судна, Мозес Роджерс задумал отчаянное предприятие.
19 мая 1819 года в американской газете «Саванна Рипабликан» изумленные читатели увидели необычное объявление: «Пароход „Саванна“ (капитан Роджерс) завтра, двадцатого числа сего месяца… отправляется из Нью-Йорка в Ливерпуль. Пассажиры, если таковые окажутся, будут размещены с удобствами. Обращаться непосредственно на судно». Из объявления можно было понять, что капитан спешил, — только один день дал он на размышление своим предполагаемым пассажирам, для сокращения всяческой волокиты приглашал их прямо к трапу корабля. Из того же объявления можно было также заключить, что дело было в данном случае не в коммерции. «Если таковые окажутся», — писал он, имея в виду пассажиров, а буде не окажутся, судно все равно выйдет в море — можно было прочесть между строк.
Если бы капитан обладал даром провидения, он мог бы дать объявление, которое гарантировало ему продажу всех билетов по баснословно высокой цене. Его бы следовало написать так: «Пароход „Саванна“ завтра отправляется из Нью-Йорка в Ливерпуль. День выхода парохода в море отныне будет праздноваться в Соединенных Штатах как праздник мореплавания. Всем пассажирам гарантируется благополучное возвращение и место в учебниках истории. На судне имеется только 32 каюты. Спешите принять участие в нашем историческом рейсе».
Понятно, что капитан Роджерс не мог заглянуть в будущее. Его «Саванна», обдавая провожающих дымом, валившим из трубы, начала свой рейс. Это произошло 22 мая 1819 года, в день, известный сегодня как праздник мореплавания.
Удалившись от берегов, капитан отдал приказ отключить паровую машину и снять гребные колеса. «Саванна» продолжала путь под надежными парусами, а толпа, оставшаяся на набережной в Нью-Йорке, продолжала гадать — дотянет судно до Ливерпуля или взорвется по дороге. Три недели продолжался путь под парусами, а когда впереди показались ирландские берега, капитан распорядился снимать паруса. Снова окутанная дымом «Саванна» преобразилась в пароход.
Европейцы встретили ее совсем не так, как ожидал капитан. Здесь уместно процитировать отрывок из его собственных воспоминаний: «„Саванну“ увидели… и сообщили, что судно охвачено пламенем. Адмирал послал один из королевских катеров на помощь, и велико было удивление, когда выяснилось, что быстроходный катер на всех парусах не мог догнать судно с голыми мачтами. Тогда с катера дали несколько выстрелов. „Саванна“ остановилась. Нетрудно представить себе изумление и любопытство членов экипажа катера после того, как они убедились в свое ошибке. Команда попросила разрешения подняться на судно и была крайне признательна за осмотр новинки».
И все же в Англии капитану Роджерсу не повезло. Ходили слухи, что он собирается на своем быстроходном судне освободить Наполеона Бонапарта, сосланного на остров Святой Елены, поэтому за экипажем следили английские сыщики. Не удовлетворившись приемом, оказанным в Великобритании, Мозес Роджерс отправился в Санкт-Петербург, надеясь заинтересовать в своем судне русского монарха. В сентябре 1819 года «Саванна» достигла Невы. Но и здесь Роджерс не достиг желанного успеха. К этому времени в России было несколько собственных пароходов… К ним начали привыкать.
Прошли годы, и паровой котел перестал внушать ужас. Больше того, он стал символом прогресса и процветания, профессия судового котельщика была в то время одной из ведущих на судостроительных предприятиях. Казалось, паровые машины так прочно внедрились в технику, что заменить их ничто не сможет. Но на смену им пришли двигатели внутреннего сгорания. Слово «пароход» стало все реже встречаться на страницах книг и журналов. Можно было ожидать, что и профессия судового котельщика утратит свое значение. Вышло иначе.
Вместо громоздких и маломощных паровых машин на судах стали устанавливать паровые турбины. Пар, доведенный до высокого давления, с огромной скоростью и шумом, похожим на звук взлетающего реактивного самолета, устремлялся из котлов на лопасти турбины, вращал ее со скоростью 300 оборотов в секунду. Того времени, которое вы затратите, чтобы произнести вслух слово «секунда», паровой турбине достаточно, чтобы совершить сотни оборотов! Если бы ее подсоединили к гребному винту судового двигателя, произошла бы авария. Ни один винт не выдержит таких невероятных нагрузок. Чтобы не разрушались гребные винты, усилие на них передается через главный турбозубчатый агрегат. Это устройство гасит обороты, позволяет винтам грести с допустимой скоростью.
Суда, где паровая машина заменена паровой турбиной, называются турбоходами. Однако и в новейшем турбоходе мы с вами найдем паровые котлы, пусть не такие, как в пароходах прошлых лет, а усовершенствованные, но это все равно котлы. Значит, от профессии судового котельщика отказываться рано. Сложная у него работа, но интересная.
