Непостижимая тайна - Джонс Диана Уинн (книга жизни .TXT) 📗
– Тогда-то мы и услышали голос . Впрочем, я не совсем уверен, что это был голос. Скорее гул или звон. Он, вроде бы, сказал, что первой должна просить Мари, ее ситуация хуже, чем моя.
– Я подтолкнул Мари. Она подпрыгнула. Я шепнул ей, что она должна сказать. Она кивнула со счастливым видом, и я подумал, что ей все ясно. Однако она поправила очки и сказала: «Я очень прошу, чтобы мой маленький толстый папанька вылечился».
– Я чуть не упал . Это было просто ужасно. Значит, мне выпала радость просить вторую половину Мари взамен утраченной. Другого шанса вернуть ее не было. Я думаю, я так и сделал – крикнул, чтобы она стала целой. Не было смысла идти так далеко, чтобы вернуться назад без Мари. В общем, я за нее попросил.
– Раздался звон, и Мари внезапно перестала быть бледной. Она даже на вид прибавила в весе. Короче, она снова выглядела нормально. И, наверное, ее голова тоже вернулась в нормальное состояние. Кажется, я был рад этому. В общем-то, да, я был очень рад.
– Тут снова раздался звон. Вроде бы как знак, что мы должны уходить. Но я понял это как намек мне лично. Я вспомнил историю про Орфея. И понял, что не должен смотреть на Мари, пока мы не выйдем оттуда. Просто повернулся и пошел назад, не оглядываясь.
– Не знаю, почему я вернулся с дороги намного раньше Мари. Она тоже не знает. Она говорит, что все время, пока шла, видела впереди свет моей свечи. Я думаю, что все время, пока шел, слышал у себя за спиной ее шаги. Я чувствовал, как мох колеблется за моей спиной, и думал, что это она. Я слышал, что она шла за мной по той дороге с пропастью по обеим сторонам. В общем, не понимаю – и все тут.
– Возвращение было не лучше , чем путь туда. Хуже всего было то, что я теперь знал, куда иду, и что меня там ожидает. Единственное отличие – когда мы дошли до скалы из уступов, там уже не было ни птиц, ни детей. Остальное было все то же, только теперь я шел один. Да, и еще разница – когда я вошел в шипастые кусты, я ждал, что они снова заберут всю мою одежду. Но они взяли только платок из шерсти козы. А когда я прошел через мост, там не было ни ворот, ни статуй – ничего. К тому времени я уже так устал, что не обратил на это никакого внимания. Наверное, я был рад, что теперь никто не пытается меня остановить, и просто брел по дороге. Шел на автомате, даже не понял, как остановился, когда попал в комнату Руперта.
Они слушали мое чтение, наклонившись вперед и впитывая каждое слово. Сначала я был так занят, что не заметил – мои распечатанные листки тоже исчезают, как будто просачиваются сквозь стол. Каждую прочитанную страницу я засовывал под низ стопки, и наконец вышло так, что я держал в руках всего три листа. Я посмотрел на них. Верхний был про птиц и детей.
Кто-то из сидящих спросил:
– Вы знаете, кто были эти трое детей?
Я ответил:
– Да, думаю, знаю. Это трое других детей императора – те, кого убили.
– А как вы думаете, что это были за птицы?
– Вот этого не знаю. Думал, вы знаете .
– Мне жаль, но я тоже не знаю, – ответил голос. – Для нас это так же непонятно, как и для вас.
Теперь у меня оставалось два листа. Верхний был про то, как я вернулся и какими стали сбежавшие птенцы квак. У меня все сжалось внутри.
Пожилая леди со впалыми щеками спросила:
– Что вы сейчас чувствуете относительно вашей матери?
На этот вопрос я не мог ответить. Я просто не знал, как сказать. Я начал с папы, потом сказал про Бристоль, про Мари… Старая леди перебила меня:
– Попытайтесь снова. Это может помочь.
Единственным способом ответить было говорить о чем-то другом. Я сказал:
– В прошлом году у меня случился на шее нарыв. Очень сильный. Он все рос и рос, он был ярко-красный, совершенно круглый, он заметно выделялся, и когда я видел его в зеркало, я привык к нему – мне казалось, что так и должно быть. Что этот нарыв своего рода часть меня. И он всегда должен быть на этом месте. Но мне становилось все больнее, и, наконец, из-за этого нарыва я вынужден был держать голову все время прямо – ни наклониться не мог, ни повернуться. В конце концов, папа отвел меня к доктору. Тот только глянул на мою шею – тут же предложил вскрыть нарыв. Это было ужасно, и больно – намного больнее, чем сам нарыв. Когда я пришел домой и глянул в зеркало, то понял, как плохо выгляжу. Но эта боль была лучше, чем боль от нарыва. Правильнее, что ли… Даже при том, что у меня еще очень долго болела шея, и я не мог повернуть голову вообще.
– Достаточно хорошее сравнение, – произнесла старая леди. У меня в руках остался один листок. Я посмотрел на него и смял. Это был последний лист, и я вовсе не собирался им всем признаваться, что я хотел попросить в Вавилоне. Но я не знал, как скрыть это от них.
Кто-то дальше по столу сказал:
– Вы не сказали причину, почему вы пошли в Вавилон.
– Что вы имеете в виду? – спросил я, пытаясь оттянуть момент.
– Я имею в виду, – сказал он, – вы рассказали, почему помогали кентавру и почему попросили вернуть вашу сестру. Но был по крайней мере один прецедент, когда вы готовы были сдаться и вернуться назад. Почему вы так не поступили?
– О, – сказал я. Мне очень хотелось скрыть свое замешательство. – Я шел потому, что мне было интересно , конечно же. Я хотел знать, что будет дальше.
Кажется, я всех здорово насмешил. Даже воздух задрожал от их смеха. Все мои распечатки исчезли. Руперт, похоже, думал, что нам пора идти, но оказалось, что это еще не все. Один из этих, в центре стола вдруг сказал:
– Один момент. Это про Вавилон, который является непостижимой тайной магидов. Мы оказались перед необходимостью стереть у вас память о том, что там было. Поймите нас правильно и простите. Это необходимо.
И ведь они и правда это сделали! Я действительно вдруг все забыл. И очень удивился тому, что Мари жива и здорова. И не мог понять, почему – пока не вернулся домой и не нашел записку, которую сам себе оставил. «Ищи диски ». В общем, я перерыл весь дом и примерно двадцать дисков отыскал. Остальные исчезли. И файл на моем компе тоже исчез. Но, думаю, даже Верховная палата не может состязаться в хитрости со мной.
Руперт сказал, что разработчики компьютерных игр мою идею игры в Бристолию не приняли. Сказали, что это слишком сложно. Тогда я решил, что создам игру в Вавилон. Руперт и Мари говорят, что работа магидов во многом состоит в том, чтобы тайны магидов были все время у людей на слуху.
И вообще, я не хочу ничего забывать. Это один из лучших способов вынудить Верховную палату и меня принять в магиды.
Это и было то, что я собирался попросить в Вавилоне, когда Мари вынудила меня попросить за нее. Теперь мне придется находить окольные пути, чтобы достичь своей цели.
прочитано анонимным пользователем в какой-то далекой галактике
A 3S Release- v1, html
