Волки из страны Далеко-Далеко. Авторский сборник - Ласки Кэтрин (книги бесплатно без .txt) 📗
У каждой звезды была своя история, и Фаолан не переставал удивляться тому, что Гром-Сердце так много знает. Она показала ему созвездие Волка к востоку от Великого Медведя:
– Сейчас, в середине лета, оно исчезает. Ярче всего оно светит весной, когда поднимается выше. А вон там, посмотри, находятся Великие Когти.
Фаолан моргнул и посмотрел на скопление звезд, чем-то похожее на когти, которое постепенно поднималось над багровым горизонтом.
– Сейчас поздно, но оно остается на небе дольше всех, появляется ранней зимой и все лето не уходит. Если когда-нибудь тебе доведется побывать на берегах моря Хуулмере, то ты увидишь, как молодые совы Великого Древа Га’Хуула учатся навигации, ориентируясь на Великие Когти, которые они называют Золотыми Когтями.
– Море Хуулмере? Великое Древо чего-то там… как оно называется? Навигация? – Фаолан был совершенно сбит с толку.
Гром-Сердце отрывисто фыркнула – так она иногда смеялась:
– Ты еще молод и многого не видел! Хуулмере – это большое море, посреди которого находится остров, где обитают особые совы. Их зовут Ночными Стражами. Это очень, очень умные совы.
– Такие же умные, как ты?
– Гораздо умнее! Они умеют находить путь в разные места, просто глядя на звезды и ориентируясь по ним. Это и называется «навигация».
– Ты тоже показывала, как находить путь по Северной Звезде.
– Ну, это легко. Северная Звезда никогда не двигается, всегда висит на одном и том же месте. А совы ориентируются по всем звездам, по всему небу.
– Наверное, потому что они там летают и хорошо его знают.
Медведица нежно обняла волчонка. До чего же он все-таки умный!
Фаолан зевнул и сонно пробормотал:
– Когда-нибудь я дойду до берега Хуулмере и, может быть, даже доплыву до острова. Какое смешное слово – «хуул». А что оно означает?
Гром-Сердце вздохнула:
– Говорят, что на самом деле это волчье слово и означает оно «сова».
Но Фаолан уже крепко спал у нее на лапах.
Дни постепенно убывали, и в голове у Гром-Сердца все чаще крутилась одна и та же мысль: «Ешь!» Приближалась зима, и, чтобы пережить ее, им необходимо было набрать побольше жира. Кроме недостаточных размеров и веса Фаолана медведицу беспокоил еще один страх – страх перед предстоящей спячкой. Скоро ей нужно будет подыскать зимнюю берлогу подальше от реки. Вот только она не знала, как ведут себя волки в своих логовах в это время года. Да и откуда ей было знать? Каждую зиму она впадала в оцепенение и ничего не знала про внешний мир, про то, какие животные в нем обитают. Как ей объяснить все это Фаолану? Она помнила, что во время спячки менялась – худела, просыпалась с затуманенной головой. Если она будет спать, а Фаолан нет, то как ей защитить его? Надо бы предупредить волчонка. Но не прямо сейчас.
Прямо сейчас вверх по реке поднимался к нерестилищам лосось. Гром-Сердце и Фаолан прошли вброд к небольшому порогу, через который десятками перепрыгивали рыбы. Гром-Сердце ловила их в воде или схватывала на лету.
Фаолану эта рыбалка показалась самой легкой на свете. Вдруг он на мгновение остановился и посмотрел на Гром-Сердце. Ее взгляд был устремлен к западу, и в глазах отражалось золото заходящего солнца. Еще раз со всей силой почувствовав, насколько они все-таки разные, волчонок испытал прилив огромной любви к Гром-Сердцу. Давно уже он не вспоминал о том дне, несколько месяцев назад, когда они встретили другую медведицу с медвежатами, и вообще с тех пор старался не задумываться об этом. Разве что тогда, когда они охотились на карибу и Гром-Сердце сказала о Крайней Дали, что она может быть неподходящим местом «для таких, как он».
Несколько раз медведица упоминала волков, но сам Фаолан никогда их не видел, если не считать Звездного Волка на небе. Поэтому о настоящих своих сородичах он имел очень смутное представление. Мысли о волках его не тревожили, потому что, глядя в золотистые глаза Гром-Сердца, он понимал, что больше ему никто не нужен. Эти глаза были для него целой вселенной, законченной и совершенной.
Тогда же они в последний раз провели вечер в берлоге у реки и на следующее утро, еще до зари, начали путь к горам Далеко-Далеко, к зимней берлоге.
К выбору места для спячки Гром-Сердце подходила очень тщательно. Большинство медведей-гризли обычно рыли норы среди корней больших деревьев. Но в этой местности деревья были редки, да и росли преимущественно в низинах. Если зайти повыше, туда, где леса уже нет, можно было обнаружить естественные каменные пещеры и даже настоящие туннели в тех местах, где некогда текла лава. И, что самое важное, в горах снег выпадал раньше, а это значило, что берлога покрывалась более толстым его слоем.
К середине утра они пересекли широкий луг, и Гром-Сердце прокладывала путь по длинному склону среди низкого папоротника и крапивы. Деревья вокруг уже почти не росли, воздух становился реже, и передвигаться было все труднее. Гром-Сердце устало пыхтела, но Фаолан выглядел совершенно бодрым. Его грудь заметно расширилась, и медведица предположила, что это из-за прыжков, которыми он так увлекался. Трудно было представить, что каких-то четыре месяца назад он был крохотным, жалобно скулившим щенком, барахтавшимся в грязи и беспомощно размахивавшим кривой лапкой. Вот он умчался вперед, уже успел найти сурка и быстро с ним расправиться, одна только мордочка Фаолана все еще была перепачкана кровью.
Гром-Сердце настаивала, чтобы он всегда съедал печень, потому что это самый питательный орган, от которого можно быстрее растолстеть. Она так и не избавилась от беспокойства по поводу его роста и еще не была готова к тому, чтобы предупредить о предстоящей спячке. «Не сейчас… не сейчас», – повторяла она себе.
Дни уже значительно сократились, и, когда косые лучи послеполуденного солнца осветили невысокую траву вдоль склона, Гром-Сердце решила, что лучше места для зимней берлоги не найти.
Копать они начали у скалистого выступа. Лапы медведицы были гораздо больше лап Фаолана, но волчонок крепко упирался в землю задними ногами с четырьмя острыми когтями на каждой, а передними, на которых было по пять когтей, ловко рыл. Пятый коготь был явно меньше, и Гром-Сердце однажды задумалась, что можно делать таким когтем. Оказалось, что он очень удобен, чтобы рыть землю.
Немного поработав, медведица и волчонок наткнулись на что-то твердое. Фаолан в удивлении остановился, а Гром-Сердце оживилась и даже заворчала от удовольствия. Она уже слышала подобный звук – где-то внизу пустота!
Под ними оказался лавовый поток с естественным туннелем, образовавшимся, когда лава вытекала из ныне потухшего вулкана на северо-западе. Чуть в стороне и повыше от него располагалась пещерка, в которой должно сохраняться тепло и которая должна остаться сухой, даже если вдруг в туннель попадет вода.
– Прекрасное место, – сказала медведица, оглядевшись. – Просто идеальное.
– Идеальное для зимы? – спросил Фаолан, впервые заподозрив, что Гром-Сердце что-то недоговаривает.
Медведица окинула его серьезным взглядом:
– Я должна кое-что объяснить тебе, малыш.
Фаолан почувствовал, как внутри него что-то неприятно зашевелилось. «Пожалуйста, только не о волках. Не о волках!» – мысленно умолял он.
– Я не знаю, как поступают волки, но медведи на зиму впадают в спячку. Наше сердце начинает биться медленнее – всего лишь несколько ударов, когда раньше их бывало много.
– И мое тоже! Мое тоже! – залаял Фаолан, хотя как раз сейчас его сердце стучало как сумасшедшее.
– Нет, Фаолан, твое сердце так не делает.
– Но я ведь такой же, как ты, Гром-Сердце.
– Нет, не такой же. Я подозреваю, что ты не будешь спать так же крепко, как я.
– Я постараюсь. Обещаю!
– Можешь стараться сколько угодно. Но только у тебя не получится. Наверное, тебе здесь будет очень скучно. – Она внимательно оглядела туннель.
– Нет, вовсе нет! Скучно не будет. Мне нравится смотреть, как ты спишь.
