Тайна песчинки - Курганов Оскар Иеремеевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Они пошли по тропинке к морю, и на ходу Хинт прочитал телеграмму: «Опытный завод преобразован в научно-исследовательский и проектный институт силикальцита».
Они добивались создания института больше года. Сперва их просьбу назвали наивной. При этом сослались на точку зрения Долгина. Хинт и его помощники продолжали настаивать. И побывали наконец в ЦК КПСС. Там их поддержали, оценили великие возможности силикальцита.
И вот — быстрое и разумное решение — Хинт читал и перечитывал телеграмму, пытаясь в каждом слове найти какой-то особый смысл. Хинт сел на камень и начал чертить на песчаной глади схему будущего института.
Оказалось, что он давно уже все обдумал. Ванаселья едва успевал со своим напоминанием:
— Не забудьте об отделе механизации.
— Точно, точно. Увидите — через года два в этом институте будет уже тысяча человек. Мы построим дом для института — из силикальцита — шестнадцать этажей.
Ванаселья хорошо знал своего друга — он отличался богатой и яркой фантазией. Но теперь он, кажется, хватил через край, оторвался от грешной земли.
Но фантазия Хинта всегда опиралась на реальные, жизненные условия. Он делал все возможное, а порою и невозможное, чтобы добиться поставленной цели. И хоть дом для института только проектируется, но, забегая вперед, надо сказать, к тысяча девятьсот шестьдесят четвертому году в силикальцитом научном и проектном центре уже трудилось восемьсот человек.
С того дня, когда Хинт и Ванаселья чертили свою схему на песчаной глади на берегу моря, прошло меньше трех лет.
За это время в их жизни произошло еще одно событие — Иоханнесу Хинту и Виктору Рюютелю присудили Ленинскую премию.
— Почему только нам? — спрашивал Хинт. — Разве не заслужил ее Ванаселья, который вынес на своих плечах очень многое из того, что принято называть тяжестью исследования; или Александр Белкин, который проложил силикальциту широкую дорогу и создал первый массовый конвейер; или Владимир Клаусон, который ведет наладку сорока новых заводов и является талантливым молодым ученым? Или Ханс Тоомель, без которого мы не могли бы с такой тщательностью разработать все теоретические основы нашего дела? Я уже не говорю о других исследователях и инженерах, которые шли с нами все эти годы. Почему-то считают возможным приписывать открытие одному человеку. Может быть, человек высказал какую-то мысль, достаточно смелую и разумную, чтобы над ней трудиться. Может быть, этот человек сделал первый шаг. Но разработать и создать новое революционное дело — я имею в виду, конечно, технику — может только группа людей, объединенных единой целью, людей, дополняющих друг друга. Во всяком случае, так произошло с силикальцитом. А премию, вдумайтесь в смысл этих великих слов, — Ленинскую премию — присудили только двоим. Почему? Мне кажется, что…
Все это Хинт сказал именно в тот торжественный момент, когда ему и Рюютелю вручали дипломы и медали лауреатов Ленинской премии. Хинт пожал руку учтивому и улыбающемуся академику. Поблагодарил. И попросил передать все, что он думает по этому поводу. «Разве я должен произносить чужие слова, не выражающие мою мысль? Или скрывать свои мысли? А теперь меня занимает только одно — почему только мы двое стоим здесь? Простите, если я нарушил установившийся ритуал».
Церемония вручения дипломов и медалей происходила в Академии наук Эстонской ССР. Отсюда лауреаты вместе с женами, друзьями и коллегами отправились в кафе «Старый Томас». Там был устроен маленький праздник. Впервые за многие годы, пожалуй, с тех пор, когда Ааду и Константин благословили своего брата на трудный путь в науку.
Пора и нам с вами, читатель, побывать в таллинском кафе. Мы бродили с вами по живописным улицам и площадям, по узеньким старинным переулкам этого древнего города и ни разу не заглянули к прославленным эстонским кондитерам в кафе «Таллин» или к не менее уважаемым кулинарам в кафе «Старый Томас». Правда, старика, по имени Томас, не сразу можно найти среди его более пышных и молодых собратьев по профессии. У «Старого Томаса» совсем не броская вывеска, ничем не примечательные ступени, ведущие вниз, в подвал. Там нет ни красного дерева, ни серебра, ни хрустальных приборов: удивительно скромная, спартански строгая обстановка. Если мы с вами только что бродили по средневековым улочкам Вышгорода, то, попав в кафе, как бы продолжаем путешествие в мир далеких и добрых традиций. Нас будет всюду сопровождать поэтическая фантазия эстонских художников, так называемых «прикладников», деятелей прикладного искусства, хоть неизвестно и непонятно, к чему именно это искусство «прикладывается». Но мы с вами не станем придираться к терминам, а обратимся к приветливым и доброжелательным официантам, которые сделают все возможное, чтобы мы засиделись в кафе. Нет, нас никто не упрекнет, что мы будто бы прожигали жизнь, — в таллинских кафе встречаются с друзьями. И, представьте, при этом пьют не водку, не вино, а чашку превосходного кофе.
Вот такую-то встречу друзей устроили авторы и творцы силикальцита в кафе «Старый Томас». Правда, ради торжественного праздника, в нарушение традиции, было откупорено шампанское, и Хинт коротко и просто сказал, что Ленинская премия присуждена не ему, не Рюютелю, а всем, кто нес и несет на своих плечах бремя силикальцита, — она присуждена тому новому делу, которому они посвятили свои жизни.
Пусть же это новое дело, пожелал Хинт, отправится в свой великий и неизведанный путь с ленинским знаком и ленинским дипломом: с такими спутниками нам никакие бури не страшны.
Глава двадцать шестая
Однажды утром силикальцит перешагнул границы СССР и начал путешествовать по миру. И вскоре Хинт прикрепил к своей карте, висевшей на стене его комнаты, еще два флажка. Они точно копировали национальные флаги государств — Италии, Японии.
Правда, еще до этого в Италии попытались создать силикальцитный завод по методу Хинта, — там действовали по рецептам, которые изобретатель давал в своих статьях в советских журналах, но у итальянских инженеров ничего не получилось. Они «догадались», что у Хинта есть какая-то тайна, и вынуждены были просить уважаемого синьора Иоханнеса Хинта посоветовать им, где можно купить его идею силикальцита. Купить идею? Это казалось удивительным. Разве Хинт торгует идеями? Да и вообще наша индустрия еще очень редко обращалась к этому весьма распространенному во всем мире виду экспорта — экспорту идей. Но итальянские коммерсанты и промышленники были настойчивы. Новый камень Хинта их так заинтересовал, что о силикальците они начали писать и в Министерство внешней торговли СССР, и во Всесоюзную Торговую палату, и даже в наши газеты, из которых они узнали об изобретении Хинта.
Вскоре итальянские деловые люди приехали в Таллин. Их сопровождали химики и строители. Им показали всё — от первых лабораторных опытов до многоэтажных домов. За три дня они прошли путь, на который Хинт, Ванаселья, Рюютель — вся плеяда талантливых инженеров, химиков и исследователей — затратили почти двенадцать лет. Итальянские инженеры понимали, что у изобретателя был нелегкий путь.
Теперь они покупали плоды многолетних трудов, идею, пачку расчетов и чертежей.
Так появился первый международный торговый договор, который разрешал итальянскому концерну производить силикальцит по методу Иоханнеса Хинта. Первая лицензия на силикальцит. Итальянские газеты сообщили: из русского силикальцита будут строиться дешевые и удобные итальянские дома.
В таллинских лабораториях появились ящики с песком, на которых значился пункт отправления — Неаполь. Первые испытания и исследования, первые детали домов были отправлены в Италию.
Потом начали поступать посылки из других стран — в них опять-таки был всего лишь песок. Самый обыкновенный песок вдруг стал дорогим продуктом. Его аккуратно упаковывали, бережно переносили с места на место, оберегали от каких бы то ни было внешних влияний — словом, будто бы речь шла о драгоценных камнях или редких металлах. Вот до чего Хинт возвеличил самую обыкновенную песчинку!
