Бабочка на штанге (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Нет. То есть да, но… не поэтому. Я думал, что, когда люди поругаются, им легче будет расставаться…
И все было по-прежнему: лучи, облака, петушиные крики, лето и зелень. Но ожидание новой тоски сразу прошло по мне, как озноб. И я… И я сказал очень спокойно:
— Как это «расставаться»?
— Клим, я скоро уеду…
«Чибис, не надо!!» И я сказал с прежним спокойствием:
— Куда?..
— Во Владивосток…
Я сразу понял — это насовсем. И все же спросил, защищаясь дурацкой своей невозмутимостью от беды:
— Надолго?
— Ну… вообще. Жить…
Тогда я не выдержал. Рывком повернулся набок, уперся локтем. Чибис по-прежнему лежал навзничь и смотрел вверх. На ресницах горели солнечные точки.
— Чибис, не надо…
Он шевельнулся.
— Ну, а что я могу сделать? Меня не спросили…
— Чибис, а что случилось?
Он шевельнулся опять.
— Да в общем-то… ничего плохого. Наоборот… Мама в поезде познакомилась с одним моряком. С тихоокеанским. И решили пожениться… Это давно еще, зимой. Только мне она не говорила… А месяц назад сказала…
— А ты?
— Ну… я же не враг ее судьбе…
— Ты поэтому и ходил в июле такой… непонятный?
— Разве непонятный?
— Да…
— Помнишь, я обрадовался, когда ты сказал, что поедете на машине в Крым? Я думал: ты уедешь, и я, когда тебя не будет, уеду тоже. Ну, без лишних прощаний… А ты остался… И я не выдержал. Решил, что лучше поругаться, чем… это… терзаться всякими прощаниями.
— Дурак… — опять сказал я.
— Ага… То есть не дурак, а трус. Клим, я боюсь всяких таких… переживаний…
— Потом все равно терзался бы… — шепотом, но безжалостно проговорил я.
— Ну, это потом… когда ничего уже не вернешь…
— А ты не можешь остаться тут? С Агнессой Константиновной…
— Дело в том, что она поедет с нами. Мы обменяем квартиру… Куда мы без тети Аги? И она без нас…
Не бывает в жизни долгого счастья. Только что все было так славно, и вот…
— Во Владивостоке хорошо, — горько сказал я. — Там океан… Ветер дальних стран…
— Еще бы… — тем же тоном отозвался Чибис.
— Этот… моряк… наверно, покажет тебе свой корабль. Может, даже возьмет в рейс…
— Там не будет никого… — выговорил Чибис. Кажется с усилием.
— Кого никого?
— Никого из вас… Клим, я не умею быстро заводить новых друзей… Да и не заменят они старых…
Что я мог ответить? Владивосток — не поселок Колёса. Никаким ключиком не откроешь дверь в туннель, сокращающий такие расстояния. А билеты на поезд и самолет стоят столько, что и не выговоришь сразу… Да если и съедемся разок другой, это будет не то.
— Чибис, ну что… есть ведь телефон. И электронная связь…
— Ага, — тускло согласился он.
Чтобы хоть как-то утешить его (и себя), я сказал уже совершенную глупость:
— Может быть, люди в «Прорве» скоро откроют межпространственные порталы. И выдадут нам первые проездные абонементы. Мы же кнабс-лейтенанты…
Чибис не обиделся на меня за эту чушь. Кажется, обрадовался даже:
— Да! Может быть!..
— Мы поставим у себя дома аппараты вроде Футурума! И будем появляться друг у друга из стеклянных шаров!..
— Ага… — сказал Чибис уже веселее. И вдруг сел, обхватил колени. — Клим, я хотел спросить…
— Что, Чибис?
— Если я попрошу Саньчика и Соню… отдать мне Бумселя… чтобы он поехал со мной… Может, они согласятся? И ты, и Ян… Бумсель ведь общий…
Я почувствовал, что сейчас опять зареву. Сказал сипло и быстро:
— Конечно, согласятся! Согласимся!.. О чем речь! Даже не сомневайся!
— Будет со мной хоть одна… знакомая душа… Только я боюсь, что он станет скучать там…
— Рядом с тобой не станет!.. Только как вы его повезете? В такую даль!
— Мама же проводник, устроит…
Я подумал, что Вермишат придется поуговаривать. Но в конце концов они все равно скажут: «Ладно», они сообразительные. Поймут, какие они счастливые по сравнению с Чибисом. Ведь и они — и все мы! — здесь вместе. А для Чибиса в тех дальних краях Бумсель будет единственным старым другом.
Я заставил себя заулыбаться:
— Когда наладится портал между Футурумами, Бумсель будет первым выскакивать из шара. И кидаться ко всем по очереди и кувыркаться…
И Чибис тоже улыбнулся. Потому что даже в этой несусветной сказке была капелька надежды. А всякая, пускай совсем крошечная надежда, говорит, что это может случиться. То, чего хочешь всей душой.
Слово «надежда» появилось в моих мыслях и, будто его эхом прозвучала опять мелодия вальса. Я поднял глаза: думал, что снова заиграли над Агейкиной улыбкой часы. Но там было совсем не подходящее для игры время: двадцать две минуты второго. А мелодию играл у меня под боком телефон Чибиса.
Чибис извернулся, достал мобильник из кармана.
— Тетя Ага, да все в порядке. Не волнуйся, к вечеру приеду… Не отвечал, потому что помехи, ты же знаешь…
Он опять лег на спину, а у меня в голове продолжал звенеть мотив. Тот самый… Музыка слагалась теперь не только из перезвона колокольчиков. Она вплеталась в этот перезвон голосом флейты. Словно кто-то неподалеку стоял в траве и выдувал из трубки с клапанами негромкий добрый вальсок… Не «кто-то», а белокурый флейтист Ясик! Он играл, и на лице его была задумчивость, но совсем не было печали.
Выходит, он знал, что с его мамой все будет в порядке! Я-то всего лишь боязливо надеялся, а он уже знал.
Выходит, Чибис и я все же сумели в этой жизни разломать хотя бы один жестокий дисбаланс. Приземлили бабочку на штангу или птичку-колибри на гаубичный ствол…
Я положил руку на ладонь Чибиса. Он шевельнул пальцами — словно сказал: «Да».
Эпилог
Автор не любит писать эпилоги. Он чувствует себя, будто дирижер, который отмахал палочкой длинную симфонию, раскланялся, пожал руку первому скрипачу, и вдруг слышит: «А надо поиграть еще немного, в заключение…»
