Вопрос и ответ - Несс Патрик (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Что-то я женщин не вижу, — говорит Дейви.
— Ни единойженщины, — поправляет его отец. — Все верно, капитан Морган и капитан Тейт перевезли всех женщин еще минувшей ночью.
— Что вы с ними сделаете? — спрашиваю я, так крепко цепляясь за луку седла, что пальцы белеют.
Мэр смотрит на меня:
— Ничего, Тодд. Их окружат заботой и почтением, какие подобают строительницам нового мира. Ведь они внесут огромный вклад в будущее этого города. — Он отворачивается. — Но пока им лучше пожить отдельно.
— Правильно, пусть стервы знают свое место, — хмыкает Дейви.
— Я не разрешаю тебе выражаться в моем присутствии, Дэвид, — спокойным, но серьезным тоном произносит мэр Прентисс. — Женщины заслуживают уважения и всех возможных благ. Но по сути ты прав. У каждого из нас есть место. Мужчины Нового света забыли свое, и поэтому на какое-то время я отделю их от женщин, чтобы все горожане вспомнили свою роль и предназначение… — Тут он оживляется. — Люди это оценят. Раньше они жили в хаосе, а я подарю им порядок и ясность.
— Виола — с остальными женщинами? Как она? — спрашиваю я.
Мэр Прентисс снова смотрит на меня:
— Ты обещал, Тодд Хьюитт. Или тебе напомнить? Только спасите ее, и я сделаю что угодно.Именно так ты и сказал, слово в слово.
Я беспокойно облизываю губы:
— Откуда мне знать, что вы выполните свою часть уговора?
— Ниоткуда, — отвечает он, буравя меня взглядом — кажется, эти глаза могут разглядеть во мне любую ложь, даже самую мелкую. — Я хочу, чтобы ты верил мне, Тодд. А какая же это вера, если ей нужны доказательства?
Он снова переводит взгляд на дорогу, а Дейви мерзко хихикает у меня под боком, такшто мне остается только разговаривать со своей лошадью. У нее темно-коричневая шкура и белая полоска на носу, а грива так безупречно вычесана, что и трогать-то страшно. Жеребенок, думает она про меня.
Она,думаю я. Она.И тут мне приходит на ум вопрос, который раньше как-то не приходил. У овец на нашей ферме в Прентисстауне тоже был Шум, но ведь у женщин его нет, так почему…
— Потомушто женщины — не животные, Тодд, — отвечает мэр, прочитав мои мысли. — Как бы плохо ты обо мне не думал. Они бесшумны от природы. — И уже тише добавляет: — Что делает их особенными.
Вдоль дороги, по которой мы сейчас едем, стоят васнавном лавки и магазинчики, перемежаемые зелеными деревьями. Почти все лавки закрыты, и неизвестно, когда откроются. Дома тянутся от переулков к реке слева и холмам справа. Большинство зданий, если не все, стоят поодаль друг от друга — видать, только так и можно жить в большом городе, когда лекарство от Шума еще не найдено.
Мы проезжаем мимо солдат, марширующих по пять — десять человек в ряд, и мимо мужчин, бредущих с вещами на запад. Женщин по-прежнему нигде нет. Я вглядываюсь в лица прохожих, и большинство из них смиренно смотрят себе под ноги: где уж там биться за свободу?..
— Вперед, девочка, — шепчу я лошади. Оказывается, ездить верхом очень неприятно для кое-каких частей тела…
— Ну надо же! — говорит Дейви, нагоняя меня. — Не успел сесть в седло, а уже ноешь!
— Заткнись, Дейви.
— Вы должны называть друг друга мистер Хьюитт и мистер Прентисс-младший, — оглядываясь, кричит нам мэр.
— Что? — Шум Дейви вскидывается. — Да он даже не мужчина! Ему только…
Мэр одним взглядом заставляет его замолчать.
— На рассвете в реке нашли тело, — говорит он. — Тело со страшными ранами и огромным ножом в шее. Смерть наступила не позже чем два дня назад.
Мэр Прентисс снова буравит взглядом мой Шум. Я вызываю в уме картинки, которые он хочет увидеть, и представляю, как убивал Аарона. Вот такая штука этот Шум — в нем любые твои мысли, а не только правда. Если усердно думать, бутто ты что-то сделал, остальные тоже так подумают.
Дейви фыркает:
— Тыубил проповедника Аарона?! Ни за что не поверю.
Мэр молча пришпоривает Морпета. Дейви хихикает и пускается вдогонку за отцом.
За мной, храпит Морпет.
За тобой, ржет в ответ конь Дейви.
За тобой, думает моя кобыла, тоже прибавляя шагу. Прямо скажем, легче мне от этого не становится.
Но я все высматриваю…
(вдруг ей удалось сбежать…)
(вдруг она ищет меня…)
(вдруг она…)
А потом я слышу это.
Я — круг, круг — это я.
Отчетливый, словно колокольный звон, голос мэра сплетается у меня в голове с моим собственным голосом, он как бутто говорит прямо в моем Шуме. От неожиданности я чуть не падаю с лошади. Даже Дейви удивленно оглядывается, не понимая, на что это я так среагировал.
А мэр просто едет себе по дороге, словно ничего не случилось.
Чем дальше на восток и дальше от собора мы уезжаем, тем серее становится вокруг. Скоро под копытами лошадей оказывается гравий, а дома вокруг становятся все проще и проще — длинные деревянные бараки на большом расстоянии друг от друга: бутто кирпичи, разбросанные по лесу.
От этих домов исходит женская тишина.
— Верно подмечено! — говорит мэр. — Мы въезжаем в Женский квартал.
Мое сердце сжимается, тишина эта подобна стальной хватке.
Я пытаюсь выпрямиться и скакать ровнее.
Потомушто где-то здесь может быть она, где-то здесь ее лечат.
Дейви снова подъезжает ко мне, его жалкие недоусики изгибаются в гнусной улыбке.
Я скажу тебе, где твоя шлюшка,говорит его Шум.
Мэр Прентисс резко оборачивается.
От него исходит ужасно странный звук — как бутто крик, но беззвучный, неземной, словно вмещающий в себя тысячу слов одновременно. Он проносится мимо и даже взъерошивает мне волосы на затылке.
Но реагирует на него Дейви…
Его голова дергается назад, словно от удара, и он судорожно хватается за поводья, чтобы не выпасть из седла. Конь разворачивается, и я вижу глаза Дейви: ошарашенные и безумные, из разинутого рта тянется ниточка слюны.
Черт, это еще что такое?..
— Он ничего не знает, Тодд, — говорит мне мэр. — Все, что ты узнаешь о ней из Шума моего сына, — ложь от начала и до конца.
Я перевожу взгляд на Дейви, ошарашенного и часто моргающего от боли, потом опять на мэра:
— Это значит, что она цела и в безопасности?
— Это значит, что он не знает. Верно, Дэвид?
Да, па,отвечает Шум Дейви, все еще дрожащий от страха и боли.
Мэр Прентисс поднимает брови.
Дейви стискивает зубы.
— Да, па, — выдавливает он.
— Я знаю, что мой сын — лжец, — говорит мэр. — Что он невежа, хулиган и плевать хотел на мои принципы и убеждения. Но он всетаки мой сын. — Прентисс снова обращает взгляд на дорогу. — И я верю в искупление.
Шум Дейви становится тихим, но где-то в глубине его слышится алое шипение.
Нью-Прентисстаун постепенно тает вдали, вдоль дороги теперь почти нет построек. Между деревьев мелькают то красные, то зеленые фермерские поля — что-то из посаженного мне знакомо, что-то я вижу впервые. Тишина женщин постепенно сходит на нет, а местность вокруг дичает: в канавах растут цветы, восковые белки дразнят друг друга, ярко светит сонце и всюду царит мир и покой, как бутто ничего не случилось.
Река поворачивает, мы огибаем холм, и вдруг впереди вырастает огромная железная башня.
— Что это? — спрашиваю я.
— Тебе-то какая разница? — говорит Дейви, хотя ответа явно не знает. Мэр молчит.
Сразу за башней дорога опять поворачивает и идет вдоль длинной каменной стены. Чуть дальше в стене виднеется арка больших деревянных ворот. Больше за длинную — оченьдлинную — стену никак не попасть, а у ворот дорога заканчивается.
— Первый и последний монастырь Нового света, — говорит мэр, останавливаясь у ворот. — Он был построен для спокойной жизни наших святейших, когда мы еще верили, что сможем побороть Шум с помощью десцеплины и самоотречения. — Его голос твердеет. — Но монастырь забросили, не успев толком достроить.
Мэр Прентисс поворачивается к нам. В Шуме Дейви вдруг вспыхивает странная искорка радости. Мэр бросает на него предостерегающий взгляд.
