Монсегюр. В огне инквизиции - Семенова Татьяна П. (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Без всякого сомнения, — кивнул Эскот. — Однако я думаю, что наш доблестный рыцарь, — и он посмотрел на Сашу, — всё и так понял, без лишних слов.
— И всё-таки. Я вас прошу, — настоятельно произнёс Бертран Мартен.
Эскот кивнул.
Бертран Мартен протянул руку, и Саша увидел у него на ладони красивый серебряный амулет на цепочке, выполненный в виде чаши, над которой склонился голубь с раскрытыми крыльями.
— Это символ катаров, — сказал патриарх. — Чаша — это Святой Грааль, а голубь символизирует Святой Дух, который прилетает каждую Страстную пятницу, чтобы наполнить Священный Сосуд новой силой. Носите его, мой друг. Он будет помогать вам.
Бертран Мартен вложил амулет в Сашину ладонь. Ветров немного растерялся, но патриарх, заметив это, сделал знак, что амулет теперь принадлежит ему. Ветров поблагодарил катара и надел амулет на шею. Затем, попрощавшись, тихо вышел из комнаты.
Эскот повёл Сашу в зал, где их уже ждал завтрак.
— Надо спешить, — сказал он и указал на окно.
Солнце уже прошло четверть своего пути.
Они быстро поели, попрощались со всеми и тронулись в обратный путь.
Глава 21
Красная роза
Декабрь 1243 года. Лангедок. Замок Юссон
Гуляя по дорожкам замка, она с интересом наблюдала за происходящим вокруг. Жизнь кипела. Каждый занимался своим делом — в кузнице раздавался звон молота, какие-то люди разгружали поклажу с повозок, дородная женщина вышла из курятника с корзиной, полной яиц, и понесла её в небольшой каменный дом, который, вероятно, был кухней, потому что оттуда доносились вкусные запахи стряпни.
«Странно, — подумала Аня, — почему у них кухня находится в другом здании, а не в главной башне. Ведь пока горячую еду донесут до столовой, всё остынет». Она вспомнила, что сегодня за завтраком еда была еле тёплой, хотя всё равно очень вкусной.
Рассуждая так, Аня не заметила, как вышла на тропинку в саду. «Наверно, здесь красиво летом, а особенно весной, когда всё цветёт», — подумалось ей.
Пройдя немного, она увидела скамейку среди кустов акации и жимолости. Прямо напротив находился фонтан. Сейчас он не работал, но летом, наверно, здесь было восхитительно. Она уселась на скамейку и задумалась. Чем всё это закончится? Вернутся ли они домой? Стало невыносимо тоскливо. Сердце сжалось от мысли, что с ребятами ведь может что-то произойти. Что-то нехорошее. Она останется совершенно одна в этом чужом, враждебном мире. Как одуванчик на ветру.
Страх глубоко проник в её сознание. Ей показалось, что она даже ощутила его физически. Всё вокруг словно застыло, как чёрно-белая фотография, в сероватом тумане. Какой ужас! Аня закрыла глаза. Нет, так нельзя. Это начало безумия! Она не выдержит! Надо взять себя в руки. Голос разума пробился сквозь мощную волну негативных эмоций. «Разве мир, в котором ты оказалась, необитаемый остров? Вот там человек был бы действительно одинок». Но тут же послышался другой вкрадчивый шёпот: «Одиночество многолико! Быть одиноким и страдать от одиночества — разные вещи».
Аня вспомнила детство. Ей было лет пять или шесть. Она шла по заброшенному железнодорожному полотну. Рельсы, идущие параллельно, уходили в бесконечность, и где-то там, вдалеке, встречались. Это было отчётливо видно. Она шла всё дальше и дальше, но точка пересечения отодвигалась, по-прежнему оставаясь на недосягаемом расстоянии. Она даже расстроилась и чуть не расплакалась. «Параллельные линии никогда не пересекаются», — сказал отец. И это «никогда» показалось ей совершенно чужим словом. «Но я же вижу, они сходятся!» — упрямо закричала она. «Это всего лишь иллюзия», — улыбнулся отец.
Вкрадчивый голос опять зашептал: «Этот новый мир, эти люди в нём и ты — две параллельные прямые. Они могут идти очень близко, но никогда не пересекутся». Разум продолжал твердить: «Развитие жизни неизбежно предоставляет возможность изменить себя, подстроиться под новый мир. Полюби его, и он ответит тебе взаимностью». Полюбить этот мир?! Как это возможно? Здесь всё чужое.
Аня вдруг явственно услышала свой собственный голос. Неужели она разговаривает сама с собой? Она откинулась на спинку скамейки. «Всё! Хватит об этом думать! — твёрдо решила она. — Иначе я действительно сойду с ума».
Она перевела взгляд на фонтан. Красивые барельефы украшали его боковые стенки — нимфы в лёгких платьях, взявшись за руки, танцевали какой-то феерический танец. Волосы их были распущены и украшены венками из полевых цветов. Лица выражали восторг. А изящные маленькие ножки, обутые в сандалии, изображали быстрое движение танца. Казалось, что сейчас они выпрыгнут из своего каменного плена и закружат весёлый хоровод прямо на дорожках сада. Ане стало легко.
Послышались шаги. Она повернула голову в направлении звука и увидела Анри. Опять нахлынуло чувство безотчётной тревоги. Напряжённым взглядом она следила за приближающейся фигурой. Он шёл именно к ней, она была уверена.
Присев рядом, Анри произнёс:
— Чудесный день.
И замолчал. Аня тоже молчала. Анри вздохнул и поднял голову, любуясь ясным небом. В зрачках заиграли отблески солнечных искр.
Аня пристально вгляделась в его лицо. Что-то изменилось в нём, оно стало другим, одухотворённым. На нём отчётливо читалось ожидание каких-то радостных открытий. Глаза цвета штормового моря приобрели изумрудный оттенок. Они светились изнутри чистым небесным сиянием и завораживали странным ощущением притаившегося счастья. Какое необычное определение — «притаившееся счастье». Но именно это она увидела в его глазах. Аня даже на секунду отвела взгляд, пытаясь избавиться от наваждения. Но ничего не изменилось. Перед ней сидел другой Анри, и этого нового Анри она не боялась, он нравился ей. Очень нравился.
Молодой рыцарь долго смотрел на небо, будто пытался вычитать там что-то или увидеть. На самом деле он не решался начать разговор. Белые барашки облаков медленно плыли по небосклону. Его мысли неслись вслед за ними. Ему казалось, что сам он исчез, осталось одно движение. В голове вдруг всплыли слова, некогда сказанные Бертраном Мартеном: «Сила любви беспредельна, и даже там, где ненависть бросила семена, любовь собирает жатву». Оказавшись в плену своих чувств, Анри понял, как прав был Бертран Мартен! Чувства его рвались наружу и были такими сильными, что сопротивляться им становилось всё труднее и труднее. Но смеет ли он?.. После всего, что случилось? Внутренний голос, а, может быть, Ангел, которого он так мечтал научиться слушать, прошептал: «Смеешь. Потому что, если Она — это первое, о чём ты думаешь, когда просыпаешься; единственное — когда бодрствуешь; и последнее, о чём ты думаешь, перед тем как заснуть — значит, это — Любовь».
Вздохнув, он решился.
— Я принёс вам скромный подарок, — сказал он.
Осторожно достав из-под плаща небольшую шкатулку, он протянул её девушке.
Она вопросительно взглянула на него. Он показал знаком, чтобы она открыла шкатулку.
Аня открыла крышку. Внутри лежала… живая красная роза. Цветок был таким свежим, будто его только что сорвали.
«Откуда он взял живую розу зимой?» — с удивлением подумала она.
Анри специально ездил за ней. В двух часах пути от замка жил обедневший граф. Все звали его звездочёт Флегетан, по имени языческого мудреца Флегетана — героя эпоса Вольфрама фон Эшенбаха, открывшего по звёздам тайну Святого Грааля. Некогда Флегетан был известным рыцарем, принимал участие во всех турнирах. Постоянно влюблялся и был неисправимым романтиком. Почти всё своё состояние он потратил на прихоти женщин. Но ни капли не жалел об этом. Одна очень знатная и известная особа пообещала ему свою благосклонность взамен на исполнения одного лишь своего желания — привести к её двору звездочёта каирского султана Аль-Камиля. Тогда только что закончился Пятый Крестовый поход, [123] и, сказать откровенно, не в пользу крестоносцев, хотя и было заключено перемирие на восемь лет. В результате, началось преследование мусульманами христиан, живших по берегам Нила. Поэтому ехать за каирским звёздочётом было не только опасно, но и совершенно бессмысленно. Однако, как его ни отговаривали друзья, Флегетан отправился в путь.
123
Пятый крестовый поход — 1212–1221 гг.
