Мила Рудик и кристалл Фобоса - Вольских Алека (е книги .TXT) 📗
— Я не могу, у меня… дела… Я не смогу…
После чего, чуть не споткнувшись, попятилась, пряча глаза.
— Мила! — вновь окликнул Гарик.
Она нехотя повернула голову. Он смотрел на нее уже не хмурясь — просто удивленно и недоверчиво.
— Мне показалось, мы стали друзьями, — негромко произнес он.
Мила, продолжая отводить взгляд, пробормотала:
— Извини… я не могу.
И развернувшись, чуть ли не побежала по лестнице наверх. Пронеслась мимо Белки, боковым зрением заметив широко распахнутые от удивления глаза подруги, но ни останавливаться, ни тем более что-либо объяснять не стала.
Что она могла объяснить Белке? Что у нее не было выбора?
Мила, не оборачиваясь, шла по коридору к кабинету антропософии, где Альбина должна была объявить им, с какими успехами они закончили учебный год, и думала о том, что наконец-то поняла, почему Гарик вечно придирался к Ромке, хотя и вполне беззлобно. Он почему-то решил, что Ромка для Милы не просто друг… В это невозможно было поверить, но, кажется, Гарик ревновал ее, потому что… Она ему нравилась! Только какое это теперь имело значение?
«А если бы было кому мстить, ты бы отомстил?..»
«Да. Если бы было кому, я бы отомстил…»
Он сказал — «друзьями»? Нет, они не могут быть друзьями. Что он скажет и как посмотрит на нее, если узнает, что ее прадед был основателем Гильдии? Он наверняка станет презирать ее. А может быть, даже ненавидеть. И если на тот момент они действительно станут близкими друзьями… ей будет тяжело увидеть в его взгляде ту самую гадливость, которую она ощущала сейчас сама к себе. Мила решила, что ей лучше заранее держаться от него подальше, чтобы потом дружба не стала разочарованием.
И больше всего на свете сейчас она боялась признаться себе в том, что были моменты, когда она думала о Гарике не просто как о друге — больше, чем о друге.
* * *
На Пиру Славных Побед было в два раза веселее обычного. Наверное, сказывалось то, что за прошедший год думгротцы так устали от своих и чужих страхов и порожденного ими уныния, что непроизвольно пытались наверстать упущенное. О кристалле Фобоса почти не вспоминали — старались даже не думать о нем. Отовсюду слышался громкий смех, не было недостатка в шутках и розыгрышах, как, впрочем, и в сладком, которое в обилии летало над головами веселящихся студентов.
Мила, как и все прочие, старалась не думать ни о чем плохом. Ромка где-то пропадал, по-видимому, с Анфисой, поэтому Мила проводила время в компании Белки и Яшки Бермана.
В тот самый момент, когда Белка, покрывшись румянцем, рассказывала, как была удивлена, когда узнала о своем Драконе по метаморфозам, к ним подошла компания златоделов: Лютов, Алюмина, Рем Воронов и еще один парень, который Миле был незнаком.
— Ну что, Рудик, — демонстративно засунув руки в карманы, будто пытаясь продемонстрировать свое пренебрежение к ней, начал Лютов, — опять выкрутилась?
— Шел бы ты, Лютов… — сдержанно посоветовала ему Мила.
Он ухмыльнулся с театральным возмущением.
— Смотри-ка, поиграла на кладбище в прятки с каким-то чахлым некромантом — и сразу храбрая стала! Вот только непонятно, зачем ты ему понадобилась. — Лютов подозрительно покосился на Милу. У Алюмины и остальных златоделов взгляды были точно как у него.
Всем объяснили, что Некропулос выбрал студентов для своих преследований наугад. Подавляющее большинство думгротцев поверили в эту версию. Это было и не удивительно — все считали Некропулоса ненормальным, чокнутым некромантом, который помешался на мести. Когда стало известно, что с помощью кристалла Фобоса Некропулос хотел уничтожить весь Троллинбург, то в остальное было поверить несложно. Вот только Лютов ко всему, что так или иначе касалось Милы, относился с подозрением — во всем искал подвох.
— Жаль, что он меня не спросил, когда выбирал, кого похитить, — холодно произнесла Мила. — Я бы ему тебя порекомендовала. Но я же не знала, что ты так любишь в прятки играть, Лютов.
Белка рядом хихикнула, но под хмурым взглядом Лютова поперхнулась яблочным морсом и закашлялась.
Мила, поворачиваясь к Белке, чтобы проверить, не нужна ли ей помощь, заметила, что стоящий в нескольких шагах от них в компании белорогих Сергей Капустин прислушивается к ее разговору с Лютовым, время от времени поглядывая в их сторону.
— Шутишь, Рудик? — протянул Лютов.
— Шучу.
— А я тебе со мной шутить не советую, — процедил он сквозь зубы.
Краем глаза Мила увидела, что Капустин отделился от своей компании и направляется прямо к ним. В голове у нее промелькнуло, что сейчас, похоже, опять предстоит крупная разборка.
— А я тебе не советую стоять слишком близко, — парировала Мила. — А то опять в обморок свалишься.
— Ах ты!..
Лютов уже двинулся было на Милу, но в этот момент к ним подошел Сергей Капустин. Он вопросительно посмотрел на Лютова. Тот, нахмурившись, отступил.
— Послушай, Мила… — начал Сергей.
У Милы лицо вытянулось от удивления, когда до нее дошло, что Капустин только что назвал ее по имени.
— Я тут подумал… — Он помялся, будто ему было неловко. — Владыка сказал, что все нападения совершил этот некромант… ну, тот, у которого был кристалл Фобоса.
— Не тяни, Капустин, — произнес, подходя к нему из-за спины, Берти. Он старательно сдерживал ироничную ухмылку.
— Ничего я не тяну! — возмутился Капустин, раздраженно зыркнув на Берти, и со вздохом повернулся обратно к Миле: — Словом, если Владыка сказал, то, значит, так оно и было, поэтому… Короче, Мила, извини, я зря тебя обвинял. Ты не обижайся, просто все так выглядело… ну, все на тебя указывало. В общем… я был не прав.
Мила с минуту смотрела на Капустина немигающим взглядом. Потом неловко кивнула.
— Да ничего… Бывает… — вяло начала она, но, заметив, что ее голос звучит не слишком убедительно, уже тверже добавила: — Я не обижаюсь, Сергей.
Капустин улыбнулся и протянул ей руку:
— Мир?
— Мир, — ответила Мила и пожала протянутую руку.
— Н-да, великая штука — дипломатия, — с сарказмом протянул Берти, наблюдая за их почти официальным примирением.
Капустин то ли смущенно, то ли раздраженно покосился на Берти, потом кивнул Миле, словно бы закрепляя этим жестом заключенный между ними мир, и молча отошел к компании белорогих, наблюдающих за их разговором со стороны.
Берти, вскинув вопросительно брови, с ожиданием на лице повернулся к Лютову и его компании. Лютов заметил взгляд Берти, потом его глаза встретились с глазами Милы. Недоверчиво покачав головой, он нарочито громко фыркнул, вложив в этот звук все презрение, на которое был способен.
— Меня не проведешь этими сказками, Рудик, — скривив рот в пренебрежительной гримасе, сказал он. — Пусть тебя хоть сам Владыка выгораживает. На этого некроманта теперь все что угодно повесить можно… — Он кивнул в сторону стоящего поблизости Капустина. — Только наивный идиот может поверить в то, что опытный некромант несколько раз к ряду промазал заклинанием — угодил не в того, в кого метил. А я не до такой степени наивный. Поэтому не расслабляйся, Рудик. — Он понизил голос почти до шепота: — Я тебя достану, ясно?
— Ясно, — зло ответила Мила, упрямо не опуская глаза под угрожающим взглядом Лютова, и вдруг неожиданно для себя самой безразличным голосом добавила: — Дурак ты, Лютов.
От удивления его лицо на мгновение дрогнуло. Но только на мгновение. Затем он сощурил до узких щелок темные глаза и чуть заметно кивнул головой, как бы говоря: «Мы еще посмотрим, чья возьмет», и, медленно повернувшись к ней спиной, пошел прочь.
Мила посмотрела ему вслед.
— Ненавижу его, — тихо сказала она.
— Прояви миролюбие, Рудик, — философским тоном заявил Берти. — Как ты верно подметила, сегодня он остался в дураках. Вот и бесится.
* * *
В день отъезда Львиный зев напоминал муравейник, в котором суетливо снуют туда-сюда муравьи. Меченосцы собирали вещи к отъезду и оживленно обсуждали планы на летние каникулы. Отовсюду доносился говор и смех. Хлопали двери, по лестницам беспрерывно кто-то бегал, а в открытые настежь окна двух высоких башен то и дело влетали Почтовые торбы с письмами от родных — почти все были одинакового содержания: родители сообщали, что будут встречать своих детей.
