Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Мила наблюдала, как они оба выходят из комнаты, когда заметила, что Ромка с любопытством ее разглядывает.
— А что это с твоим носом? — спросил он, подозрительно прищурившись.
Мила поначалу не хотела рассказывать, но потом решила, что скрывать не имеет смысла, и все-таки рассказала.
— Я же говорила, что от него можно ожидать чего угодно, — возмущенно вымолвила Белка.
— Да-а-а… и сделать с ним можно что-о-о угодно, — задумчиво и хмуро протянул Ромка с таким видом, как будто планирует нехороший поступок.
— Да ладно вам! — бросила Мила. — Это всего лишь снежок! Забыли об этом.
Ей было неловко. Когда у тебя вместо нормального носа картофелина неестественного цвета, не очень приятно выставлять это на всеобщее обозрение. Сейчас она бы предпочла, чтоб у ее друзей пропал интерес к ее носу, поэтому поторопилась сменить тему:
— А как вы провели Новый год?
Уловка удалась, и еще полчаса Мила выслушивала новогодние истории. Однако она была рада, что Белка с Ромкой вернулись раньше, чем она ожидала. Теперь каникулы наверняка пройдут замечательно.
* * *
Следующий день они впятером провели на заднем дворе Львиного зева, создавая огромного снеговика. Они так и не смогли прийти к единому мнению, какой должна быть их снеговая баба, и каждый со своей стороны пытался вылепить что-то свое. В итоге снеговик очень напоминал кенгуру с крошечной головой тушканчика. Глядя на это произведение искусства, Берти и Ромка катались в снегу от смеха, пока насквозь не промокли. Фреди наложил на него чары многодневного обледенения, потом его водрузили на санки и завезли в Львиный зев, поставив в центре гостиной на всеобщее обозрение. Все, кто не уехал домой на каникулы, столпились вокруг снеговика, отпуская меткие шуточки. Кто-то даже посоветовал создателям этого шедевра вступить в почетное общество анонимных скульпторов Кривого Изваяния.
Вечером Мила вспомнила о подарке Акулины. Пока Ромка и Берти, подставив спины к камину, обсыхали, она сбегала в спальню и достала из прикроватной тумбочки большую коробку с леденцами. Поставив коробку на пол в гостиной, она предложила друзьям угощаться, но первый решила попробовать сама, не забыв, что Барбарис намекал на какой-то сюрприз. Выбрав леденец ярко-голубого цвета, Мила положила его в рот. На вкус он оказался неплох, и все следом за ней тут же принялись разбирать леденцы. Берти взял самую большую конфету с беспорядочными сине-красно-желто-зелеными разводами, Ромка взял желтый леденец, отдаленно напоминающий дракончика и исчерченный непонятными иероглифами, а Белка выбрала скромную круглую конфетку, похожую на шарик.
Не прошло и минуты, как Мила, беспомощно вопя: «а-а-а» и махая руками, взлетела к потолку, обретя абсолютную невесомость. После чего ей сразу стало понятно, что за сюрпризы подготовила ей Акулина. Но оказалось, что это еще был самый безобидный сюрприз. Следующим на очереди был Берти. Стоило ему открыть рот, как оттуда начали вылетать маленькие разноцветные попугайчики с очень ярким и красивым оперением, которые, шумно махая крылышками, разлетались по гостиной. Берти выпучил от ужаса глаза и поспешил закрыть рот.
Ромка, пытаясь острить и посмеиваться над ними, вдруг неожиданно для самого себя перешел на китайский язык, и, судя по его ошеломленному виду и нечленораздельному меканью, ни на каком другом языке говорить он просто не мог. В конце концов, на тот момент, когда Белка вдруг подскочила как сумасшедшая с дивана и начала резво прыгать по комнате на одной ноге, словно резиновый мячик, Мила в самом прямом смысле корчилась от смеха на потолке, наблюдая за всеми этими превращениями сверху.
Ромка продолжал кричать что-то по-китайски, показывая пальцем на скачущую вокруг них кругами Белку, а Берти с силой зажимал себе рот обеими руками, прикладывая героические усилия, чтобы не рассмеяться.
Все это колдовство прошло само собой минут через десять. Мила удачно приземлилась прямо на диван, благодаря чему избежала синяков. Белка перестала прыгать и, задыхаясь, упала на пол прямо там, где остановилась. А Ромка так же резко снова перешел на русский язык и с восторгом заявил, что китайский — это круто.
Что касается попугайчиков, то они никуда не исчезли, а просто разлетелись по всему Львиному зеву, и Мила предположила, что Альбина еще взыщет с них за этих попугайчиков по полной программе.
Но на самом деле их это ничуть не волновало, потому что всем было ужасно весело, и они были не прочь еще повеселиться. Но в этот момент в гостиной появился Фреди и, снисходительно улыбаясь, шепотом посоветовал им побыстрее убраться в спальни, пока их не заставили всю ночь лазить по шкафам в поисках попугаев.
Все остальные дни ребята провели так же весело: катались на ледяном серпантине на Главной площади, играли в «Поймай зеленого человечка» и поедали леденцы, в которых было еще немало сюрпризов.
За три дня до окончания каникул дилижансом из Плутихи приехал Тимур, и Берти откололся от их компании. Теперь он где-то все время пропадал со своим приятелем, но и без него ребятам не приходилось скучать.
Наверное, так же превосходно прошли бы и последние дни каникул, если бы не случилось событие, которое основательно подпортило им их безмятежное времяпрепровождение.
Это было на следующий день после Рождества. Мила засиделась в гостиной, читая книгу о подвигах Славянина. Ее друзья давно разошлись по спальням, и в гостиной, кроме нее и подтаявшего снеговика, вокруг которого на ковре образовалось мокрое пятно, никого не осталось. Через пару часов увлекательного чтения Мила начала зевать и решила продолжение отложить на завтра. Она захлопнула книгу и бросила ее в соседнее кресло, потом встала и вышла из гостиной.
Мила уже подошла к лестнице, ведущей в среднюю башню, и даже поставила одну ногу на ступеньку, как вдруг заметила, что сквозь щель двери читального зала пробивается тусклый желтоватый свет.
Кому это в такое время суток, да еще на каникулах, пришло в голову заниматься? Мила подумала, что это может быть Белка: решила перед вторым полугодием освежить знания. Это вполне в ее духе.
Чтобы не беспокоить Белку, а просто проверить, действительно ли это она, Мила тихо подошла к двери и осторожно ее приоткрыла. В читальном зале горели свечи, но за столами Мила никого не увидела. Может, кто-то просто забыл погасить свет? Бюст Комарва Проклятого на постаменте прямо рядом с дверью чуть заметно шевельнул мраморными усами.
Наверное, надо погасить, подумала Мила и раскрыла дверь пошире, чтобы войти. Но, заглянув за дверь, она мгновенно поняла, для кого в читальном зале горят свечи.
Возле камина на коленях стояли двое: в окружении обгоревших головешек, разбросанных вокруг камина на полу; сами грязные, как будто только что обвалялись в каминной топке, как котлеты в муке, — собственной персоной Тимур и Берти.
Остолбенев от неожиданности, Мила ухватилась за мраморный эфес шпаги Комарва Проклятого. На секунду подумала, что ему это вряд ли понравится, но тут же о нем забыла, потому что взгляд восхищенно застыл на предмете, который Берти держал в руках. Это был небольшой чугунный горшок, над которым горой возвышались золотые монеты. От них исходило такое сияние, что у Милы дух захватило, она даже не успела подумать, откуда у Берти столько золота.
Не успела, потому что, сделав неверный шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть ослепительные слитки, потянула за эфес и почувствовала, как на нее навалилось что-то тяжелое. Раздался скрежет, и Мила, вскрикнув, с грохотом рухнула на пол, а сверху, придавив ей ногу, обрушился бюст Комарва Проклятого.
Ахнув от боли, она вскинула испуганный взгляд на Берти и Тимура. Они оба смотрели на нее огромными от удивления глазами, как бы не понимая, как она здесь очутилась. И тут произошло такое, из-за чего Мила моментально забыла об ушибленной ноге. Горшок вместе с золотом странно мигнул, покрылся рябью, как поверхность воды в пруду, и сопровождаемый звуком громкого хлопка исчез прямо в руках Берти. Тот оторвал взгляд от Милы и растерянно посмотрел на растопыренные ладони. Какое-то время стояла оглушительная тишина. Берти с открытым ртом смотрел туда, где только что было золото, и недоверчиво шевелил пальцами. Потом его лицо сначала посерело, следом побелело и наконец сделалось бордовым. Точно так же на нем сначала отразилось удивление, потом неподдельное горе и в итоге неистовая ярость.
