Джинн в Вавилонском подземелье - Керр Филипп (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Ладно, не волнуйся. Я там все прибрал. Я имею в виду овощи. С ковра твоей миссис Трамп. — Водьяной покачал головой. — Хм, Джон… Я-то думал, что знаю всех джинн в Нью-Йорке. Почему же я раньше никогда тебя не встречал? Из какого ты клана? Из какой семьи? И перестань называть меня сэром. Я для тебя просто Фрэнк. В крайнем случае — мистер Водьяной.
— Меня зовут Джон Гонт, сэр. Ой, извините, мистер Водьяной. Мой отец — человек, то есть, простите, мундусянин. А мама — Лейла Гонт.
— Тогда все понятно. Лейла не представляла своих детей джинн-обществу. Вообще ходят слухи, что она отказалась применять свою джинн-силу.
— Так и есть.
— Погоди, так ты, значит, племянник Нимрода? Тогда я слышал про тебя и про твою сестру! Как вы победили этого паршивца Иблиса. До чего мерзок, как, впрочем, все ифритцы! Что ж, молодой человек, отличная работа. Если и был на свете джинн, которого следовало упечь в бутылку на веки вечные, то это, конечно, Иблис.
— Спасибо, — сказал Джон.
— Но теперь держи ухо востро. У Иблиса есть наследнички. Сыновья так же отвратительны, как папаша. Последние ураганы во Флориде, например, это их рук дело. Младший отпрыск Иблиса, Радьярд Тир, сотворил по крайней мере два из них.
Джон нахмурился. Нимрод не предупреждал ни его, ни Филиппу об опасности, исходящей от родственников Иблиса. Может, он рассказал маме? Но какой от этого прок, если мама поклялась никогда не пользоваться джинн-силой?
— Сам я принадлежу к клану Джань, — сказал мистер Водьяной. — Среди нас попадаются всякие: и очень достойные джинн, и не очень. Но мы, как и джинн клана Марид, стоим за силы добра и удачи. Мы, пожалуй, уступаем маридам в могуществе, да и влияние наше в мире не так велико. Но кое-какая сила у нас все-таки имеется.
— Еще бы! — отозвался Джон и подумал, что Фрэнк Водьяной явно скромничает. Во всяком случае, его правдоуловитель показался Джону вполне внушительной штукой.
— Мне очень неловко, что я применил к тебе правдоуловитель, Джон… — Мистер Водьяной снова выставил вперед руку с кольцом. — Из-за лунного камня прибор обрел невиданную силу и стал непрост в управлении. И немудрено. Лунный камень непредсказуем. Непокорное создание из сказок с ужасами и привидениями.
— Ничего страшного, мистер Водьяной. Я в полном порядке. Это вы простите, что я вас потревожил.
— Ты извиняешься? Очень, очень мило с твоей стороны. Воспитанный, вежливый юноша… Я ценю хорошие манеры среди джинн твоего возраста. Увы, ныне многие джинниоры, даже из самых достойных кланов, не выказывают ни малейшего уважения к старшему поколению.
Джону тут же вспомнился Дыббакс Сахерторт. Да, пожалуй, мистер Водьяной в чем-то прав. Трудно представить, чтобы Дыббакс стал вежливо разговаривать со взрослыми.
— Я знаю, что сделаю, — рассуждал тем временем мистер Водьяной. — Во-первых, я тебе кое-что подарю. Ты знаешь, что такое дискримен, Джон?
— Нет, сэр.
Мистер Водьяной рассмеялся.
— Это просто заумное слово, которое означает простую вещь — «желание на крайний случай». Мне такое подарил отец, когда я был примерно в твоем возрасте. Незаменимая штука в разных передрягах, когда джинн-сила еще находится в стадии становления. Чтобы воспользоваться дискрименом, достаточно произнести кодовое слово, работает, в сущности, так же, как слово-фокус. Но джинн не изобретает его сам, а получает от другого джинн в подарок. Или в качестве компенсации. Так сказать, возмещение убытков. Как раз твой случай.
— Ну что вы? Какое возмещение? Какие убытки? Мне ничего не надо.
— Нет, я настаиваю, — твердо сказал мистер Водьяной. — Слово, которое я тебе подарю, — немецкое. Вообще, немецкий язык замечательно подходит для дискрименов. Особенно длинные слова. Уж их-то никогда не произнесешь нечаянно. Если ты, конечно, не немец. В каком еще языке столько длинных слов?! Ты, случаем, не собираешься в Германию?
Джон покачал головой.
— Вот и отлично. Итак, ты получаешь в подарок слово DONAUDAMPFSCHIFFAHRTSGESELLSCHAFTSKAPITÄN.
— Мне такое нипочем не запомнить, — ужаснулся Джон.
— Запомнишь как миленький, — сказал мистер Водьяной. — Потому что запоминать ничего не потребуется. Я наделяю тебя дискрименом, и слово запоминается само. Как только возникнет ситуация, для которой дискримен может пригодиться, то есть по-настоящему чрезвычайная ситуации слово само слетит с твоих губ.
Джон все недоумевал. Ему не верилось, что такое возможно.
— Если б я хоть понимал, что означает это немецкое слово…
— В этом нет необходимости, — возразил мистер Водьяной. — Но раз ты спрашиваешь… Слово означает «капитан Дунайского речного пароходства». Проще не бывает. Ты уж мне поверь — я сам бывал на Дунае. Тамошние капитаны — простаки, каких свет не видывал.
— Ладно, — сказал Джон. — Я готов.
— К чему?
— Ну… получить от вас дискримен.
— Уже.
— Да? Ой, я и не заметил. Спасибо, сэр… мистер Водьяной. То есть Фрэнк.
— Не за что. — Хозяин квартиры выглянул в окно. — Я должен сделать для тебя еще кое-что. А именно — отправить тебя домой. Где ты живешь?
— На другой стороне парка. Дом семь по Восточной Семьдесят седьмой улице. Но меня не надо провожать, я прекрасно доберусь. Пройду через парк или возьму такси.
— Это вряд ли, — усмехнулся мистер Водьяной. — Посмотри за окно. Пока ты отлеживался, там снегу навалило сантиметров двадцать.
Джон посмотрел вниз. Действительно, даже деревьев не видно — такой плотной стеной валит снег. И как это он раньше не заметил? Машины стоят как вкопанные. А парк весь белый, точно покрытый толстым слоем ваты.
Мистер Водьяной понял, что Джон немало удивлен.
— Твоя рассеянность — побочный эффект от воздействия правдоуловителя. От него не сразу полностью оправишься. Поэтому отправлю-ка я тебя домой единственным непроницаемым для погодных катаклизмов способом. А именно — на смерче.
— Нет! Погодите!
— Не волнуйся. Такой денек выдался, что тебя никто и не заметит. Уж поверь.
Джон попытался возразить, сказать, что он очень рассчитывает пробраться домой тайком, а смерч — такая штука, что мама наверняка обратит на нее внимание. А заодно и на него самого. И потребует объяснений, потому что, скорее всего не поверит, что этот смерч — результат нью-йоркских холодов. Но он не успел произнести ни слова: воздух под ним закрутился на бешеной скорости и сформировался в маленький, но вполне отчетливый смерчик — и вот Джон уже мягко оторвался от устланного коврами пола. Стараясь сохранить равновесие, Джон взмахивал руками то сзади, то спереди, точно клоун на канате.
— Не пробуй устоять, мальчик! — вопил мистер Водьяной, открывая окно на своем седьмом этаже. — Сядь, а то упадешь. Неужели ты никогда раньше не летал на смерче?
— Никогда, — крикнул Джон и резко сел. Но получить дополнительные наставления он уже не успел. В смерче, точно в удобном кресле, он устремился прочь из здания «Дакота» и прямиком через парк. Джон закрыл глаза и решил просто словить кайф, поскольку подумать о вероятных последствиях этого путешествия он еще успеет.
Не прошло и нескольких минут после вылета из квартиры мистера Водьяного в здании «Дакота», как смерч уже спикировал к родному дому Джона, причем ровно в тот момент, когда миссис Трамп открыла парадную дверь, чтобы посыпать каменной солью лежавший на тротуаре снег. Она громко вскрикнула, но Джона не разглядела, потому что смерч, собравший по пути изрядное количество снега, сбил ее с ног, влетел в прихожую и пронесся вверх по лестнице. Одолев шесть лестничных маршей, он мягко опустил Джона на кожаное кресло в его собственной спальне.
В любое другое время это было бы для Джона очень кстати, но так получилось, что в спальне его поджидала мама. Она только что поговорила по телефону с разъяренной миссис Сахерторт, которая обвинила близнецов в том, что они пошли на поводу у Дыббакса и напустили на Надию, новую жену мистера Сахерторта, водяных элементишей. И теперь, увидев, каким способом прибыл домой ее любимый сын, Лейла Гонт окончательно убедилась, что он пользуется джинн-силой без спросу.
