Пароль скрещенных антенн - Халифман Иосиф Аронович (мир бесплатных книг .txt) 📗
Но ведь личинки, о которых до сих пор шла речь,—это только будущие рабочие разных размеров и солдаты. А откуда же берутся в семье кочевников самки и самцы?
Их появление связано с сезоном. В самом начале засушливой поры года из яиц, откладываемых на очередном привале, вместе с другими муравьями выводятся сотни две-три самцов и несколько самок, из которых, как правило, сохраняется только одна. Появление ее приводит после длинной цепи событий к делению семьи. При этом часть колонны с новой маткой снимается с места и уходит, а оставшаяся половина со старой следует своим курсом.
Прежде чем закончить рассказ об этих воинственных бездомных племенах муравьев, полезно вспомнить один опыт.
Несколько пригоршней муравьевкочевников стряхнули на лабораторную арену и отсюда перегнали на край огромной миски с водой.
Здесь муравьев предоставили самим себе, и они, покоряясь своей природе, правильно построились в колонну и пошли. Они пошли по краю миски, соблюдая все правила муравьиного марша — с разведчиками во главе, с конвоем по бокам, с рабочими муравьями между ними. Они шли чуть не в ножку по ровному краю миски, причем задние муравьи замечательно повторяли все углы поворотов передних, а крайние правые двигались, определенно равняясь налево.
Так продолжалось полчаса, час, два часа, пять часов, десять, тридцать, сорок...
Бессмысленный, но правильный, никчемный, но безудержный поход кочевников говорил об одновременно мудрой и тупой, инстинктивной основе поведения муравьев. В то же время этот простенький опыт приоткрыл еще раз завесу над природой силы, которая тысячи и тысячи особей сплачивает в семью-колонну, действующую как единое целое.
Омела, яблоня и муравьи
Крупные красные с коричневым или черным брюшком кровавые муравьи Формика сангвинеа вполне отчетливо отличаются от муравьев Формика фуска — заметно меньших и к тому же черных. Двухцветные сангвинеа и черные фуска весьма не похожи друг на друга. Поэтому сразу бросается в глаза, что вместе с крупными двухцветными во многих гнездах встречается иногда довольно много мелких черных муравьев, причем именно черные строят здесь ходы и камеры, ухаживают за личинками, кормят взрослых. Они кормят не только друг друга, но и двухцветных муравьев.
И вот еще что заметно: в гнездах вместе с сангвинеа могут находиться не только разные количества рабочих фуска, но и их куколки.
Находка чужих муравьев в гнездах кровавых муравьев сангвинеа — никак не редкость, однако и не правило. В гнездах же муравьев-амазонок вида Полиергус руфесценс чужие муравьи обнаруживаются неизменно. Без чужих муравьев амазонки Полиергус не живут. Но и здесь бывают лишь чужие взрослые рабочие и куколки, а личинок их никогда не находят.
Откуда же берутся в гнездах кровавых или амазонок чужие куколки и рабочие?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, надо взять на заметку несколько гнезд сангвинеа или руфесценс. И вот что раньше или позже открывается взору терпеливого наблюдателя.
В один из теплых летних дней муравьи, выбегающие из гнезда, собираются группами и, сбившись в колонну, отправляются в поход.
В колонне может быть от сотни до тысячи, даже до двух тысяч насекомых. Скорость движения их зависит не только от условий местности, но и от температуры: чем жарче, тем быстрее идут муравьи. В походе муравьи часто и на редкость ловко и быстро чистятся, протирая не только антенны и ножки, но и все тело. При этом очищаются дыхальца (иначе дыхание не будет свободным), сочленения тела и ножек (иначе подвижность членов ограничится), а главное, поры антенн (острота обоняния так важна во время охоты!).
Похоже, что направление марша определяется небольшими группами особенно энергичных насекомых, которые увлекают остальных своим примером. Иногда авангард, убежавший далеко вперед и оторвавшийся от основной массы, поджидает, пока подтянутся остальные, и только после этого продолжает путь.
Отойдя от своего гнезда довольно далеко, муравьи могут иногда и вернуться или, остановившись, отделить отряд, который быстро исчезает впереди. Пока он отсутствует, оставшиеся на месте вяло шевелятся или даже делаются совсем неподвижными. Когда уходившие (возможно, это разведчики) возвращаются из поисков, они, не задерживаясь, спешат в свое гнездо, увлекая за собой всю колонну.
Теперь за этим муравейником надо установить постоянное наблюдение. Сплошь и рядом уже назавтра — и обычно в то же время, что накануне, или чуть раньше — из гнезда выбегает такое же или даже большее количество муравьев, которые снова собираются в колонну.
Если не упустить их из виду, а это иногда совсем не просто, хотя бы потому, что колонна может просочиться сквозь какую-нибудь трещину в высоком заборе, то в конце концов выяснится, что муравьи идут к гнезду фуска. Достигнув цели, они с ходу атакуют гнездо, врываются в него и вскоре выбегают на поверхность с куколками фуска в челюстях. Отбиваясь от преследующих их хозяев, грабители легко уносят добычу и добираются домой раза в два быстрее, чем без груза.
И кровавые и амазонки часто даже не вносят куколок в гнездо, а, бросив их где-нибудь в тени, вновь спешат к подвергшемуся нападению муравейнику и успевают вынести оттуда еще какое-то количество коконов.
Все это куколки только рабочих. Если какой-нибудь муравей из числа атаковавших чужое гнездо и потащит куколку самца или самки, то раньше или позже бросит ее в пути.
Возможно, дело просто в том, что куколки и самок и самцов фуска крупнее, чем куколки рабочих, и плохо держатся в челюстях у грабителей. Нести же их под грудью муравьи-амазонки совершенно неспособны: ножки у них короткие и посадка тела слишком низкая. Зато для переноски куколок рабочих фуска амазонки приспособлены прекрасно.
Набегам вроде описанного могут подвергаться не только муравейники черного фуска, но и гнезда краснощеких руфибарбис. Эти встречают неприятеля совсем не так, как фуска.
Отбиваясь от нападающих и прорываясь сквозь их ряды, тысячи руфибарбис покидают гнездо, унося в челюстях кто кокон, кто личинку. До конца всех событий они оставляют их где-нибудь в сторонке, под листом, в тени травы. Другие, выбежав из гнезда без груза, вступают в единоборство с амазонками, а тех, которые все же прорвались в подземные камеры и похищают оттуда куколок, перехватывают, стараясь отнять у них добычу.
Сражение идет не только на поверхности муравейника, но, как показали наблюдения в стеклянных гнездах, и внутри.
Многие руфибарбис впиваются в похищенный кокон, не уступая его добром. Иные энергично преследуют захватчиков: даже на полпути к муравейнику амазонок все еще видны сражающиеся группы. Схватки нередко кончаются тем, что амазонка точным ударом челюстей обезглавливает краснощекого и уносит трофейный кокон вместе с впившейся в него головой погибшего, но не сдававшегося защитника гнезда.
Раз уже речь зашла о том, как поставлена у атакуемых муравьев оборона, надо сказать и о тактике нападающих. Охотясь за куколками, они способны маневрировать - и выжидать, и отступать. Оторвавшиеся же от колонны одиночки, если даже они окружены противником, не делают попыток к бегству, не прячутся, а наоборот, навлекая на себя множество защитников гнезда, в схватке с ними погибают. Тем временем основные силы уходят с трофеями.
Бой длится обычно недолго. Проходит несколько минут после начала нападения, и все утихает: амазонки с захваченными куколками ушли, а краснощекие возвращаются в разоренное гнездо, снося в него спасенный расплод.
Водящийся в Сальских степях, вблизи Маныча, другой муравей-грабитель — Россомирмекс — днем в солнечные часы никаких походов не совершает. В это время муравьев Россомирмекс вообще не видно: они появляются лишь к вечеру, когда спадает жара. Первыми из гнезд показываются солдаты. После короткой пробежки они снова ныряют в подземелье и затем выбегают уже попарно, причем один сразу же оседлывает другого. Несомые обвивают несущих брюшком и так тесно прижимают оба усика и все шесть ножек, что становятся почти незаметными.
