Тайна песчинки - Курганов Оскар Иеремеевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Он наполнил песком большой бумажный мешок, взвалил его на плечи и понес к трамвайной остановке.
В трамвае он встретил мастера с завода.
— Что ты везешь? — спросил он.
— Песок, — ответил Хинт.
— Сахарный песок? Целый мешок?
— Нет, самый обычный песок.
— Может быть, ты открыл в песке золотую жилу? — продолжал подшучивать над ним мастер.
— Кто его знает — может быть, — ответил Хинт.
— В общем, какая-то загадка, — вмешался приятель мастера.
— Вот именно — загадка, — ответил Хинт.
Он поднял тяжелый мешок и пошел к выходу.
В институтской лаборатории Хинт молол песок в маленькой шаровой мельнице до позднего вечера. Потом он с тяжелым мешком вернулся на завод, где мастер ночной смены начал формовку опытной партии кирпича. Хинт ушел домой в третьем часу ночи, когда убедился, что все сделано именно так, как он хотел.
Он проснулся очень поздно — в десять часов утра.
— Проспал! — крикнул он.
— Нет, все идет хорошо, — ответила Хелью Александровна. — Я звонила на завод — мне сказали, что «хлеб в печи».
Хинту понравилось, что жена сравнила кирпич с хлебом. Он встал, позавтракал и пошел на завод.
Дул холодный осенний ветер, на море не стихал шторм. Наклейщик афиш никак не мог справиться со своим рулоном, и Хинт подошел к нему, помог, прочитал: «Премьера „Коварство и любовь“». Хинт усмехнулся: впервые он встретился с Луизой и Фердинандом еще в студенческие годы. Проходят десятилетия, войны уносят миллионы человеческих жизней, рождаются новые поколения и новые социалистические государства, но великие потрясения и великие перевороты как будто ничего не меняют ни в коварстве, ни в любви. Он вспомнил слова Хелыо Александровны о «хлебе в печи» и мысленно поблагодарил ее.
Хинт загадал: если опыт будет удачным, то они пойдут в театр на Луизу и Фердинанда. Он даже не торопился на завод — ему хотелось, чтобы к его приходу были проведены все анализы и испытания.
На заводе директор встретил его с поздравлениями.
— Это ваша большая победа, — сказал он. — Молотый песок увеличивает прочность кирпича на сорок процентов… Вы только подумайте — на сорок процентов!
— Это не моя победа, — ответил Хинт.
— А чья же?
— Эта победа лежала в технической библиотеке — ее только надо было найти, — сказал Хинт.
— Но нашла-то ее наша лаборатория, — настаивал директор.
— Сорок процентов — это тот барьер, к которому подошли все исследователи силикатного кирпича. Я думал, что мне удастся переступить этот барьер. Только ради этого я и затеял этот опыт. Что ж, придется отменить Луизу и Фердинанда.
— Кого? — не понял директор.
— Я собирался с женой в театр, но теперь из этой затеи ничего не выйдет.
— Вы должны помнить, Иоханнес Александрович, что мы с вами трудимся на заводе, а не в академии. — Директор говорил с явным раздражением. — Для нас увеличение прочности кирпича и на сорок процентов — это великая штука.
Хинт помолчал и тихо ответил:
— Моим наставником в институте был профессор Нуут. Вы слышали о нем?
— Конечно, кто о нем не слышал — известный математик.
— Так вот, он учил: никогда не забывать простую арифметику. Без нее нет ни высшей математики, ни высшей политики. Допустим, что шаровые мельницы будут использованы в промышленном масштабе. К ним надо будет пристроить транспортеры, а к транспортерам — бункера. Чуть ли не второй завод. Я подсчитал, что эти сорок процентов обойдутся нам очень дорого.
— Что же делать?
— Искать, — ответил Хинт.
— И вы уверены, что найдете?
— Нет, не уверен, — ответил Хинт.
— Я буду рад, если хоть чем-нибудь смогу вам помочь, — ответил директор и пожал руку Хинту.
Хинт ушел в лабораторию и долго сидел над листком испытаний кирпича. Что же дальше? Он вспомнил разговор в трамвае — «тут какая-то загадка». Лаборантка Мари Рит, проводившая испытания кирпича, посоветовала:
— В таких случаях все надо начинать сначала.
— Вот именно — с чистого листа, — сказал Хинт.
До сих пор его опытами интересовались только лаборантки — они были его слушательницами, советчицами, помощницами. Теперь он хотел расширить этот круг. Разве тот мастер, которого он встретил в трамвае, не должен был знать о предстоящем опыте? Разве его рассказ не заинтересует и механика, и оператора, и формовщика? К тому же Хинт хотел подвергнуть испытанию, еще раз проверить самого себя — может быть, нет никакой тайны и все над ним только посмеиваются.
И он собрал маленький семинар. Они сидели вечерами — Хинт, мастер, химик-практикант, механик, лаборантки.
Хинт начал свою «исповедь» с истории строительного искусства мира.
— В сущности, — говорил Хинт, — люди строят уже давно, с тех пор, как они вышли из пещер.
— Это очень глубокая мысль, — иронически бросил ему мастер.
— Конечно, проектировщиков за чертежной доской десять тысяч лет назад, может быть, и не было, но строители были, — продолжал Хинт, не обращая внимания на улыбки своих слушателей. — Согласитесь, что люди во все времена должны были иметь крышу над головой. Но, для того чтобы была крыша, надо было сооружать стены. Не так ли?
— Если вы думаете, что я жертвую кружкой пива только для того, чтобы выслушивать все эти истории, то вы заблуждаетесь, — усмехнулся механик.
— Потерпите. Я пытаюсь все начать сначала, пройти весь путь, чтобы разобраться во всей этой проклятой истории.
Хинт помолчал и тем же тоном лектора, открывающего истины, продолжал:
— В далекие времена люди укладывали природные камни различной величины, скрепляли их между собой смесью извести и песка. Так было тысячи лет назад. Еще при сооружении египетских пирамид применялся этот раствор, смесь извести и песка. Примерно такой же смесью пользуемся и мы с вами на заводе «Кварц» в наше время… Но вот какая беда… — Хинт встал, подошел к столу, где лежали кирпичи, с искренним огорчением склонился над ними, — вот какая беда. Известковый раствор в древних сооружениях крепок, как гранит, а наш силикатный кирпич слаб, непрочен. Почему? В чем тут загадка? Еще до войны возникала эта мысль, я думал об этом и во время войны, правда, в не очень удобном месте и в не очень удобное время.
Хинт не любил рассказывать о своем побеге из фашистского лагеря. Никто на заводе и не знал о нем. Но сам он в этот момент вспомнил и ночь в часовне, и те дни и ночи, которые они с Юрием провели в сарае, за кирпичными штабелями. Он помолчал. Молчали и его слушатели. Хинт заинтриговал их, они ждали чего-то необычайного, а начальник лаборатории почему-то отправился в далекую историю.
Хинт же был в нерешительности — надо ли им говорить о побеге из лагеря, не покажется ли он слишком назойливым? Они еще могут подумать, что именно для этого экскурса в прошлое он и собрал их в красном уголке, маленькой комнате в цехе, где стол был накрыт кумачом, а на кумаче лежали комплекты газет. «Нет, не нужно», — решил Хинт и тихо продолжал:
— Так вот — о загадке. Чем объяснить такую разницу в прочности камней — древних и наших? Теперь-то мы уже знаем, что над известковыми растворами в сооружениях тысячелетней давности лихо потрудился великий маг и волшебник — время. Да, да, в песок и известь постепенно попадал углекислый газ, который имеется в воздухе, и превращал ее в крепчайший камень. Стало быть, прочность зависит от времени. Если бы мы могли, скажем, в этом году изготовить сто миллионов силикатных кирпичей и положить их на сто лет, то эти кирпичи стали бы самыми прочными искусственными камнями в мире. Но такой возможности у нас нет. Люди привыкли только лес сажать и выращивать для будущих поколений. А «сажать» камни они не хотят и разумно поступают. Не лучше ли научиться делать за одну ночь то, что природа творит за сто лет? У нас с вами нет времени, именно теперь, после войны, нужны миллионы новых квартир. Что нам скажут люди, если мы придем к ним и скажем: подождите лет сто или даже пятьдесят?..
— Можно себе представить, что они нам скажут, — усмехнулся мастер Янсонс.
