Паломничество Ланселота - Вознесенская Юлия Николаевна (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Громыхающая музыка оглушала его до звона в ушах, свет прожекторов, падавший сверху и отражавшийся в зеркале мраморного пола, слепил его, густой аромат растений душил. У него начала кружиться голова и заломило в висках, и скоро Ланселот даже пожалел о свежем штормовом ветре, оставшемся за стеклом. А там вовсю бушевала гроза, и молнии, казалось, били прямо в стеклянную крышу галереи.
Ехать по скользкому мрамору оказалось куда труднее, чем по шероховатому бетону. Ладони закровоточили сильней и начали еще больше скользить по металлу ободьев, но теперь обвязать руки было нечем, ведь он выбросил и бинты, и рукавицы! Он остановился, стянул красную куртку, положил ее на колени, а руки просунул в рукава. Куртка была из синтетики, и ее ткань плохо впитывала кровь, но хотя бы слегка уменьшила скольжение рук по металлу. Теперь он ехал обнаженный, в одних трусах, и пот струями стекал по его мощному торсу. Женщины на балконах радостно завизжали, и до него долетело несколько циничных и восторженных выкриков по поводу его сложения. Под рев марша, под крики с балконов и завывания ветра снаружи Ланселот медленно продвигался к последнему финишу. Он уже видел впереди высокие красные ворота, перегороженные широкой красной шелковой лентой и увенчанные огромным портретом Мессии. А сразу за воротами, на красном ковре стоял живой Мессия и протягивал к нему руки.
Ланселот не спешил. Он медленно подъехал к воротам, зацепил плечами ленту и, волоча ее за собой, подъехал к Мессии и остановился у края красного ковра, на котором тот стоял. Взревели фанфары, а потом смолкли по знаку поднятой руки Мессии. Замолкло все — музыка в репродукторах и голоса на балконах, остался только шум ветра и раскаты грома за стеклянными стена-ми. И Мессия заговорил.
— Приветствую тебя, победитель очередных гонок исцеления. Протяни свои руки — твой Мессия исцелит тебя!
Рядом с Мессией стояли служители с микрофонами в руках, и поэтому голос заговорившего Ланселота прозвучал так же громко, как голос самого Мессии.
— Ты не Мессия, — сказал Ланселот. — Мессия — другой, и Он уже приходил в этот мир. Ты — Антихрист, убийца людей и погубитель мира. Я отказываюсь от твоего исцеления и плюю на тебя!
Ланселот приподнялся в коляске, опираясь на ее ручки окровавленными ладонями, и плюнул в лицо Лже-Мессии. Антихрист завизжал и схватился обеими руками за лицо. И все увидели, как его лицо полыхнуло коротким синим пламенем, а руки превратились в покрытые рыжей шерстью лапы с длинными черными когтями. Все это происходило в мертвой тишине, сопровождаемой лишь завыванием ветра за стеклом. Одна за другой текли секунды. Потом Антихрист отнял свои мерзкие руки от лица — оно было покрыто кровавыми язвами там, куда попал плевок Ланселота. И тут взорвались балконы.
— Распни! Распни его! — вопили зрители, едва не сокрушая перила балконов.
К Ланселоту подскочили охранники Антихриста, сорвали его с коляски и бросили на пол.
— Несите сюда крест, — приказал Антихрист.
Принесли большой деревянный крест и опустили его на плиты рядом с Ланселотом. Охранники подняли его и положили спиной на балку, а руки растянули вдоль перекладины и начали прикручивать их проволокой. Ланселот не сопротивлялся, он понимал, что это бесполезно. Принесли две лестницы. — На фонарь! — приказал Антихрист.
Два охранника прислонили лестницы к столбу фонаря, другие подняли крест и снизу подали его тем двоим. Охранники привязали перекладину креста к поперечине фонаря и спустились вниз. Ланселот повис на растянутых руках.
Антихрист подошел к распятому Ланселоту, но не настолько близко, чтобы тот снова мог попасть в него плевком.
— Еще не все пропало, друг мой! — сказал он спокойно и соболезнующе. — Ты можешь раскаяться, признать меня Мессией и попросить у меня прощенья. Я прощу тебя, сниму с креста и исцелю.
— Ты — не Мессия! Ты — Антихрист! — крикнул Ланселот и снова плюнул в его сторону и, конечно, не попал.
В этот момент сверкнула особенно яркая молния, страшный удар грома прокатился по стеклянной крыше и вниз посыпались осколки. И молнии одна за другой стали бить в обнажившийся верхний ярус Ново-Вавилонской Башни. Электрический свет потух, но от непрерывно бьющих молний на Башне стало еще светлее. Особенно сильный удар потряс Башню до основания, и Антихрист рухнул на белые мраморные плиты. Башня качнулась, затрещало основание фонаря, к которому было прикреплено распятие, и фонарь вместе с распятием рухнул и тяжело ударился о парапет. Теряя сознание от удара, Ланселот еще успел увидеть, как тело Антихриста вспыхнуло синим пламенем, обуглилось, рассыпалось черным пеплом, и ветер понес его, разметая на ходу, вниз по белым плитам. Он успел услышать крики отчаянья, с которыми бросились бежать вниз по дороге, давя друг друга, падая, поднимаясь и топча ногами упавших, слуги и гости Лжемессии. "Вот и финиш", — успел подумать Ланселот, и тьма объяла его. — Ланс, Ланс, очнись! Открой глаза, Ланс! — Дженни? — Ланселот открыл глаза.
— Нет, это я, Ванда. Жив! Слава Тебе, Господи! — Ванда, плача, гладила волосы и щеки Ланселота. — Скорее, ребята! Жерар, Пятик, да снимите же его поскорее!
— Ланс, выпей это! — Откуда-то появилась Инга и поднесла ему ко рту банку с вином.
Ланселот сделал глоток. Сначала полыхнуло в желудке, потом почти сразу же — в голове. Сознание вернулось полностью, а вместе с ним и невыносимая боль в руках и, как ему показалось, в ногах. Во всяком случае, боль пронзила его там, внизу, где он никогда ничего не чувствовал, кроме глухой тяжести своих бесчувственных ног. Он приподнял голову и поглядел на них: Инга и Ванда разматывали проволоку, которой его ноги были привязаны к кресту. Он читал когда-то о "фантомных болях", когда калеки чувствуют боль в ампутированных ногах, но сам он никогда ничего подобного не испытывал. А вот сейчас его ноги жгло огнем, крутило, ломало, и он не смог сдержать стона. А тут и левую руку, растянутую на перекладине креста, ошпарило болью: он скосил глаза влево и увидел Жерара. Тот только что перекусил проволоку, которой левая рука Ланселота была прикручена к перекладине, и передал кусачки Тридцатьпятику, трудившемуся над его правой рукой, а сам начал осторожно разматывать проволоку. И тут точно такая же боль пронзила правую руку Ланселота.
— Потерпи еще немного, Ланс! Сейчас, сейчас мы тебя освободим и унесем отсюда.
— Скорее, Жерар, Пятик! С той стороны Башни уже полыхает вовсю. Хорошо еще, что ветер дует от нас, а то бы и тут уже горело, — торопила друзей Ванда.
— Терпи, Ланс, миленький, — приговаривала Инга, уже обвязывая ему запястья чистыми платками: без платков она из дома не выходила.
— Все! — сказал Пятик, откидывая последний кусок проволоки с правой руки Ланселота и подхватывая его под мышки. Жерар, оглядевшись и не найдя ничего подходящего, снял с себя новую кожаную куртку и ею стал сметать в сторону осколки. Расчистив место, он встряхнул куртку и расстелил на полу: Ланселота уложили на нее, и все сели вокруг, ожидая, когда он полностью придет в себя.
— Я залезу через балкон внутрь и поищу там что-нибудь, на чем мы сможем снести Ланселота вниз.
— Иди, Пятик, а то мы все тут сгорим, — сказал Жерар.
Ланселот потихоньку шевелил пальцами рук, и жизнь в них возвращалась. Вот по сосудам забегали мурашки, а потом боль в руках стала уже терпимой. Он вспомнил, что вот так же болели его руки после целого дня лова во время путины лосося. Тяжело, но терпеть можно, когда знаешь, что завтра будет легче. А вот ноги… Ланселот повернулся набок, обхватил ноги под коленями, подтянул и обнял их руками. Он полежал так некоторое время, и боль уменьшилась. Он вздохнул с облегчением, отпустил руки — и выпрямил ноги! И вдруг он понял, что именно с ним происходит.
— Мои ноги! — закричал он. — Я чувствую их! Жерар, девочки, я чувствую мои ноги! Они болят, но они болят как живые!
— Ой, Ланс! Неужели этот… ну, кого мы звали Мессом… неужели он все-таки исцелил тебя? — ошеломленно проговорила Инга.
