Мето. Дом - Греве Ив (книги онлайн полностью .txt) 📗
Разрешены любые приемы: можно толкать, валить, давить противника. Положения вне игры не существует. Внутри команды у каждого своя определенная роль. Есть чистильщики, отвечающие за «расчистку зоны ворот», пробиватели, разрывающие линии обороны противника, и забойщики, призванные забросить мяч в отверстие. Это настоящие спортивные виртуозы, поскольку они самые ловкие и самые точные. Игра останавливается, как только мяч попадает в цель.
Ах да! Я забыл самое главное: все перемещения происходят на четвереньках, а мяч нужно держать зубами. Эта игра очень жесткая. Во время нее тратится очень много энергии. Те, кто держит мяч в зубах, должны беспрестанно крутить головой, чтобы противник не смог его отнять.
Я — забойщик, из-за недостатка мышечной массы. Матч начинается. Аппий — очень зрелищная стратегия. Наш пробиватель Клавдий вгрызается в шар, четверо игроков сжимают его и увлекают на прорыв вражеской линии. Он широко расставляет ноги и руки, чтобы захватить и как можно сильнее придавить противника к полу, падая на него сверху. Затем каждый играет свою роль. Пользуясь эффектом, произведенным Клавдием, я незаметно проскальзываю за линию борьбы и начинаю быстро перемещаться справа налево и слева направо, ловко уворачиваясь от ударов. Такие перебежки туда-сюда сильно изматывают. Я чувствую, что у меня будет всего один шанс за весь матч, потому что контратаки зачастую просто убийственны. К тому же Тит, мой партнер по борьбе, играет роль забойщика в команде противника, а он настоящий гений по части попадания в цель.
Я получаю удар в спину. Это защитник задел меня ногой, пытаясь вырваться из когтей чистильщика. У Клавдия мяч все еще во рту. Он обдает всех потом и слюнями, неистово крутя головой. Наконец-то он меня увидел. Он делает точный пас. Я получаю мокрым шаром по физиономии. Падаю ниц, закусываю мяч. Приподнимаюсь, инстинктивно тянусь в направлении ниши прежде, чем успеваю почувствовать вес чистильщика, который заскакивает на меня и придавливает к полу. По короткому свистку я понимаю, что все кончено. Я успел забить. Мы выиграли. Ученики поднимаются и помогают тем, кому плохо. Каждый проверяет, цел и невредим ли он. На лицах мелькают улыбки. Сегодня обошлось без увечий. Все поздравляют друг друга.
После короткого отдыха проигравшие передают друг другу тряпку, которой вытирают слюни, пот и кровь. Больше всего крови течет изо рта: трескаются губы, ломаются зубы. Затем все тщательно складывают детали панциря в корзины. Намокшие комбинезоны и мяч — в отверстие для грязного белья.
Только под душем можно по-настоящему разглядеть раны на теле: синяки, укусы, царапины, порезы от защитных очков. Никто не жалуется сам и не сочувствует другим. Эту игру любят именно за жестокость.
Когда я впервые увидел других детей, играющих в инч, это напомнило мне картинку из книги про диких животных: два взрослых кабана дерутся из-за куска падали.
Учеба — яркий момент коллективного одиночества: каждый работает сам по себе в своем уголке в окружении еще шестнадцати человек. Ничто не нарушает тишины, кроме мерного звука шагов Цезаря, шелеста страниц и скрипа пера по бумаге.
Некоторые с отсутствующим видом, уставившись в одну точку или закрыв глаза, повторяют урок. Другие беспрестанно пишут страницу за страницей. Есть еще те, кто рисует. В задумчивости и сосредоточении, мы просто не замечаем, как пролетает этот час.
На обеде я пытаюсь переговорить с Крассом:
— Ну, как прошел день?
Он молча смотрит на меня. У него измотанный вид.
— Трудно пришлось?
— Я не знаю. Я… я…
Глотаем еду.
— Жуй хорошенько. Время есть. Не говори, если не хочешь.
— Я слышал про инч. Это ужасно.
— Тебе понравится. Потом.
— Не думаю.
После нескольких ложек еды, словно собравшись с силами, Красс говорит:
— Уроки… длятся очень долго. Я не могу сосредоточиться. Я просто перестаю понимать.
— Это нормально.
— Учеба — хуже нет… Эта тишина наводит на меня страх.
— Если будешь работать, забудешь о страхе.
Он смотрит с тоской. Он похож на пленника в стеклянной камере, которого никто не слышит.
— Я ничего не понимаю. Я ничего не умею. Все остальные…
Он начинает всхлипывать и перестает есть.
В коридоре я кладу ему руку на плечо и пытаюсь успокоить:
— Ты — новенький, но не глупый. С каждым днем ты будешь двигаться вперед. Все новенькие начинают как ты. Абсолютно ничего не могут и не умеют. А потом все налаживается.
— Говорят, если не работаешь, лишают еды.
— Это происходит с теми, кто не хочет трудиться, но если ты будешь стараться, тебя поддержат и никто ни в чем тебя не упрекнет. Я попрошусь тебе в помощники.
— Правда?
— Да. Старшие довольно часто помогают младшим в учебе.
Марк и Октавий догоняют меня у умывальников.
— Ну и как? Продолжаешь воспитывать птенчиков? — язвит Марк.
— Смейтесь-смейтесь… Скоро и вам предстоит.
Сегодня вечером Красс укладывается сам. Правда, все равно просит меня проверить.
Я вижу в его глазах беспокойство. Он немного колеблется, потом спрашивает:
— Насчет моего пальто…
— Что?
— Кое-кто мне сказал, что…
Я резко его прерываю:
— Ты что, мне не веришь?
— Что ты, конечно…
— Тогда спи, и не будем об этом.
Глава III
Инициация Красса наполовину завершена. Он привыкает. Как и предполагалось, на занятиях туман понемногу рассеивается. Скоро я смогу его оставлять на время уроков. Такое шефство мешает мне участвовать в нашей вечерней жизни, потому что моя личная работа должна быть закончена и проверена Цезарем до того, как я присоединюсь к моему подопечному. Так что учусь я один в пустом зале, в то время как мои товарищи вовсю орут за стеной, наслаждаясь азартом игры.
Мне бы так хотелось побыстрее вернуться к инчу! А не то они отдадут мое место забойщика кому-нибудь другому. Некоторые уже пытались меня заменить, но потерпели неудачу: один сломал руку, а другой стал умолять вернуть его в защиту. Ему казалось, что команда терпит поражение исключительно по его вине. Почти каждый день кто-нибудь из наших подходил ко мне и спрашивал, когда же я вернусь.
— Скоро, очень скоро, парни.
Красс приобщился к инчу. Он понял, что все можно пережить, что травма головы отстраняет тебя от игры на неделю, но это не ослабляет желания поскорее вернуться обратно. Он знает, что должен стать тверже, чтобы выстоять. Научиться повиноваться — хорошо для того, чтобы избежать проблем с Цезарями, но не для того, чтобы избежать проблем с другими детьми. У Красса дар выходить сухим из воды, он хитрый. У него это в крови. Я питаю к этой черте характера одновременно отвращение и восхищение. Такие люди всегда выигрывают в ущерб другим. Красс идеален для Дома.
— Обжорная гонка… У нас будет какая-то обжорная гонка. Что это еще за штука? — спрашивает мой подопечный. — Это больно?
— Нет, это маленький подпольный спектакль, просто ради развлечения.
— Объяснишь?
— Два ученика одного цвета садятся друг напротив друга в окружении своих «сообщников», скрывающих их от остальных, и начинают соревноваться в еде, когда Цезарь дает сигнал к началу обеда для всей столовой. Участники стремятся побыстрее опустошить тарелки, запихивая в рот как можно больше еды. Партия заканчивается, как только тарелка становится идеально чистой.
— Смешно!
— И запрещено! Если Цезарь обнаружит подозрительные пятна на твоей форме, ты отправишься в холодильник. Чтобы не насажать таких пятен, некоторые соревнуются в питье воды, но если выпить очень много, будет плохо по-настоящему. Слушай, а ты знаешь, кто собирается соревноваться?
