Сочинения по русской литературе. Все темы 2014 г. - Коган Ирина Ильинична (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Образ Матрены воплощает в себе черты того высоконравственного типа людей, которых в наше время остается все меньше и меньше. Эта женщина, сама того не понимая и не стремясь к тому, соответствует всем канонам христианской морали и заповедям. Матрена живет не для себя, она живет для других и не видит в этом ничего особенного или выдающегося. Согласно жизненной философии Матрены, все так и должно быть. Поэтому у героини не возникает мысли отказать кому-то в помощи даже в те моменты, когда помощь требуется ей самой. Она помогает всем, не замечая того, с какой откровенной наглостью люди пользуются ее добросердечием. В этой бескорыстной помощи сосредоточены смысл и цель ее жизни, можно сказать, ее счастье.
Матрена и подобные ей люди – это последние «опоры», удерживающие мир от падения в бездну. В этом плане можно провести параллель с библейским преданием о Содоме и Гоморре, городах, которые Бог обещал пощадить, если там найдется хотя бы десять праведников. Но праведников там не оказалось, и города были разрушены. По мнению Солженицына, именно такая судьба может в скором времени ожидать и наш мир.
Духовное начало людей всегда было связано с религией, с верой, и поэтому, считает писатель, если люди потеряют веру, то они потеряют и свою человечность, превратятся в живые машины. И только такие удивительные люди, как Матрена, способны противостоять злу своей кротостью, смирением и способностью к самопожертвованию ради чужого счастья.
Яркие, сильные люди всегда привлекали Максима Горького. Один лишь холодный ум без горячего сердца не дает человеку истинной силы. Таков Ларра – герой первой легенды старухи Изергиль, сын орла, жителя холодных вершин. Но гордости, уверенности в своем превосходстве недостаточно для счастья. Это не сила Ларры, а его слабость и трагедия.
В понимании Горького лишь горячая любовь к людям, к своему делу, к родной земле закаляет человека и помогает ему в жизненных испытаниях. Данко, который пожертвовал своей жизнью, осветив людям дорогу из тьмы своим сердцем, сильнее Ларры. В служении людям – подлинный смысл человеческого существования; отдать свою жизнь за людей – вот величайшее счастье, доступное человеку. Данко погиб, но он вывел людей к свету, к счастливой жизни. «Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь…»
Данко видит людские пороки и слабости и прощает их людям. Он сильный и самоотверженный герой, способный пожертвовать жизнью, не ожидая никакой ответной благодарности. Это удел сильных и гордых, независимых и отважных – героев.
У Михаила Булгакова в «Записках юного врача» доктор Бомгард никогда не пытается спрятаться от проблем. В душе он ропщет на судьбу, заставляющую его, едва выбравшегося из ванны, скакать в мороз двенадцать верст к больному или среди ночи бежать и спасать очередного пациента. Но боится он лишь одного – оказаться бессильным перед болезнью, спасовать перед неизвестностью, ведь так мало еще опыта у этого «юного доктора», поэтому частенько мчится он через двор больницы в свой кабинет, лихорадочно листает учебник и пособия, стараясь уточнить диагноз, последний раз «проконсультироваться» перед решающим шагом, и выходит победителем из труднейших ситуаций, но нет в его помыслах и тени карьеризма, гордости за себя, а лишь радость за «чудесное» спасение очередного больного, страдающего человека, а если кто-то помогает советом, делом, доктор благодарен опытным коллегам.
Добро и милосердие вечны, неразделимы. Пока живут люди, эти вечные ценности человеческого существования будут находиться с нами. Вспомните, кого просила пощадить Маргарита после бала, устроенного Воландом? Фриду, погубившую своего ребенка и горько раскаявшуюся!
Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри, несет любовь ко всем людям; он их так и называет – даже своих врагов – «люди добрые». И не есть ли истина жизни – «Любовь, Добро, Милосердие»?
Мне хочется обратиться ко всем живущим в этом мире: люди, будьте добрыми друг к другу, будьте чуткими! Нравственная сила добра – это великая сила, способная возвысить человека, сделать его и окружающих его счастливыми, и надо правильно их понимать.
Пророческий характер русской литературы. (По одному или нескольким произведениям ХХ века)
Много лет устремляем мы взгляд вперед, живем ради будущего, мыслим ради будущего, действуем ради будущего. Мы пытаемся увидеть это будущее через призму настоящего. Мы вглядываемся в то, что окружает нас, пытаясь прочесть в привычных контурах знаки грядущего. Место древнего оракула заняли барометр, снимки из космоса, прогнозы развития. Тайны человеческого духа изучает психология, тайны природных катаклизмов – метеорология, тайны устройства мира – философы и политические мыслители.
Но над всеми этими новыми пророками стоит оракул более точный и более древний – литература. Там, где бессильна наука, единственным вожатым оказывается прозрение гения. И ни один последователь Фрейда не дойдет до глубин писателя-психолога, ни один философ не скажет так ясно о вечных вопросах бытия. И все это в живой истории мысли, прозрения в ее развитии – то, что именуется в списках тем сочинений «Тема… в творчестве…». Искусство по природе своей видит то, чего ни одна наука увидеть не может, – живую человеческую душу с ее мыслями, чувствами, печалями и радостями и ее ценностью. И этот взгляд, пронзающий время, литература, описывая увиденное, не отводит от человека, с полнотой и точностью, вызывающими зависть исследователей. Особенно остро, особенно громко звучали ее пророчества в последнем веке, когда зашатались казавшиеся нерушимыми принципы, когда основой науки стала теория относительности, когда было открыто так много казавшихся немыслимыми дорог – слишком много. И на великую иллюзию коммунизма литература ответила тревожным набатом антиутопий, на теорию Павлова – тревожными портретами человеческой узости, на утверждение новых жизненных ценностей – ее сравнениями с извечными общечеловеческими ценностями.
На самой заре Страны Советов с одного из перронов отъехал поезд. В поезде Советский Союз покидал Евгений Замятин, на перроне его провожал Михаил Булгаков. Оба видели чуть больше, чем шеренги под красным флагом. Оба писали тревожные отчеты об увиденном – великие произведения русской литературы. Обоим не было места в России.
«Мы» Евгения Замятина – история системы, уничтожающей самое себя. Эти записки создает человек, преклоняющийся перед логической ясностью математики и построенного на ней Единого Государства, но если вначале они вполне оправдывают название «конспектов» – они сухи, лаконичны, отражают только выводы и все происшествия описывают как пример к тому или иному тезису, – то к концу произведения сам автор будет называть их «авантюрным романом», хотя это и не совсем точно, скорее – художественным.
Мир, описанный Замятиным, с логической точки зрения безупречен. Он построен на последних достижениях науки и техники, в нем уничтожено социальное неравенство, правда, относительно – есть более и менее уважаемые профессии и люди, занимающиеся более высоким, в глазах окружающих, трудом, они получают многие поблажки (отношение Хранителей к Д до и после сообщения о том, что он – строитель Интеграла), в нем есть место искусству, прогрессу, истории, дружбе, любви… Но есть одна маленькая оговорка: место есть, пока они неглубоки. Поэта R будут восхвалять за стихи, в которых он сформулировал приговор другому поэту, написавшему то, о чем он действительно думал, и погибшему за это. На друга можно заботливо донести, а любовь выделяется по предварительной записи, причем любимый человек может завтра так же по записи принадлежать другому. С точки зрения логики, все безупречно.
Но есть силы выше логики, и плоский мир романа приобретает новое измерение – -1, Х, величину, которой нет аналогов в материальном мире, ибо она сверхматериальна: подлинные любовь, доверие, истина, красота как чудо. В бездушный мир возвращается душа, и та глубина, та подлинность чувств, то ощущение реальности, которые она приносит в расчисленный мир, угрожают ему, ибо сводят на нет арифметику – как оценить душу? Сколько она стоит? И кем оказывается Благодетель, призывающий променять ее на спокойное существование? И не случайно I-330 (инициал Христа и номер, повторяющий цифру три) будет провозглашать свои истины и призывать к действию вдали от города, от людей, на лоне первозданной природы, на камне – «антихристиане» окажутся куда ближе к истине Святого Писания, чем логичные инквизиторы, запертые за стеклянной стеной своего непонимания, и символ их больше похож на Данко, нежели на Мефистофеля. Не все исчерпывается логикой, и история СССР, избравшего за свод законов самую выверенную немецкую логическую систему государственной жизни и павшего, запутавшись в собственных идеалах, тому подтверждение.
