Куда возвращаются сказки - Dark Window (серия книг .txt) 📗
И тогда вампир заговорил. О! Лучше бы он молчал. Потому что молчание подтверждало, что какие-то незримые правила ещё выполняются. Но голос обрушил законы. Голос взвился ехидным фальцетом и водрузил мёртвый флаг победы на горе ужаса. Вениного ужаса.
Вампир торжествовал и прикрикивал внятно и складно. Словно пел. Голова его свешивалась над Веней, а ноги топали по острым досочкам забора. Как это у него получалось, Веня понять не мог, но ему было не до рассуждений. Голосок вампира, вкрадчивый, плавный и нескрываемо триумфальный давил на Веню и пригибал к земле.
«Мне нечего бояться. Мой час уже пробил. Гляди-ка мальчик Веня, куда ты заступил.» — голос закрадывался в душу, а топоток ног ритмично аккомпанировал.
Слева снова замаячил проём. Веня подобрался и решил скоростным нырком ворваться в тень двора. Но в проёме по развалившейся хоккейной коробке раскатывал весёлый, злобно скалящийся Буратино. Не из детского фильма, нет. И не из книги. Свой собственный, Венин Буратино. Который точно знал, что делать с Веней, когда тот попадёт ему в деревянные, не чувствующие боли ручки. Пока Буратино был занят. И гоночная машина описывала следующий круг. Совершенно бесшумно. Буратино смотрел перед собой остекленевшим глазами и не замечал Веню. Пока не замечал. И надо поскорее шагать вперёд, пока гоночная машина не сменила курс и не выехала на улицу наперерез Вене. Ноги едва-едва отрывались от земли. Возможно, их сковывал медоточивый голосок.
«А-а-а, не лужи те просторы, и грязью не назвать. Ты чуешь силу страха и поздно отступать,» — огромная голова вампира внезапно очутилась у другого уха, а ноги, обутые в блестящие бордовые туфли скакали, то по дребезжащим карнизам подоконников, то по балконным перилам, то просто по стенам, касаясь их лишь рёбрами подошв. Голосок тянулся непрерывно, не давая Вене ни малейшей передышки, чтобы успокоиться и перестать бояться.
«Дорога твоя станет… скользить… как будто чья-то кровь. И с каждой новой ночью сила страха… приходит вновь и вновь.»
Голос не отдыхал ни секунды, как будто перед Веней выделывался противный рэппер из полузабытого фильма то ли про психа на мотоцикле, то ли про группу парней, забравшихся ночью в заколоченный дом и обнаруживших там странных существ в людском обличье.
«А скрыться невозможно, сила страха… поймает, не щадит… Где ползал мальчик Веня, только тело… горелое чадит… А это и не правда… не истина… возможно, и не ложь… И видит мальчик Веня, с пути… своёго не свернёшь.»
Веня видел, что сворачивать бесполезно, но он и не хотел сворачивать. А киоск откатывался всё дальше и дальше. И расплывался в дрожащем алом воздухе. Солнце коснулось земли и нестерпимо светило в глаза, не давая рассмотреть ускользающую цель.
И вдруг оно стало добрым. На каких-то несколько секунд. Всего секунд на пять или семь. Киоск заметно приблизился. Голос вампира захлебнулся, а сам он сдулся и превратился в плоскую картинку. Как в парке аттракционов, где за десятку прошлым летом можно было сфотографироваться с разными страшилами, наклеенными на выпиленный из фанеры силуэт.
Веня рванул к киоску, что есть сил, подгоняемый… страхом.
И тут же солнце вновь ослепило его кровавыми лучами. «Сила страха!» — взвыли в едином порыве десятки крысомуммий. Сотни. Тысячи. В каждом полыхающем окне за солнечными бликами на стёклах угадывались огромные головы беспощадных крысомуммий. А вампир уже оправился и снова стал гигантским и неопределённым. С багровой головой, свисающей над Веней. И ногами, отбивавшими ритм, то по доскам далёкого забора, то по ещё более далёким стенам. «Сила страха!» — взревел он, набирая мощь. И зловещим эхом подхватил его рёв многоголовый хор крысомуммий. А голосок словно сплетался в злой непрерывный ручеёк, укрытый от добрых людей в колдовской чаще и пробившийся из тех запредельных просторов прямиком в Венины уши. То в левое, то в правое. Как стереозаписи из громаднющих колонок музыкального центра на школьных дискотеках.
«Боишься, мальчик Веня, не выбраться тебе. И в том, что ты боишься, признайся сам себе. Другие засмеются, другие не поймут. Для них твои все страхи, смешная только муть.»
Голос крепчал, хотя он уже не мог остановить Веню. Ноги толкали мальчика вперёд. Чёрный контур киоска рос на глазах, но… оставался всё так же далеко. Зато голова вампира скалилась выпирающими клыками совсем близко. То слева, то справа. Смена положения стала неразличимо частой, Вене даже казалось, что целых два вампира несутся рядом с ним. Один по забору, другой по стенам домов, ловко перепрыгивая промежутки.
«И хочется признаться. И знаешь, что нельзя… Естественно нельзя… Над страхами смеяться будут вместе родители, друзья… И ты соврёшь, что храбро весь путь свой одолел. Ни капли не боялся, напротив… отважен был и смел. Но эта ложь рождает ещё страшнее страх. Ведь если рассекретят, потерпит Веня крах. И Веня наш боится не только злую ночь. А ложь своею мощью уж гонит Веню прочь. И сила, сила страха всё выше вознесёт… всё то, что мальчик Веня никак не разберёт».
Справа тянулся бесконечный забор. Слева обнаружился очередной проём. Но там за маленьким столиком сидел всё тот же Буратино и пил из высокого кубка что-то бордовое. Капли струились по розоватому стеклу и падали на столешницу медленно, тяжело, но совершенно беззвучно. Вот допьёт Буратино, повернёт голову и поймает затравленный Венин взгляд. А как поймает, уж не отпустит. Но даже если бы проём оказался совершенно пустым, не стал бы в него нырять Веня.
Никоим образом нельзя было допустить, чтобы Буратино появился в третий раз. Потому что тогда он возникнет рядом с Веней и положит ему на плечо деревянную беспощадную руку. О том, что будет дальше, Веня старался не думать. Он проговаривал самые страшные клятвы, обязуясь больше не зыркать по сторонам. Надо смотреть на киоск — вперёд, вперёд и ещё раз вперёд.
Киоск выплывал из багровых сумерек. Мощный. Надёжный. Его боковые стёкла скрывались под железными пластинами, предвещая скорое закрытие, но центральная часть поблёскивала выставленными на витрине бутылками. А окошко продавца ещё приветливо открывало жёлтый квадратик створки. Видел Веня это окошко и тянулся к нему всей душой. Потому что его наполняла мягкая сумеречная тень без всяких красновато-кровавых проблесков и лучей.
Вампир не отставал, но, несмотря на весь свой испуг, Веня заметил, что он устал. И в самом деле поскачи-ка по совершенно вертикальным стенам, да по шаткому забору, сбитому из неровных занозистых досок. Вампир ждал, что Веня остановится и передохнёт. И ждал Веню красноватый туман, клубящийся вокруг. Но силы кровавого тумана таяли с каждым Вениным шагом. Туман уже не мог спрятать киоск в своём клубящемся дыму, а вампир стал спотыкаться, прихрамывать.
И вдруг лопнула его голова, словно непомерно раздутый красный шар, к которому шаловливый малыш поднёс острую булавку. Лопнул, как мыльный пузырь. А перед Веней, перед самым его лицом очутилось окошко, за которым кто-то вздыхал и шумно отхлёбывал из невидимой бутылки.
— Хлеба, — прошептал Веня, как бродяга-пустынник, добравшийся до оазиса, как голодающий Поволжья, дождавшийся продуктового обоза, и протянул в окошко два рубля, нагретые дрожащими руками. — Половинку батона.
Бутылка булькнула и её донышко приземлилось на что-то металлическое с тихим звяканьем.
— Нету, — послышался недовольный женский голос. — Только кирпич. Будешь кирпич брать?
— Буду, — согласился Веня, поглядывая на часы. Часы показывали четырнадцать минут десятого. Без всяких там финтифлюшек и закорючек.
— А он чёрствый, — голос стал более участливым. — Как бы тебя дома не наругали.
— Давайте чёрствый, — отважно принял решение Веня. — Не будут ругать.
— Ну смотри, — невнятно донеслось из тени. Монетки исчезли, и вместо них появилась вкусно пахнущая половина буханки. Рядом звякнули два десятикопеечных кругляшка.
Веня забрал хлеб торжественно. Так принимают кубок за победу в десятикилометровом забеге на первенство района. Или даже города. Торжественно и в то же время бережно-бережно. Чтобы донести до полки, на которой награда замрёт и упокоится на долгие годы, навевая приятные воспоминания и придавая уверенность в те минуты, когда по разным причинам вдруг захочется разреветься.
