Герои до встречи с писателем - Белоусов Роман Сергеевич (книги полностью TXT) 📗
… Засаду на льва, рычание которого он явственно расслышал в ночной тьме, Тартарен устроил по всем правилам в полном соответствии с хорошо известными ему руководствами по охоте – у самого водопоя хищников. У бедняги зуб на зуб не попадал! Нарезной ствол карабина выбивал о рукоять охотничьего ножа, воткнутого в землю, дробь кастаньет… Ничего не поделаешь! Иной раз трудно бывает взять себя в руки, да и потом, если бы герои никогда не испытывали страха, в чем же тогда была бы их заслуга…?
Во всем виновато солнце
Доде искренне радовался и жаркому солнцу, и ласковому морю, и иссиня-белым алжирским домикам, так похожим на уютные виллы Нима и Тараскона, и главное – путешествию по незнакомой стране. Правда, это был совсем не тот Алжир, каким рисовал его себе кузен Рейно – страна чудес, куда он, словно Синдбад Мореход, заброшен счастливой судьбой. Теперь здесь к «ароматам древнего Востока», благодаря вмешательству европейских «цивилизаторов», присоединился «резкий запах абсента и казармы».
Неутомимый собиратель и исследователь человеческих характеров, Альфонс Доде прекрасно видел, что под маской жаждущего подвигов искателя приключений у его спутника скрывается натура обыкновенного мещанина, который лишь пытался прикрыть жалкую фигуру охотника за фуражками грозной тенью истребителя львов. В зеленой тетради появляются наброски контуров будущего образа тарасконского буржуа: «великого» и смешного, «величественного» и ничтожного. С этого времени писатель становится как бы летописцем, историком «непревзойденного тарасконца», провансальского Дон Кихота, – так одно время думал Доде назвать свой роман.
Этот близорукий человек, про которого иные склонны были говорить, что он бредет по жизни словно слепец, обладал особым внутренним зрением. Близорукость физическая восполнялась зоркими глазами души, писательской наблюдательностью.
Записи Доде подчас касаются самых неожиданных сторон характера прототипа, он фиксирует все, что может ему потом пригодиться, вплоть до жестов и особенностей голоса. И все же это была только предпосылка; вывод – типический образ, в котором был бы трансформирован весь накопленный материал, пропущенный сквозь «фильтр» вымысла, – еще предстояло создать.
Оскорбленные прототипы
Низко склонившись над письменным столом, Доде как всегда быстро набрасывает первый вариант, не заботясь об отделке фраз, стиля. Этому он посвящал вторую часть работы над рукописью. И хотя не любил этап переписки, противный его натуре импровизатора, тем не менее уделял ему много времени и старания. Но главным для него было набросать вчерне главы, окружить себя живыми образами, разместить их, установить «фундамент» будущей книги.
Тридцать лет Доде не расставался со своим героем. За это время Тартарен совершил путешествие не только в Африку, он побывал в Альпах («Тартарен в Альпах»), а потом переселился вместе со всеми своими земляками тарасконцами на один из островов далекой Полинезии («Порт-Тараскон») и превратился в его превосходительство Тартарена, губернатора, кавалера ордена Первой степени.
Среди листов бумаги и книг, громоздящихся на рабочем столе Доде, лежит уже знакомая нам старая зеленая тетрадь. В ней собран настоящий гербарий жизненных типов. Тартарен – один из них. Роман о нем появился отнюдь не сразу по возвращении писателя из Алжира. В начале, на основе записей в своей тетради, Доде создал несколько очерков о поездке. А вскоре в середине июня 1863 года «Фигаро» напечатала его новеллу «Шапатен – истребитель львов» – о приключениях тарасконского мещанина, фанфарона и бахвала в Африке. В этом небольшом, остроумном рассказе кузен Рейно уже приобрел черты будущего Тартарена. Однако писатель увидел, что веселый сюжет его рассказа можно развить дальше и что у него для этого предостаточно материала.
Писалось ему легко, весело. Часто из кабинета доносился напев какой-нибудь провансальской песенки, слышался смех.
Мастер импровизации, Доде считал и самого «Тартарена» книгой-импровизацией. Ее особенность он видел прежде всего в своеобразной манере, в том, что она полна жизненной правды– южной правды, уточнял писатель, – которая преувеличивает, но никогда не лжет. Доде стремился к точному, почти документальному изображению жизни. Роман – это история людей, говорил он. Писать о тех, кто никогда не найдет себе историка – это ли не долг художника? И признавался друзьям, что без стеснения начиняет свои книги всем, что доставляют ему жизненные наблюдения. Из-за этого с ним повздорили не только кузен Рейно, но и вся родня. Зная эту его склонность, репортеры с особым старанием разыскивали прототипы его героев. Дошло до того, что были изданы даже «ключи» к романам Доде – списки известных лиц, якобы изображенных в них. Впрочем, нередко и сами «герои», обиженные тем, что их вывели на страницах книги, поднимали буквально вой, обвиняя автора в преднамеренном оскорблении. Причем, прототипам часто, действительно, не трудно было себя узнать, ибо у Доде была слабость – сохранение имен моделей. В собственных именах он находил нечто характерное, особый отпечаток, напоминающий их владельцев.
В случае с романом «Тартарен из Тараскона» чуть было не дошло до суда.
Подыскивая имя для своего героя, Доде последовал совету одного приятеля и нарек истребителя львов Барбареном. Книга так в начале и должна была называться «Барбарен из Тараскона». Автора, как он признавался, привлекало в этом имени два раскатистых «р», что делало его очень запоминающимся. Под этим именем герой появился и на страницах газеты «Фигаро», где с февраля по март 1870 года публиковалась вторая часть романа (первая, без подписи автора, появилась годом раньше в газете «Пти Монитер»).
Каково же было удивление автора, когда он получил угрожающее послание от проживающего в Тарасконе почтенного семейства Барбаренов! Надо же было случиться такому!
Доде знал людей с такой фамилией в Эксе и Тулоне, но то, что их однофамильцы окажутся и в Тарасконе – это, что ни говорите, предвидеть было трудно.
Тарасконские Барбарены угрожали Доде судом, если он не вычеркнет их имени из этого оскорбительного фарса. Питая инстинктивный страх к судам и правосудию, шутил Доде, он согласился поменять имя Барбарен на Тартарен. Делать это пришлось срочно, уже по корректуре первого книжного издания, увидевшего свет в 1872 году.
Строчка за строчкой писатель просматривал листы верстки, изгоняя букву «б». И все же в спешке некоторые из букв тогда так и остались неисправленными.
Конец вражды
Целое столетие минуло с тех пор, как герой Доде начал свою жизнь на страницах знаменитой книги. Но пришел он сюда из жизни и из фольклора, будучи народным типом, которого, как говорил Анатоль Франс, все знают и который всем близок, ибо он – еще и потомок героев веселых народных легенд.
Память о Тартарене, как о некогда действительно существовавшем провансальце, до сих пор живет среди его соотечественников. Такова сила подлинного искусства.
В наши дни тарасконцы, давно позабыв о своей вражде к автору книги, некогда ославившей их городок, ревностно чтят память своего земляка Тартарена. Бесславие в прошлом ныне для них обернулось славой, а с ней вместе и нежданными доходами – туристы народ щедрый, в особенности если уметь подсунуть им сувенир в виде статуэтки знаменитого охотника за фуражками, предложить «меню а ля Тартарен», или место в кемпинге «Тартарен-пляж». Наш герой живет не только в памяти людей. В честь его тарасконцы каждое лето проводят праздник. Впрочем, праздник существовал издавна и был посвящен деве Марте, по преданию победившей страшное чудовище Тараска (отсюда и название городка), похищавшее местных красавиц.
Во время праздника можно встретить на улице и Тартарена. Это один из горожан, наряженный и загримированный под книжного героя. Говорят, чаще других в этой роли выступает местный мороженщик. В окружении веселой толпы он шествует по Тараскону, направляясь к футбольному полю, где продемонстрирует свое мастерство стрелка по фуражкам. А вечером, когда тарасконцы соберутся в кафе, будут пить вино и танцевать, вы опять встретите Тартарена. Вокруг него снова народ, слышится смех – оказывается, наш герой, верный себе, хвастает победой над Тараской. Ничего не поделаешь, таков уж характер у этого тарасконца.
