Пропавшие в Бермудии - Слаповский Алексей Иванович (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Но Олег в это время думал о том, как найти Настю. И не появился.
Или с мамой.
Но Настя в это время говорила с Мануэлем и тоже временно не думала о Вике, а также о Нике и Олеге.
Куда ни кинь, всюду клин, как говорит бабушка, Элеонора Александровна, умнейшая женщина на свете.
И она же любит повторять: «Клин клином вышибают» – когда высокую температуру из тела заболевшего Ника выгоняла горячими, горючими, жгучими горчичниками.
Клин клином вышибают, – невольно повторял Вик, вися в пустом пространстве.
И почувствовал, что почти догадался о чем-то самом главном.
61. Выборы. Выступление Ника
И вот настал день выборов.
Явка оказалась стопроцентной – по всем средствам связи сообщили, что ожидается бесплатное угощение. Раньше бермудяне отнеслись бы к этому равнодушно – и так всё бесплатно! – а теперь сбежались с самого раннего утра. Там и сям слышались взволнованные вопросы: «Что дают? Где дают?»
Но ничего пока не давали – гремела только бравурная праздничная музыка, и без толку туда-сюда бродили избиратели.
Конечно, была тут и Настя с единственной целью – увидеть сыновей.
Был и Олег.
Он ходил в толпе и искал глазами Настю. Она заметила это, но не стала его окликать – может, он не ее ищет?
Но Олег увидел ее, улыбнулся, подошел, взял за руку и встал рядом, ничего не сказав.
И правильно сделал: Настя не хотела от него никаких слов. Просто – взял за руку, встал рядом, вот и все.
В сторонке, окружив себя, насколько возможно, защитой, стоял Ричард Ричард и страшно переживал. Его эти выборы касались как никого другого. Если Вик проиграет, то синие, как это бывало в Бермудии, начнут вымещать на нем свою досаду, следовательно, Вик будет подвергаться опасности, следовательно, опасность грозит и Ричарду Ричарду – ему ведь будет хотеться защитить Вика. Конечно, он попробует себя от этого удержать, а если не удержит? Если же Вик станет королем – того хуже: население год от года становится все более нервным и склонно обвинять во всех бедах правителей. Следовательно, Вик будет подвергаться еще большей опасности, а с ним, соответственно, опять-таки Ричард Ричард…
По регламенту сначала должны были прослушать выступление короля.
И Печальный Принц появился.
– Ну вот, – сказал он. – Вот и все. Может, увидимся, а может, и нет. Как сами захотите. Вас ждут большие трудности. Главное – до конца оставаться людьми. А вечности в Бермудии нет, не обольщайтесь.
Все ждали еще каких-то слов, но Печальный Принц, помолчав, грустно улыбнулся и растаял.
Его выступление никому не понравилось. Поблагодарил бы народ за поддержку. Пожелал бы счастья. Сказал бы, чего Бермудия добилась за отчетный период. А он – «оставаться людьми». Глупо. Они и так люди. И ими всегда останутся. Потому что – а кем же еще?
Вышел Ник. Ольмек предупредил его (как и Мьянти – Вика), что церемонию решено сократить. Никаких дебатов. Выйти, пообещать, что все будет хорошо, поулыбаться – и больше ничего не нужно.
– Какой маленький! Какой хорошенький! – разнеженно просюсюкали женщины.
Ник хотел коротко и ясно сказать, что желает всем удачи и радости под его руководством, раскрыл рот и вдруг:
– Дорогие сограждане! В Бермудии, как и во всем мире, все течет, все меняется, как сказал мудрец, но есть одна неизменная ценность: человек! Может, вам это не понравится, но я скажу откровенно: ради конкретного человека, ради его блага, ради его свободы, ради его счастья я готов даже отказаться от дальнейшей борьбы! И отказался бы – если бы считал, что это пойдет вам на пользу. Но я в этом не уверен! Не буду утомлять вас описанием тех мероприятий, которые намечены, тех перемен, которые предвидятся, и тех мер по улучшению жизни, какие я запланировал на ближайшую перспективу…
Все изумились его уверенному тону и взрослому построению фраз, а больше всех удивилась Настя, сроду не слышавшая, чтобы ее младшенький так говорил. Обычно он изъяснялся примерно так: «Короче, ну, она меня спрашивает, короче, почему, вроде того, тетрадь забыл, а я, короче, говорю, какая разница, если я, вроде того, ну, короче, и без тетради все помню и знаю?»
– Надо же! – сказала Настя Олегу.
– Да, – ответил Олег. – А я-то думал – это все шуточки.
А Ник продолжал:
– На самом деле мероприятий не будет, перемен не предвидится, а улучшать хорошее – только портить. Вспомните, как вы жили еще неделю назад – разве вам это не нравилось? Не слышу?
– Нравилось! – послышался тонкий и плачущий девичий голос (это выкрикнула обожающая Ника – да, теперь Ника! – Мойра), и все засмеялись, а потом зааплодировали, и вот уже множество голосов подхватило: «Нравилось! Нравилось!» И многим, в том числе синим, показалось, что действительно еще неделю назад они жили нормально, тихо и спокойно – так почему бы не жить так и дальше?
– Захотите ли вы поддерживать дальше финансовую систему, это ваше дело. Думаю, не стоит.
– Э, э, малыш, ты не очень! Ты давай не суй свой носик в то, чего не понимаешь! – выкрикнул Олег, не стерпев такого наезда на любовь своей жизни – финансы. И от кого терпеть – от сына?
– Заткните ему пасть! – тут же послышался голос Кривого Блюма. – А то я сам впихну ему туда триста стручков кайенского перца!
И другие зашикали на Олега, а одна старуха даже пихнула его острым локтем, преданно глядя на Ника.
– Это всего лишь мое мнение, – уверенно говорил Ник. – Ваша воля – прислушиваться к нему или нет. Моя задача не навязать вам свою точку зрения, а догадаться, понять, почувствовать сердцем, чего хочет народ. Тогда этого захочу и я!
Было что-то странное в том, как говорил Ник. Большинству казалось, что его рот раскрывается не в такт словам – но это дело привычное, это работает САП. Ник говорит на русском языке, остальные понимают каждый на своем. Однако не соответствовала словам и мимика Ника. Он говорил так, будто не вполне понимал собственные слова, удивлялся им, а иногда создавалось впечатление, что он хочет заглянуть себе в рот, чтобы посмотреть, каким образом там получается то, что он произносит?
Только Мьянти и Ольмек знали, что происходит.
Только они обладали таким уровнем воображелания, что умели внедриться в сознание другого человека и заставить его поступать и говорить так, как им требуется. Естественно, они скрывали это свое умение от всех, кроме друг друга. Это было их тайное мощное оружие. Перестав быть тайным, оно тут же утратило бы свою мощь – люди начали бы сопротивляться их воздействию. Впрочем, не так уж часто Председатели его применяли – это отнимало слишком много сил и требовало огромной концентрации. Вот и сейчас Ольмек улыбался, глядя на Ника и посылая ему импульсы, а сам весь побледнел, сжался и был похож на человека, который вынужден присутствовать на официальном мероприятии, хотя у него ужасно крутит живот, и он на самом деле думает, как бы дотерпеть до конца, а потом успеть добежать до туалета.
Ник закончил.
Ему рукоплескали, кричали «Браво!» Ник с достоинством кланялся во все стороны. То, что он произносил не свои слова, его уже не смущало. Ну да, не свои. Но мысли – вполне свои. Он тоже так думает. Наверно, просто система Бермудии откликнулась на его желание быть красноречивым и выполнила его, вот и все.
Ник понравился и многим синим, хотя они боролись с обаянием этого мальчика.
Только Вик не имел возможности слышать и видеть Ника, но ему было не до этого.
