Монсегюр. В огне инквизиции - Семенова Татьяна П. (библиотека электронных книг .txt) 📗

Захватив Монсегюр, французы с облегчением вздохнули. В этой маленькой, но жестокой войне они вышли победителями и смогли не только угодить католической Церкви, разорив гнездо ереси, но и расчистить себе путь к полному покорению Лангедока. Церковь, со своей стороны, также оказывала французам великую услугу — привлекала к суду инквизиции знатных сеньоров Лангедока, тем самым обезвреживая опасных противников, всё ещё пытавшихся сопротивляться завоевателям.

Разумеется, сам замок перешёл в руки французов. Гюи, новый маршал Мирепуа, вступил в обладание Монсегюром от имени французского короля.

Оставшихся в живых защитников крепости доставили в Каркассон и заточили в подземелье. Лишь несколько десятилетий спустя последние из выживших были освобождены из плена францисканским монахом Бернардом Делисьё.

Пьеру Роже Мирепуа и двум рыцарям из его ближайшего окружения (история умалчивает их имена) удалось бежать. Барон направился в крепость Монгайяр. [131] Сдаться французам он не пожелал, и до последнего своего дня так и не признал их владычества в Лангедоке. Он боролся с французами, тайно возглавив опальное романское рыцарство, а последние его соратники даже после кончины предводителя продолжали его дело. Последним их убежищем стали пещеры Орнольяка, где они все и погибли, сражаясь с завоевателями.

Владелец Монсегюра Раймонд Перелья не смог ускользнуть от крестоносцев, он был пойман и предстал перед судом инквизиции, которую представляли итальянские доминиканцы Феррариус и Дуранти. Бедный старик, трясясь от страха, оговаривал и мёртвых, и живых, надеясь спасти себя от смерти. Даже память о его жене и дочери, погибших в огне, не придала ему должной уверенности и гордости. Он раскаивался в ереси, молил о снисхождении, одновременно называя имена представителей благородных семейств, таких как Раваты, Мирепуа, Конгосты, Моссабраки и указывая на их причастность к еретикам. Всего он назвал около пятидесяти имён. Перелья подробно описал проповеди Бертрана Мартена, на которых присутствовали эти благородные сеньоры, внимая каждому слову еретика и получая от него утешение. Однако эти откровенные признания не спасли Раймонда Перелья от наказания. Ему назначили пожизненное заточение.

Предстал перед итальянскими доминиканцами и брат Пьера Роже Мирепуа — Арно Роже Мирепуа. Он также являлся защитником Монсегюра и был захвачен крестоносцами в качестве заложника 1 марта 1244 года во время переговоров о капитуляции крепости.

До наших дней дошли протоколы инквизиции того времени. В них собраны свидетельства людей, привлечённых к трибуналу по делу о еретиках-катарах. Эти бумаги — образец тщательности инквизиционного производства, где отображены даже самые незначительные детали и мелочи.

Показания Арно Роже Мирепуа полны подробностей. В них говорится о публичных собраниях в замке его брата, на которых он сам присутствовал и получал благословения от Бертрана Мартена, а также об убийстве одиннадцати инквизиторов в Авиньоне.

Ещё один важный свидетель, чьи показания заслуживают особого внимания, проходил по делу еретиков. Это Эмбер де Салас, защитник Монсегюра, состоявший на службе у барона Мирепуа. Как непосредственный участник Авиньонских событий, он в мельчайших деталях рассказал о подготовке операции и о самом убийстве инквизиторов, подтвердив показания Арно Роже Мирепуа.

Эмбер де Салас поведал немало интересного и о последних событиях в Монсегюре. Однажды в декабре месяце некий человек, проскользнув через посты крестоносцев и преодолев горные перевалы, явился в Монсегюр. Звали этого человека Эскот де Белькэр. И пришёл он не один. Вместе с ним был некто Тараскон д'Але (так он представился). По словам Эскота, своего попутчика он выкупил из неволи по дороге. Эскот де Белькэр передал письмо Раймонду Перелье от своего господина д'Аниора и сказал, что на вершине горы Бидорта, напротив Монсегюра, разведут большой костёр, если у графа Тулузского хорошо пойдут дела. На требование инквизиторов уточнить, о каких делах идёт речь, Эмбер де Салас ответил, что ему об этом ничего не известно. Из рассказа Саласа следует, что на следующий день Эскот де Белькэр уехал. А вот что стало с его таинственным попутчиком д'Але допрашиваемый ничего не мог сказать. Однако сообщил, что на следующую ночь осаждённые увидели костёр на вершине Бидорты.

Странный незнакомец д'Але фигурирует в протоколах инквизиции вскользь. Дальнейшая судьба его не известна. Но разве кому-то могло прийти в голову, что под этой лаконичной фамилией скрывался не кто иной, как человек из будущего — Александр Ветров, и что именно от него зависела судьба великих реликвий катарской общины.

Допрашивая Эмбера Саласа, инквизиция пыталась выяснить, что конкретно было написано в письме, переданном Эскотом де Белькэром владельцу замка Перелье, но подробностей трибунал так и не услышал. И всё же смысл миссии Эскота стал понятен, когда Эмбер де Салас рассказал о последовавших за этим событиях. Вот выдержка из его показаний:

Стоит ли говорить, что инквизиторов очень волновали сокровища катаров. Они опросили огромное количество свидетелей по этому делу, но выяснить удалось крайне мало. Один из привлечённых к суду показал, что Матеус якобы отправился разыскивать сеньора Бернарда д'Альона и стал вести с ним переговоры о посылке в Монсегюр двадцати пяти вооружённых солдат в обмен на сумму в 50 мелгорских ливров, но, к сожалению, подкрепление не успело подоспеть вовремя.

Золото и серебро, выделенное осаждёнными на военную помощь, не особенно заботили инквизиторов. Их интересовали истинные сокровища катаров, о которых ходило немало слухов. Дотошно опрашивая всех причастных к событиям в Монсегюре, они постепенно выяснили очень интересные детали.

Оказывается, четверо катаров, из которых история сохранила имена лишь троих — Амиэль, Хуго и Пуатвейн, — в ночь после сожжения еретиков тайно покинули Монсегюр. Они прятались в подземельях замка, и их побег был запланирован ещё до начала переговоров о сдаче крепости.

Из показания Арно Роже Мирепуа:

Из показания Беранже де Лавлане, совладельца Монсегюра:

Как ни старались инквизиторы выяснить дальнейшую судьбу таинственных сокровищ, показания других свидетелей не добавили ничего существенного. Ясно было одно: сокровища, вынесенные четырьмя катарами, действительно имели огромную ценность, иначе Пьер Роже Мирепуа и Перелья не стали бы рисковать, устраивая побег еретикам в тот момент, когда Монсегюр капитулировал. Это противоречило условиям сдачи крепости и грозило аннулированием договора о сохранении жизни воинам гарнизона.