Трое с десятой тысячи - Брошкевич Ежи (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Взываю к твоему здравому рассудку, дорогая Алька, — сладко сказал он. — Предлагаю предоставить голос Иону.
Алик с удивлением покачал головой: воззвание к здравому рассудку, видимо, подействовало превосходно, так как Алька с глубочайшим убеждением кивнула головой.
— Весьма справедливо.
Ион немного опешил.
— Собственно, что я могу сказать? Мой возраст вы знаете: четырнадцать лет и три месяца. Родился в столице Сатурна — Аккре, которая, как известно, находится на месте первой высадки людей на Сатурн.
— Название «Аккра», — вставил Робик, — дано в честь первого космонавта, разведывавшего Сатурн: он был из Африки, из города Аккра.
— Знаем, — сказала Алька.
— Родители, — продолжал Ион, — уже пять лет работают в пограничных областях Солнечной системы и бывают на Сатурне всего лишь три месяца в году, а я живу в школьном интернате. Живу, конечно, вместе с Робиком, который, по моему мнению, является самым прекрасным роботом-хранителем во всей Солнечной системе.
— Преувеличение, — скромно улыбнулся Робик.
— Конечно, преувеличение, — подтвердила Алька.
— Однако не такое уж большое, — сухо заметил Робик. — Самые лучшие в Солнечной системе роботы — это сатурнийские, а я лично на ежегодном олимпийском соревновании роботов-хранителей завоевал две золотые медали за умственную и механическую способности.
Близнецы взглянули на Робика с несомненным уважением. Он действительно был роботом исключительно симпатичным, хотя иногда, как положено роботу, становился чересчур серьёзным.
Но именно в тот момент, когда они так подумали, Робик неожиданно захихикал:
— Кроме того, у нас, роботов с Сатурна, — сказал он, — есть два дополнительных и совершенно исключительных качества.
— Какие?
— В нас вмонтированы привлекательность и чувство юмора.
— И склонность к болтовне! — неожиданно разозлился Ион. — Вы дадите мне говорить?
— Пожалуйста, говори, — вежливо, но неприятно улыбнулся Робик.
Ион притворился, что не слышит обиды в его голосе.
— Если говорить о моих увлечениях, — продолжал он, — то я интересуюсь пилотажем сверхвысоких скоростей. Кроме того, очень люблю астрохимию и музыку. В отделе изучения увлечений и способностей мне посоветовали выбрать одну из двух профессий, к которым я проявляю наибольшие способности. Это будет или пилотаж больших скоростей, или композиторский факультет.
— Что-о-о? — крикнула Алька. — И ты ещё сомневаешься?
— Сомневаюсь, — сказал Ион.
— Человечество определённо вырождается, — категорически заявила Алька. — Каждый второй мужчина интересуется поэзией, музыкой, кино или литературой. Это плохо кончится.
Ион, Алик и даже Робик весело рассмеялись.
— Дорогая Алька, — снисходительно сказал Робик.
— Любимая Алька, — ехидно сказал Алик.
— Милая Алька, — добродушно улыбнулся Ион. — Твоё отношение к увлечению искусством чуточку старомодно. Оно было в моде в те времена, когда только начинали осваивать планеты. Но теперь? Теперь ведь даже грудные дети знают, что человечество может правильно развиваться только тогда, когда оно развивается всесторонне.
— Ну знаете… — Она дёрнула плечом от скрытого возмущения. — Попрошу, пожалуйста, не читать мне мораль на уровне детского сада.
— Ион, — пригорюнившись, шепнул Алик, — с ней не сладишь. Есть только один выход.
— Какой? — удивился Ион.
— Нужно, чтобы она влюбилась.
— Увольте! — крикнула Алька, а на её щеках появился румянец. — Нет уж, увольте!
Робик с величайшим изумлением поднял вверх брови.
— От чего тебя уволить? — спросил он. — Ведь каждый нормальный человек в своё время влюбляется. Если ты мыслишь естественным образом, то должна признать такую возможность.
Алька на мгновение онемела. Но улыбка её не предвещала ничего хорошего.
— Что ж, признаю, — сказала она. — Впрочем, меня утешает, что у меня ещё куча времени для этого, — ведь в вас-то я не влюблюсь!
Но Робика не так легко было победить в логическом споре.
— Понимаю, — сказал он. — Ни твой брат, ни я в счёт не идём. Ну, а Ион?
— Перестань, Робик! — крикнул Ион. — Вот уж действительно разговор на уровне детского сада!
Робик обиженно поклонился.
— Пожалуйста, — сказал он. — Я вообще могу замолчать.
Наступила довольно-таки неприятная минута молчания.
Её прервал Алик. Вот уж кого искренне забавляла вся эта ситуация.
— Итак, наша очередь, Алька! — сказал он, скрывая смех. — Ты на один час старше, ты и начинай.
Она серьёзно кивнула.
— Нам по тринадцать лет, — сказала она. — Мы родились на Старой Родине, в области Европы, в городе Торунь.
— Где родился Коперник, — вставил Робик, — древний астроном, который первым сказал…
— Зна-а-аем! — застонали разом Ион и Алик.
— … что Земля и остальные планеты образуют гелиоцентрическую систему, — неумолимо продолжал Робик. — Основное произведение называется «О вращении».
Алька снисходительно выдержала паузу, но, к счастью, Робик замолчал.
— Мы родились в Торуни, в родном городе отца. Но с того времени, когда отец с матерью перешли на работу в пограничные лаборатории Солнечной системы, они на Земле проводят только время отпусков, а мы живём у маминой сестры Индры, в Дели…
— Сейчас, сейчас, — прервал Ион, — не говори, я сам.. …Это. … это. … в А…
— Ну, ну, — ободрил его Алик.
— В Азии! — радостно воскликнул Ион.
— Точно. Ты знаешь географию Земли? — удивилась Алька и продолжала, не ожидая ответа: — Если говорить об увлечениях: меня интересует микрофизика, в основном физика нейтронов. Из практических дисциплин — пилотаж сверхвысоких скоростей. И астрогеология.
— А меня, — вставил Алик, — не интересует ни астрогеология, ни весь этот ваш совместный пилотаж сверхвысоких скоростей. Я интересуюсь поэзией и квантовой геометрией.
— В отделе исследований увлечений, — снова заговорила Алька, — мне тоже посоветовали пилотаж больших скоростей.
— Только пилотаж? И все?
Алик довольно ехидно рассмеялся.
— Ясно, что нет. У Альки отличный голос, и она чертовски музыкальна.
— И всё равно я никогда не буду петь, — взъерошилась она.
— Что, не сможешь?
— Смогу.
— Почему же тогда?
Алька на минуту замолкла. Потом сказала с ангельским спокойствием:
— Отстань. Просто я очень не люблю музыку.
Алик взглянул на Иона, Ион — на Робика, Робик озабоченно покачал головой. Потом он вздохнул и изрёк:
— Нам всем кажется, что это неправда.
Алька сжала губы и отвернулась. Иону стало жаль её.
— Каждый имеет право что-нибудь не любить, — сказал он. — Или, во всяком случае, утверждать, что не любит.
Она поблагодарила кивком головы, направленным, однако, неизвестно почему, в сторону ближайшей пальмы, распушившейся, словно хвост зелёного страуса.
— А мне посоветовали, — гордо сказал Алик, — чтобы я прежде всего старался развивать свои поэтические способности. Они сказали, что искусство — это искусство: тут нет гарантий. Но остаётся ещё квантовая геометрия. Там, правда, меньше дела, чем в поэзии, но, на худой конец, что-нибудь для меня да останется.
И он рассмеялся неизвестно отчего, разве что просто от переполнявшей его радости. И тут же как-то сразу загрустил.
— Я есть хочу, — сказал он.
— Правильно, — подтвердил Робик. — Одиннадцать ноль пять. Время второго завтрака.
Завтракали на берегу бассейна, усевшись на вытащенных из дома летающих креслах. Завтрак, как обычно, был экстра-класса. Разведчик оказался таким же блестящим поваром, как космонавтом, садоводом и так далее, и так далее, и тому подобное…
— Ну и завтрак, — разомлел Алик.
— Чудный! — согласилась Алька.
— Ухм, — забулькал полным ртом Ион.
Кресла мягко покачивались над цветниками. Маленькое облако заслонило Стартовую башню. Над садом в пятый раз за это утро шёл дождь.
Со стороны дома послышалась музыка.
После дождя солнце пригрело сильней — приближался полдень. Опять наступила пора тишины и безделья. Видимо, «здравый рассудок» мог выдержать не более трёх минут такой тишины, ибо ровно через три минуты Алька произнесла фразу, неожиданную, пожалуй, даже для неё самой.
