В садах Лицея. На брегах Невы - Басина Марианна Яковлевна (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
Уезжали знакомые, исчезли в парке гуляющие, умолкла у гауптвахты полковая музыка, в дворцовых коридорах не мелькали больше разодетые фигуры придворных. Укатил царский двор. И, что особенно огорчало Пушкина, вместе со старой фрейлиной, княжной Волконской, уехала ее миловидная горничная, молоденькая Наташа. По Наташе вздыхал не один лицеист. Вздыхал по ней и Пушкин.
Лицеисты загрустили. И тут кому-то из трех друзей — Пущину, Малиновскому или Пушкину — пришла в голову мысль хоть чем-то усладить свое существование — полакомиться гогель-могелем. Уговорили дядьку Фому купить яиц, мелкого сахару, бутылку рому. Забрались в одну из спален, тайком притащили кипящий самовар, и работа началась. Сахарный песок растерли с яичными желтками, добавили рому, щедро развели все это кипятком и стали пробовать приторно сладкий, слегка хмельной напиток.
Что было дальше, Пушкин вскоре изобразил в своем послании к Пущину. И естественно, изобразил прозаическое изготовление «гогель-могеля» поэтически — в виде тайного пиршества.
Не было ни вина, ни бокалов, ни рюмок, ни трубок… А вот «педант» — гувернер действительно был. Все раскрылось из-за излишней веселости Тыркова. Этот добродушный, туповатый малый (его лицейское прозвище было Кирпичный брус) так развеселился, что обратил на себя внимание дежурного гувернера. Заметил гувернер и странную беготню. Доложил Фролову.
После ужина в зале началось разбирательство. Фролов требовал выдать зачинщиков. Иначе, грозил он, будут наказаны все.
Пушкин, Пущин и Малиновский, чтобы не подводить товарищей, взяли вину целиком на себя.
Фролов из тупости, Гауэншильд из подлости поспешили донести о случившемся министру.
Министр потребовал объяснений у Конференции Лицея. Конференция запросила о происшествии Фролова. Тот сообщил: «На полученное мною от 5-го октября за № 85 Отношение, которым требует Конференция подробного изъяснения вины воспитанников Лицея Малиновского, Пущина и Пушкина, сим честь имею объяснить: что во время моей отлучки на одни сутки прошедшего месяца 5-го числа в С.-Петербург для некоторых личных донесений Его Сиятельству Господину Министру Народного Просвещения вышеупомянутые воспитанники уговорили одного из служителей принести им в их камеры: горячей воды, мелкого сахару, сырых яиц и рому; и когда было все оное принесено, то отлучились без позволения дежурных гувернеров из залы в свои камеры, где из резвости и детского любопытства составляли напиток под названием: гогель-могель, который уже начали пробовать. Как в самое то же время узнали, что я возвратился и пришел в зал, где и они уже находились; но я, немедленно узнав об их поступке, исследовал подробно и найдя их виновными наказал в течение двух дней во время молитв стоянием на коленях, о чем и донесено мною лично Его Светлости».
Прочитав донесение Фролова, Разумовский не согласился со столь мягким наказанием. Он примчался в Лицей, метал громы и молнии. «Преступники, — заявил он, — понесут строгую кару. Какова она будет, решит Конференция Лицея».
Конференция решала долго. Тем временем один из «преступников» — воспитанник Пушкин заболел простудою и был уложен в лицейскую больницу.
В больнице у доктора Пешеля
Лицейская больница во втором этаже была невелика. Заведовал ею доктор Франц Осипович Пешель. В 1811 году, когда открылся Лицей, было ему двадцать девять лет. Незадолго до этого его вывез из Моравии на русскую службу министр внутренних дел князь Куракин. Так молодой словак Пешель стал софийским уездным лекарем. Софией называлось предместье Царского Села.
Жил Пешель тут же, лечил весь высший свет «казенного городка». Приезжая в Лицей, привозил он воспитанникам царскосельские новости, происшествия, анекдоты. Он не очень правильно говорил по-русски, но был веселым собеседником. Словечки и выражения «нашего знаменитого Пешеля» (он, например, говорил «чинить» вместо «лечить») запомнились на всю жизнь.
Лицеисты любили добряка доктора, но не забывали его в своих эпиграммах и «национальных» песнях.
Однажды Лицей взбудоражило неожиданное известие. Оказалось, что дядька Константин Сазонов, надзирающий за воспитанниками, — разбойник. Он совершил в Царском Селе и в его окрестностях несколько убийств. Злодея схватили и предали суду. А Пушкин сочинил эпиграмму, в которой для красного словца вместе с Сазоновым помянул и Пешеля.
Это была, конечно, только шутка. Пешель в Лицее никого не уморил. Койки лицейской больницы обычно пустовали. Свежий воздух, режим, правильное питание, гимнастические упражнения, чистота белья и тела благотворно влияли на здоровье воспитанников. Доктор Пешель весьма справедливо говорил, что для здоровья самое важное — «спокойствие души, телесные упражнения, диэта, как качественная, так и количественная, вода».
Пушкин не жаловался на здоровье. Все же за шесть лицейских лет он несколько раз попадал в больницу. Чаще всего с простудою, как-то с опухолью шейных желез. А бывало, что с «ушибом щеки», «ушибом руки», просто ушибом, с головною болью — диагнозами не слишком серьезными. Пушкин, как и его товарищи, не прочь был полежать в больнице денек-другой, понежиться в постели, поесть крепкого бульона, поболтать с доктором Пешелем, который одинаково охотно лечил и настоящих больных и мнимых.
