Под созвездием Ориона (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Оружейные гильзы в те времена не были редкостью. Знающие люди (постарше и похрабрее меня) находили их на стрельбищах рядом с военным городком. Вообще-то гильзы после стрельбы полагается подбирать и сдавать, но, видимо, делалось это через пень-колоду. По крайней мере, те, кто ходил за такой добычей, без нее не возвращались.
Форма и калибр у гильз были самые разные. Но для наших ребячьих дел больше всех годились те, что от наганов. Они в самый раз надевались на карандаши — вместо колпачков. Из них получались хорошие наконечники для стрел — не острые, но крепкие и подходящие по весу. Шли они и на тяжелые орудийные стволы для кораблей, сделанных из сосновой коры. Кроме того, из них можно было делать неплохие колокольчики для удочек и свистки. Можно было играть ими как солдатиками. Ну и для моих патронташей они подходили в самый раз — и по размеру и по солидному виду.
Оснащенные гильзами, лямки приятно тяжелели, вызывая ощущение, что на тебе настоящие боеприпасы. Я казался себе матросом времен гражданской войны. Или, по крайней мере, юнгой из фильма «Мы из Кронштадта». Куцые «шкерики» никак не напоминали героические флотские клеши, но похожие на пулеметные ленты лямки явно придавали их носителю мужественный вид. Приятели сдержанно завидовали.
Правда, этим летом я в таком виде уже не играл с приятелями. Прежние «фронтовые друзья» остались на улице Герцена, а топать к ним через полгорода с патронташами на груди я стеснялся. Взрослые прохожие будут таращить глаза, а незнакомые мальчишки хихикать и приставать. Но в логу всегда было пустынно, и я без опаски спускался туда с полным «боезапасом».
Играть можно и одному, если есть хоть немного фантазии! А у меня, в дополнение к фантазии, было еще настоящее оружие. То есть почти настоящее. Раньше-то я играл с деревянным пистолетом, а в конце нынешней весны нашел на свалке ржавые останки нагана. Отчистил их, снабдил медным стволом, рукояткой и курком на резинке. Натуральный револьвер получился! Я заталкивал его за солдатский ремень, который мне подарил отчим, и отправлялся в разведку или в засаду на коварного врага.
Засады я устраивал в зарослях высоченных сорняков, которыми поросли откосы лога. Эти джунгли скрывали меня с головой. Звенела солнечная тишина. От запахов полыни и конопли кружилась голова. Мелкие семена сыпались под майку, жесткие листья царапали и щекотали кожу. Но я терпел — на войне как на войне. Было необходимо выследить и уничтожить злодеев.
Своих противников я в этих засадах никогда не представлял людьми. Мой отчим — охотник, стрелок-спортсмен — давно привил мне истину, что нельзя ради игры и забавы целиться в людей из настоящего оружия. Это неприлично, это грех и дурная примета. И в конце концов это обязательно приводит к беде. А сейчас-то как раз была с одной стороны игра, а с другой — настоящий (хотя и ржавый, не действующий) наган.
Поэтому я придумал врагов, похожих на зубастых двухметровых горилл. Они были в рогатых касках и с немецкими автоматами, но явно не люди. Просто фашисты во всей их звериной сути. Бессловесные, злобные, хищные. Таким только попадись в лапы…
Выследив чудовищ, я умело вставлял гильзы (боевые патроны!) в гнезда барабана, наводил на врагов ствол и открывал из чащи огонь.
— Тах!.. Тах!.. Тах!..
После каждого щелканья курком я поворачивал барабан. А после шестого выстрела выбивал из барабана проволочным шомполом «стреляные гильзы». Подбирал и складывал в кармашек. Чтобы все было, как по правде…
Вот так я однажды безжалостно уничтожил целую орду фашистский тварей, освободил воображаемых пленников, а сам счастливо избежал гибели и ран. Лишь одна вражеская пуля (а на самом деле — колючка) чиркнула меня по локтю. Я погладил рану помусоленной ладонью, заново зарядил револьвер и оснастил патронташи и, почесывая ноги и плечи, выбрался из бурьяна и чертополоха на открытое место. К пологой глиняной осыпи.
Был уже вечер. Солнце ушло за кромку высокого берега. Где-то слышались очень далекие голоса, прогудела машина. А здесь, в логу, самым отчетливым звуком было тихое воркование обмелевшей Тюменки — она неторопливо размывала мою построенную днем плотину. Потом я услышал еще один тихий звук — что-то легонькое катилось вниз по осыпи.
Это был мячик. Потертый синий мячик с белой полоской «по экватору». Величиной с небольшое яблоко. Он прикатился прямо к моим сандалиям и застрял в стеблях подорожника.
Я поднял мячик и вскинул глаза.
Высоко на берегу стоял мальчик. Скрытое от меня солнце оранжево искрилось в его светловолосой стрижке.
— Эй! Это твой мячик?! — громко сказал я. Голос мой с неожиданным звоном разнесся в тишине лога.
— Да! — так же звонко отозвался сверху мальчик. — Брось его мне, пожалуйста!
Было бы понятнее услышать другое: «Конечно мой, не лапай!» Или так: «Кидай быстрее, чего смотришь, как мышь на сало!» Такова была манера мальчишек, среди которых я обычно вращался. Даже воспитанный Алька Головкин обошелся бы в данной ситуации без «пожалуйста». А этот незнакомый пацан разговаривал, как те «хорошие мальчики», что встречаются в детских фильмах и книжках.
Я, однако, не почувствовал ни досады, ни насмешливого удивления. Может, потому, что в тишине лога было что-то слегка сказочное. Мне и раньше приходилось ощущать здесь по вечерам нечто похожее. Вроде как ожидание какой-то находки или необычной встречи.
Оттого, быть может, и слова такие отчетливые, а голоса звонкие.
— Наверно, мне до тебя не добросить! — с прежней громкостью признался я. В таких случаях лучше не хвастаться, не казаться сильнее, чем есть, чтобы не оскандалиться.
— Тогда я спущусь! — донеслось сверху.
Мальчик на фоне вечернего неба раскинул тонкие руки и побежал вниз по сухой сыпучей глине. Побежал зигзагами, чтобы не случилось опасного разгона. Ловко тормозил на поворотах подошвами. Глинистая пыль вырывалась из-под сандалий. Через несколько секунд он оказался передо мной.
Мальчик был такой же, как я. Тоже белобрысый, лопоухий и одетый почти так же, только без патронташей и без ремня с засунутым за него револьвером. Я почему-то слегка застеснялся своего вооружения. Протянул мячик.
— Спасибо… — он взял мячик в ладони. Покачал его, словно побаюкал. Потом зачем-то подышал на него, вытер о майку. Глянул на меня. — Он сбежал… Мы играли, играли, а потом он прыг в сторону — и сюда. Не правда ли, хитрый какой?
— А с кем ты играл? — Я опять глянул наверх. Странно, что приятели мальчика не показывались на кромке берега.
— Да вот с ним же! — сказал мальчик со спокойной веселостью. И чуть подбросил мячик на ладони.
Игры с таким вот мячиком известны каждому. Это и «вышибалы», и «собачка», и «штандер», и «лунки», и много еще всякого Но известно так же, что все эти игры требуют компании. А в одиночку — как? Разве что стукать мячиком о стенку и ловить. Но на пустом поле Царева городища, откуда спустился мальчик, не было ни забора и даже ни единого столба.
— Вот удивительно Скажи, если можно, как ты играл с ним один? — спросил я, чувствуя, что невольно подчиняюсь тону мальчика.
— Очень просто! Подброшу — поймаю, подброшу — поймаю. Или пущу изо всех сил по траве, а сам вдогонку. Успею поймать, пока не остановился, или не успею…
Я подумал, что он говорит о мячике, как о живом. А еще подумал: неужели он не заинтересуется моим оружием? Я и стеснялся немного своего военного вида, но и гордился тоже…
Мальчик словно услыхал мои мысли. Прошелся глазами по «пулеметным лентам», остановил взгляд на револьвере.
— Он был раньше настоящий?
— Был… — вздохнул я. — Посмотри, если хочешь. — И торопливо выдернул наган, протянул.
Мальчик сунул мячик под майку, взял мое оружие, покачал. Кивнул:
— Тяжелый…
— Да. Потому что он и сейчас почти настоящий. Только не стреляет…
— Я догадался, что не стреляет — улыбнулся мальчик. И протянул револьвер обратно.
— Как же ты догадался? — сказал я слегка уязвленно. — Он мог бы и стрелять, если бы я захотел. Хотя бы пистонами.
