Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (электронная книга TXT) 📗
На девочку Лесь не смотрел. Вернее, глянет искоса, увидит, что с ней все в порядке — плещется у скалы, — и опять отдастся теплой полудреме...
Девочкин кашель и крик ударили в него колючей пружиной. И сам он как распрямившаяся пружина — ж-жих! — метнулся с камня к воде.
— Нога... — не то всхлипнула, не то булькнула девчонка, и опять ее скрыло по макушку.
Лесь нырнул, увидел в зеленой мути девчонкины ноги, камни и все понял вмиг. Съежился, пятками уперся в один камень и с надрывом потянул на себя другой, прижавший ступню бестолковой купальщицы. Камень сперва упрямился и поддался только сверхотчаянному усилию. Нога девочки дернулась вверх.
Лесь вынырнул, выволок девочку на берег. Она кашляла, плакала и мотала головой. Лесь наполовину подвел, наполовину подтащил ее к своему каменному лежаку, положил вниз животом. Девочка закашлялась пуще прежнего. Лесь треснул ее ладонью между лопаток. Девочка крякнула, изо рта у нее полилось. Она часто задышала. Щекой легла на камень. Потом испуганно дернулась.
— Пойду оденусь...
— Лежи ты... — озабоченно сказал Лесь. — Тебе теперь надо отдышаться и прогреться насквозь, чтобы не случилось никакой лихорадки. А то всякое бывает после такого...
Девочка опять обессиленно упала головой. И заплакала снова — уже без кашля, негромко и, кажется, с облегчением.
— Да ладно тебе, — пробормотал Лесь. Он лежал теперь в метре от девочки. — Все уже прошло... Зачем ты на камни-то вставала? Надо плавать, а не по дну топтаться...
Девочка призналась между всхлипами:
— Я плохо плаваю...
— Учиться надо, — буркнул Лесь.
— Я училась... кха, ой... но, наверно, я неспособная.
— Ты говорила, что в бассейне училась. А бассейн и море — это разные обстоятельства.
— Не только в бассейне... Мы раньше в Чернореченском районе жили, там такой песчаный пляжик за Катерной пристанью, все ребята там плавать учатся.
Лесь поморщился:
— Чернореченск... Это же в конце Большой бухты. Там не вода, а сплошной керосин.
— Вот уж нет! — Девочка сердито мотнула головой. — Там прекрасное место! И кроме того, там ГРЭС в бухту сбрасывает горячую воду, можно купаться круглый год.
— В отработанной воде!
— Она чистая! Там даже зимнюю купальню построили...
— Круглый год купаешься, а плаваешь еле-еле. — Лесь нарочно подзуживал девчонку. Потому что после случившегося у нее мог быть второй нервный приступ — новый испуг и слезы. Надо отвлечь. Лесь жил у моря и знал, как поступают в подобных случаях.
Но девочка не завелась. Сникла и сказала шепотом:
— Конечно, я сама виновата, что нахлебалась... и что ты тащил меня... в таком виде.
Лесь хмыкнул:
— Все из-за купальника переживаешь, что ли? Ты отстала от современной моды. На Карташевском пляже, например, нынче все вообще голые купаются. И ребята, и большие дядьки и тетки...
— Моя мама говорит, что это безобразие. Когда родители с детьми, то можно, а если чужие люди, то это просто ужас.
Лесь рассудительно уточнил:
— Но мы же не как на Карташевке. И к тому же мы с тобой теперь уж никак не чужие...
Девочка приподнялась на локтях:
— Почему?
— Посуди сама, — веско сказал Лесь. — Я же тебя от погибели спас. Значит, ты благодаря мне второй раз на свет родилась. Выходит, я тебе... — он слегка дурашливо посмеялся, — второй мама и папа. — И повернулся к девочке. Они встретились глазами. Девчонкины светло-карие глаза были большими от прихлынувшего испуга.
— Значит... я правда чуть не утонула?
— Ну, посуди сама, — опять сказал Лесь. — Ногу ты вытащить не могла. Один раз хлебнула воды, второй... А потом бы — волна посильнее, а ты уже и стоять не можешь. Тут бы и все... Если бы меня не было.
Девочка уперлась подбородком в гладкий камень, прижала к ушам ладони.
— Ой, мамочка...
Лесь опять встревожился за нее.
— Да хватит уже! Все ведь прошло.
— Ага... — послушно сказала девочка. Но вдруг вспомнила: — А если бы тебя тут не было, я бы и не полезла купаться.
— Выходит, я виноват, — буркнул Лесь. И понял, что в самом деле виноват.
— Нет, что ты! — испугалась она. — Это я... сама... — И вздрогнула.
— Ладно, грейся... И не бойся, я на тебя не гляжу, раз ты такая... сверхсмущательная.
Девочка отозвалась тихонько и доверчиво:
— Я и не боюсь... тебя. Только если кто другой увидит... Вдруг знакомые? Могут маме нажаловаться, что купалась без спросу.
— Я же тебе объяснил: никто сюда не придет!
— А если посмотрят сверху, со скал?
— И наверху никого нет. Потому что... здесь начало Безлюдных Пространств.
— Каких... пространств?
— Ладно уж, объясню, — вздохнул Лесь. — Слушай... Нам кажется, что вокруг нас одно пространство, а на самом деле их много. Есть то, в котором мы живем, а есть соседние, только про них мало кто знает... Ты когда-нибудь смотрела в граненое стекло?
— Не...
— Через него видно, как одно пространство расслаивается на несколько... Вот смотри...
Лесь привстал, дотянулся до одежды, из кармана вытащил крошечный стеклянный кубик — он заискрился на солнце. Лесь уселся на камне, опершись правой рукой, — щуплый, изогнувшийся, похожий на бронзовую статуэтку. На груди висел дырявый камешек с продернутым шнурком. Левую ладонь с кубиком Лесь протянул девочке.
— Посмотри сквозь него.
Девочка приподнялась, поднесла кубик к глазу.
...Пространство расцвело радужными пятнами, раскололось, увеличилось, вместо одной скалы, у которой Гайка чуть не утонула, стало несколько. И горизонтов — раз, два, три, четыре... Разноцветные... Может, и Носов теперь не один? Однако глянуть на Носова Гайка не решилась. Посмотрела еще на скалу и протянула кубик хозяину. Сказала с сожалением:
— Это ведь только кажется.
— Это не т о л ь к о к а ж е т с я. Здесь и по правде хватает чудес...
— Каких?
— Всяких. Например, со временем... ты помнишь, когда сюда за мной пролезла... пришла? Я знаю — точно в двенадцать...
— Да! Я смотрела на часы!
— А сколько времени, по-твоему, уже прошло?
— Не знаю... Ой! Наверно, давно домой пора. Мама сегодня дома и уже с ума сходит из-за меня!
— Не сходит, не бойся... — Лесь прыгнул с камня, принес девочке ее часики. — Видишь, все еще двенадцать. Секундная стрелка бежит, а другие стоят...
— Испортились...
— Нет! Просто время здесь замирает! Купайся и загорай хоть целую вечность. Ну, такой подарок для нас в этом месте!
— Честно-честно? — ее глаза опять стали большущими.
Лесь немного обиделся. Не всерьез, а для порядка.
— Думаешь, шучу с тобой? И когда вытаскивал — шутил, и сейчас, да?
— Ну, не сердись. Просто трудно это... понять сразу.
— А ты не сразу, — посмеялся Лесь. — Понимай постепенно, спешить-то некуда. Пока мы здесь — все время будет полдень. Я это давно открыл.
— Чудеса какие, — выдохнула девочка.
Она сказала «чудеса какие», но большого удивления не было. Гайкой овладела легкость и беззаботность. Раз время не движется и раз эта бухта волшебная (или почти волшебная), значит, и она, Гайка, — не совсем Гайка. Все вроде бы как в сказке или во сне. И можно ни о чем не тревожиться. И этот коричневый белоголовый мальчишка — вроде бы уже не Носов из четвертого «Б», а маленький волшебник. Этакий Питер Пэн...
Гайка опять прилегла на камень, закрыла глаза. Услышала, что Лесь тоже лег, а потом весело спросил:
— Тебя как зовут? А то даже не знаю имя родственницы...
— Галя... Галька... А когда маленькая была, букву «эл» не выговаривала, получалось «Гайка». Все так и стали звать.
— Ясно. А меня — Лесь.
— Какое хорошее имя! Не то что мое!
— А чем тебе твое не нравится? — удивился Лесь.
— Маме сперва не нравилось. Говорила, что «гайка» — железная, тяжелая, а про меня она мечтала, что стану балериной или музыкантшей. Но потом привыкла.
— А ты станешь балериной? Или музыкантшей? — с неожиданным интересом спросил Лесь.
