Кто главнее? - Белоусов Вадим Михайлович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
И вот появляется эскиз фрезы твердого диска с множеством твердых, остро заточенных зубчиков. По замыслу великого художника и инженера, диск, вращаясь с большой скоростью, должен был касаться металла. При этом многочисленные зубчики, задевая обрабатываемую деталь, вырывали бы из нее небольшой кусочек металла. Каждый по пылинке — и вот уже целая струя, вихрь металла вылетает из-под фрезы, а сама она легко проникает в металл, выводя в нем сложные узоры, на которые не способна человеческая рука. Поражает, с какой точностью он сумел предвидеть основные черты современной фрезы. Ведь и в наши дни она почти такая же, какой представлялась великому Леонардо да Винчи.
Вот они — современные фрезы — лежат в инструментальном ящике на рабочем месте фрезеровщика. Тот же самый диск, те же самые многочисленные зубчики по краям, как насечка по ободку монеты. В центре отверстие. Сюда продевается шпиндель — ось, которая с огромной скоростью вращает фрезу. Даже не верится, что каждую секунду стальные зубчики фрезы тысячу раз выхватывают частицу заготовки. Десять секунд — десять тысяч крошечных «укусов». Быстро, легко входит фреза в металл, фрезеровщик торопится — его продукция нужна всем цехам судостроительного завода. Ждут ее в сборочном цехе, на стапеле и в «корпусном».
Ровно работает станок, уверенны движения рабочего-фрезеровщика. Блестящей серебристой лентой пробивается сквозь потускневший металл свежий шов, прорезанный фрезой. Станок, на котором он работает, самый распространенный — консольно-фрезерный. Архитекторы и строители при слове «консоль» представляют себе изящный выступ над входом в старинный особняк, украшенный лепными украшениями. Он как бы подпирает водруженный на него сверху балкон. И у станка есть похожая консоль — жесткая деталь, нависающая над станком.
Подвижный, несущий стол станка легко перемещается в пространстве — вниз, вверх, в стороны. Вместе с ним «плавает» заготовка. Без всякого физического усилия с видимой легкостью скользят руки фрезеровщика по рычагам станка, словно легкая бабочка летает в пространстве обрабатываемая деталь, сложный фигурный вырез все четче обозначается в металле. Готовую деталь, еще горячую от обработки, фрезеровщик какое-то время держит на руке, любуясь своей работой. Делает это вроде бы безразлично, не привлекая внимания окружающих. Рабочему человеку свойственна скромность и сдержанность. Никто в механическом цехе завода не побежит показывать пусть даже виртуозно сделанную деталь. То, что хорошо, само будет замечено. А ведь действительно встречаются среди фрезеровщиков настоящие виртуозы.
Встречи с такими мастерами надолго запоминаются. Пришлось мне присутствовать при несколько необычном профессиональном споре в механическом цехе завода, где трудится немало хороших фрезеровщиков. Было раннее утро. Только-только начиналась рабочая смена, непривычная тишина еще не сменилась разноголосой песней металлорежущих станков. Рабочие фрезерного участка окружили мастера, распределявшего работу. Развернув «простыню» чертежа, вскинув очки на лоб, он деловито объяснял смысл предстоящей работы. Была она «выгодная» — оплачивалась по высшей ставке, каждый с удовольствием за нее взялся бы, но было одно условие — изготовить деталь предстояло с Величайшей точностью. Кому поручить ее? Пожилые рабочие солидно молчали — негоже напрашиваться. Пусть мастер сам решает, кому ее делать. Мастер обвел всех строгим взглядом, подбирая надежного кандидата. И уже было открыл рот, но его перебил решительный молодой голос.
— Разрешите мне! — Молодой фрезеровщик смотрел в глаза мастеру прямо и определенно с сознанием какой-то внутренней убежденности. Его взгляд говорил: «С этой работой я справлюсь хорошо, доверьте мне, не пожалеете». И надо сказать, у него были основания так считать: хоть и работал он в цехе всего несколько лет, но уже пользовался профессиональным авторитетом. Нет-нет да и подходили к нему бывалые фрезеровщики посоветоваться: как лучше выйти из трудного положения, какой фрезой воспользоваться, как точить?
Но на этот раз его не поддержали.
— Тебе что, больше всех надо? — дружно зашумели рабочие.
Молодой фрезеровщик, к общему удивлению, не смутился.
— Не в деньгах дело, не хочу, чтобы работу запороли! — ответил он не то шутя, не то серьезно.
Это уже было слишком. Прорвало ветеранов:
— Без году неделя на заводе, а берешь на себя много. Сначала работать научись, потом выскакивай! — кричали одни.
— Пусть попробует, — не соглашались другие.
Разгорелись страсти. Много было сказано под горячую руку слов, которые говорить бы не следовало. Мастер тоже оказался в затруднительном положении: кому поручить ответственное дело? Он еще раз обвел взглядом разгоряченных фрезеровщиков, ища поддержки. Молчали только двое рабочих. Один из них — Фрол Исаевич, бывалый специалист, не один десяток лет отработал за станком — был известен в цехе как артист своего дела. Ему бы вмешаться, уважали его на участке, но он молчал, словно происходящее его не касалось. Другой, его давний приятель, тоже молчал, но, видно, из последних сил. Хотелось ему вмешаться в спор, но, глядя на товарища, держался. К нему-то и обратился мастер:
— Ну, а ты что скажешь?
Все умолкли.
— Славка парень толковый, — он посмотрел на молодого фрезеровщика, — справится, конечно, только Исаевич эту работу сделает с закрытыми глазами.
— Ну хватил, — ахнул приятель Славки, стоявший рядом с ним и кричавший всех громче.
Переглянулись фрезеровщики: возможно ли такое?
— Согласен, — нарушил молчание Славка. — Кто с завязанными глазами не вытянет работу, тому неделю бытовку подметать, — кивнул он на метлу, которой фрезеровщики по очереди подметали раздевалку. — Согласен, Исаевич?
Все повернулись к пожилому фрезеровщику. Хотя он и сохранял самообладание, но при последних Славкиных словах мелькнула в его глазах задорная азартная искорка.
— Попробуем, — кивнул он.
Предстоящая работа заключалась в следующем: в заготовках надо было вырезать фигурные отверстия. Причем, сделать это с точностью, которая требовала большой сосредоточенности и от зрячего. «Слепому», по общему мнению, тут делать было нечего.
Две первые детали закрепили в станках почти одновременно. Загудели электромоторы и фрезы, послушные умелым и уверенным рукам, впились в металл. Десятки глаз напряженно следили за каждым движением участников этого необычного турнира: умудренного опытом, знающего и расчетливого бойца и молодого — цепкого, глазастого и ловкого.
Летела, крошилась металлическая стружка. Приближался ответственный момент. Наконец предварительная обработка была закончена. Теперь предстояло главное — вырезать отверстие. Оба фрезеровщика остановили станки, старательно смахнули стружку, всю до последней пылинки. Чтобы, прилипнув, «прикипев» к фрезе, она не повлияла на точность обработки.
— Ну давай! — Славка подставил голову «секундантам» Исаевича — они тщательно завязали ему глаза, подергали, нет ли щели, чтобы все было без подвоха. Не менее тщательно друзья Славки завязали глаза Исаевичу.
Глубоко вздохнув и задержав дыхание, Славка положил руки на рычаги управления. Короткое, точное движение. Серебристая струйка срезанного металла, закручиваясь, полетела к ногам. Казалось, кончики пальцев в этот момент непосредственно подключены к мозгу; с безукоризненной точностью они выполняли команды, которые молниеносными импульсами, сам того не сознавая, отдавал им Славка.
Исаевич чувствовал себя менее напряженным; хотя глаза его и были завязаны темным платком, он как будто видел сквозь него столь привычный ему станок. За долгие годы работы он так привык к нему, что порой казалось, эти отполированные ладонями рычаги и переключатели — продолжение его собственных рук. «Видел» он и заготовку. Отличная зрительная память опытного станочника подсказывала ему, где она. И если бы понадобилось, он тонкой иглой мог бы точно показать все ее контуры.
Не спеша, ласково он слегка повернул ручку. Фреза послушно сняла слой металла. Новое движение — и опять точная, быстрая операция… Исаевич работал намного спокойнее. Он не боялся проиграть. Только вначале почувствовал легкое азартное волнение, но все, что было потом, он воспринимал с доброй внутренней улыбкой. Поэтому руки были послушны, даже унялась обычная для его возраста дрожь, которая усиливается, когда человек, закрывая глаза, пытается что-то делать.
