В садах Лицея. На брегах Невы - Басина Марианна Яковлевна (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗

Все шло чинно-гладко. Лицей готовился к экзаменам. И вдруг происшествие. Едва не утонул Кюхельбекер.

Виноват был Малиновский. В столовой за обедом он так обидел чувствительного Кюхлю, что тот в полном беспамятстве выскочил из-за стола, выбежал из Лицея и бросился в Кухонный пруд близ Александровского дворца.

Пруд был неглубок, Кюхельбекера сразу вытащили. Осторожный Энгельгардт во избежание кривотолков поспешил сообщить министру: «Сегодня во 2-м часу пополудни воспитанник Кюхельбекер в припадке задумчивости, каковые с ним бывали и прежде неоднократно, после весьма малозначащей ссоры с некоторыми товарищами, выбежав из дома прежде, нежели побежавшие за ним люди успели его нагнать, и добежав до канала, кинулся в оный. Он немедленно был оттуда вытащен и приведен в чувство, и теперь находится в больнице, как кажется, в полном рассудке».

Очнувшись в больнице, Кюхельбекер ничего не помнил. Скоро он оправился и продолжал вместе с другими учить и повторять.

15 мая 1817 года, во вторник, выпускные экзамены в Лицее начались. Первый был по латинскому языку, второй — по закону божьему.

На второй экзамен прикатило из Петербурга такое множество черных ряс, что воспитанники ахнули. Попов пригласил князь Голицын — новый министр народного просвещения. Был он известным святошей.

17 мая на экзамене по российской словесности Пушкин читал свое стихотворение «Безверие» — о муках безбожника. Энгельгардт дал ему это задание не без умысла: ведь к вопросам религии Пушкин относился легкомысленно. В альбом Илличевского записал:

Последний, пятнадцатый, выпускной экзамен по физике состоялся 31 мая…

Экзамены окончились, а с ними окончились шесть лет ученья, шесть лет лицейской жизни. Впереди у Пушкина был Петербург, жизнь неизведанная, новая. Она влекла, она манила. Но к чувству освобождения и радости примешивалась грусть. Товарищи, Лицей…

Пушкину верилось и не верилось: неужто, однажды проснувшись поутру, он не услышит лицейский колокол, не увидит товарищей… С кем же грустить и радоваться, кому поверять заветное, «что душу волнует, что сердце томит», кому читать стихи?

Свобода радовала и не радовала. «Сердце дробилось». Лицей, Лицей…

Они обменивались посланиями. В изрисованном, исписанном альбоме Пущина появились стихи Пушкина.

Сразу после экзаменов их отпустили в Петербург на три дня «для обмундирования» — заказать себе платье для выхода из Лицея.

В тот же день Конференция — профессора с Энгельгардтом решали их будущее, составили список, с каким чином и куда, в зависимости от желания, «благонравия и успехов в науках», выйдет каждый воспитанник.

Список не был еще составлен, а о нем уже сложили «национальную» песню, последнюю лицейскую «национальную» песню…

Когда через три дня все вернулись в Лицей, список был уже готов. Кто ж в нем первый? Чье имя будет первым записано золотыми буквами на мраморной доске?

«Время близилось к выпуску, и начальство Лицея хотело, чтобы на мраморной доске золотыми буквами был записан Горчаков, по наукам соперник Вольховского, но большинство благомыслящих товарищей Вольховского просили, чтобы первым был записан Вольховский, потому говорили они: „Хоть у них отметки и одинаковые, но Вольховский больше старается и в поведении скромнее“, тогда начальство Лицея решило так: записать их обоих — первым чтобы был Владимир Вольховский, вторым князь Александр Горчаков» — так рассказывал близкий друг и биограф Вольховского Розен.

Первый Вольховский… Он выпущен в гвардию, представлен к награждению большой золотой медалью. Горчакову досталась малая золотая медаль. Серебряными медалями наградили нескольких, в том числе Кюхельбекера. Учителем в провинцию мать его не отпустила. Не для того, говорила она, Вильгельм окончил Лицей.

Всех воспитанников по успехам и поведению поделили на два разряда: в первый — лучших, во второй — остальных.

Александр Пушкин значился по второму разряду с маленьким чином коллежского секретаря. Он не огорчился, потому что был равнодушен к службе. И на вопросы товарищей, доволен ли он, ответил стихами, которые так и назывались: «Товарищам».