Путешествие в слово - Вартаньян Эдуард Арамацсович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Еще древние греки обратили внимание на свойство различных слов выражать одну и ту же мысль. Римляне продвинулись дальше. Они увидели в синонимах не только средство заменять одно слово другим без ущерба для смысла, но и осознали различие между ними.

Д. И. Фонвизин в своем «Опыте русского сословника». сопоставляя слова старый, давний, старинный, ветхий. древний, заматерелый, приводил следующий пример их употребления: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в рундуках его найдешь много ветхого, нередко он бывает заматерел в своих привычках».

И все же до сегодняшнего дня исследователи не выработали единого взгляда на синонимическую природу слова.

Одни считают синонимами и слова, которые, называя одно и то же явление действительности, называют его по-разному, придают ему какие-то новые смысловые или эмоциональные оттенки.

Другие в ранг синонимов возводят только олова с полным смысловым тождеством, такие, как бегемот — гиппопотам, языковедение — языкознание. Близкие по значению слова, говорят они, — это просто другие слова, и вряд ли необходимо сажать их в одно гнездо.

Но простите, говорят третьи вторым. Если бегемот и гиппопотам одно и то же и не привносят в наше понимание ничего нового, то один из двух должен уйти, покинуть язык. Зачем же его засорять? Десятые возражают: тождественность значений еще не превращает языковедение в абсолютный синоним языкознания. Хотя бы потому, что каждоз из них имеет разную способность к словообразованию и словосочетанию. От первого образуется языковед. Попробуйте-ка такое действие произвести со вторым. «Языкознаец»?, Хм-хм! Между тем мы охотнее употребляем слово языкознание, чем языковедение, читаем языковедческое (или лингвистическое) исследование.

В зоопарке мы чаще называем симпатичное африканское животное бегемотом, нежели гиппопотамом, чего никогда не позволит себе зоолог. В принятой научной классификации это парнокопытное всегда и только гиппопотам — «речной конь», а не бегемот — «водяная корова». Гипопотамо (а не «вегемото») значится и в словаре эсперанто.

…Надцатые полагают, что богатство синонимов — это беда языка, так как затрудняет пользование им. Еще более …падцатые парируют это мнение парадоксальным высказыванием: «Чем лучше мы будем знать язык, тем меньше для нас останется синонимов». То есть для знатока выбор нужного слова не будет затруднительным.

Пусть спорят специалисты. В споре рождается истина.

Мы же извлечем из него несомненный вывод: если в арсенале языка имеется множество возможностей один и тот же предмет (вещь, явление) наименовать разными словами и одновременно выделить в этом предмете (вещи, явлении) какие-то стороны и грани — такой язык богат, гибок, красочен и точен.

«Что же все-таки понимать под синонимом?» — резонно спросите вы. А вот что, отвечу я, ссылаясь на авторитетное суждение видных ученых.

Синонимы — разнозвучащие слова, называющие один и тот же предмет, действие, качество, но различающиеся оттенками значения или стилистической окраской.

«…А она (хозяйка) взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать», — плакался дедушке своему Ванька Жуков. Мальчонка удивился бы, узнавг что употребил в своем письме к дедушкел эмоционально окрашенные синонимы.

Синонимы к нейтральному слову лицо, обозначая одно и то жех вызывают различные эмоцииг отражают авторскую позицию, позволяют разграничить сферу их употребления.

Лик — слово старославянское, книжное, торжественное.

Физиономия — слово французское, восходящее к греческому, устаревшее, шутливое. «Вдруг, по моей петербургской физиономии… весь город принял меня за генерал-губернатора» (Н. В. Гоголь). Физия — слово просторечное, устаревшее. «Очень у него физия скособочена, вообще вид очень иронический такой…» (С. Н. Сергеев-Ценский). Рожа — слово просторечное, грубое. «И по роже его видно, что он за штука» (А. П. Чехов).

Конечно, эти пометы до некоторой степени условны. В другом контексте, особенно в разговорной речи, лип может стать словом откровенно ироническим, а рожа — ласкательным. Но советую: воздержитесь от употребления грубых слов. Вас могут не понять.

Верно подмечено, что людей часто обижает не то, что говорят, а то, как говорят. Живая речь в союзе с интонацией — сплав великих возможностей. Бели ваш младший братишка разобрал, а затем собрал часы и после операции у него остался винтик, вы можете сказать незадачливому механику: «Ну ты и Архимед!» — и уверяю вас, что он не воспримет это как похвалу. Ирония переиначила смысл слова, поставила значение с ног на голову. Как сказал один писатель, ирония — это оскорбление, облеченное в форму комплимента.

Чтобы показать внешнюю, пусть карикатурную схожесть пуделя со львом, мы чаще всего употребим самый распространенный сравнительный союз как. «Пудель как лев». Но в кладовых языка можно найти и эквиваленты: будто, словно, точно, точь-в-точъ, прямо, чисто, что твой, и даже ну и толъко (лев — ну и только).

Н. Г. Чернышевский указывал, критикуя самодержавие, что для обозначения всех нелепостей русской действительности в языке развилась богатая синонимика слов со значением бессмыслицы: чепуха, вздор, дичь, галиматья, дребедень, ахинея, безалаберщина, ерунда, нескладица, бессмыслица, нелепица, ералаш, сумбур, кавардак, 6естолковщина, чушь, белиберда.

По мнению Чернышевского, список подобных обозначений бессмыслицы можно довести до трех сотен.

Слово говорить считается нейтральным — оно не выражает эмоций, не носит никакого оценочного характера. Правильное, но пресное слово. А между тем сколько возможностей смысловых и эмоциональных замен! Ваш герой может: сказать, проговорить, произнести, промолвить, утверждать, отрицать, заверить, заявите выразить мысль или развить ее, высказать соображение,

Он же может: уверить, призвать, подхватить, успокоить, распространяться, твердить, ввернуть, трактовать.,

Он может: разглагольствовать, витийствовать, ораторртвовать, держать речь, тараторить, бубнить, мямлить, рявкнуть, лепетать, нести или , пороть дичь (чепуху, чушь, гиль, ахинею, абракадабру, галиматью…)

Гляньте, каких тут слов только нет — и высоких, и острых, и ехидных, и иронических, и шутливых… Нет, не бедна у мира слова мастерская!

Синонимические отношения слов в языке порою настолько сложны и многообразны, что нередко вместо того, чтобы заменять одно другое, они могут противополагаться друг другу, вступать в противоборствующие, антонимические отношения. У меня припасены яркие тому примеры.

Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов в книге «На службе военной» вспоминал:

«В хате, где мы отдыхали, нас окружили сельские ребятишки.

— Видели ли вы пленных немцев? — спросил я детей.

Ответа не было, все молчали. Тогда я повторил свой вопрос:

— Проводили через вашу деревню пленных немцев? Маленький мальчуган поднял руку и отчеканил:

— Пленных немцев через деревню не проводили, а вот пленных фрицев проводили много раз!»

Ребячье сознание отделило немцев, как народ, от немцев — фашистских вояк. А этих последних в самом начале войны наши писатели и журналисты окрестили фрицами.

Есть — кушать. Если есть признается нормой языка, то вокруг кушать частенько разгорались страсти. Даже сегодня это слово кое-кто полагает мещанским и категорически возбраняет употреблять. Это слово, говорят они, не употребляли в разговоре между собой образованные дворяне. Оно не встречается-де и в авторской речи писателей-классиков. Так ли это?

«Вот коня он разнуздал и покойно кушать стал».

«Какая радость: будет бал! Девчонки прыгают заране. Покушать подали. Четой идут за стол рука с рукой».

Это написано Пушкиным.

Другое дело, как и в применении к кому употребляли это слово слуги, лакеи, дворовые. Герцен в «Былом и думах» передает сценку урока вежливости. Старый барский холоп наставляет мальчугана, взятого в дворовые слуги: