Все про Электроника (сборник) - Велтистов Евгений Серафимович (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗

– Вечный двигатель! – провозгласил Сыроежкин.

– Позвольте, – пробормотал, нахмурившись, Таратар, – вечных двигателей, как доказано наукой, не может быть.

– Пожалуйста – вот он! – Сыроежкин величественным жестом указал на изобретение.

– Просто здесь механическая энергия переходит в электрическую… – сказал учитель.

– Правильно! – согласился счастливый изобретатель. – Очень даже просто: одна энергия переходит в другую. Вы только повертели ручку, а лампочка будет гореть день, два…

Таратар посмотрел на прибор. Лампочка действительно горела – всего лишь от легкого поворота ручки. Такого «двигателя» Таратар никогда раньше не видел.

– Ты утверждаешь, что в твоем приборе нет никакого источника тока, – произнес учитель. – Значит, ты тоже гений?

– Конечно!

Таратар прошелся по классу, близоруко щуря глаза. «Что здесь происходит? Может быть, это заговор?.. Или мне все снится?..» Он внимательно осмотрел ряды и на мгновение задержал взгляд на серьезном лице. Электроник всегда говорит правду, он не позволит молоть чепуху…

– Как нелегко быть учителем гениев, – произнес тихо Таратар. – Здесь упоминали Кеплера. Учителем великого Кеплера был знаменитый астроном Тихо Браге, изучавший планету Марс… Пьер Ферма… Пожалуй, его учителями можно назвать всех древнегреческих математиков… А у вас – Таратар. (Кажется, ему удалось установить привычное настроение в классе. Гении улыбались.) Как ты думаешь, Электроник, твой друг Сыроежкин действительно изобрел вечный двигатель?

Все уставились на Электроника. Он спокойно ответил:

– Название не совсем точное. Но этот двигатель практически без трений… – И Электроник стал перечислять формулы нового изобретения.

– Проще говоря, вечный двигатель, – прервал друга Сыроежкин и указал на светящуюся лампочку.

– Ура Сыроежкину! – крикнул Макар Гусев. – Гений номер два.

В дверь постучали. Распахнулись обе створки, и вошел опоздавший Смирнов. Вошел он очень странно, боком, прижимая к животу большой алюминиевый бак. Ребята с первой парты бросились ему на помощь. Витька Смирнов крепче прижал бак, прохрипел:

– Погодите, ребята… Я сам… Ценное изобретение!

– Смирнов, что это за бак? – осведомился Таратар.

– Это не бак. – Виктор Смирнов осторожно водрузил свою ношу на стол, вытер пот со лба, простодушно улыбнулся. – Извините, Семен Николаевич… Пришлось дождаться, пока все уйдут из дома. Это кастрюля. Мама в ней варенье варит. Ну а пока кастрюля свободна, я ее занял под опыт.

– Какую же проблему можно сварить в такой кастрюле? – пошутил Таратар.

– Вот. Смотрите!

Смирнов поднял крышку, и все вскочили с места, окружили учительский стол.

В кастрюле лежала корова величиной с кошку. Настоящая маленькая корова с рогами и хвостом.

– Я не знал, что ты увлекаешься игрушками, – сказал учитель.

– Какая там игрушка! – обиделся Смирнов, даже надулся. – Это настоящая корова. То есть, конечно, искусственная.

Корова повернула голову и посмотрела на ребят.

– Ой, – испуганно сказала Таня Сорокина, – она жует!

Корова едва заметно двигала челюстями. Она лениво что-то жевала, как жуют все в мире коровы.

– Руками ее не трогайте, – предупредил изобретатель. – Опыт не окончен.

Посыпались вопросы:

– Сколько ей месяцев?

– Сколько она весит?

– Почему такая маленькая?

– Что ест?

– Откуда она взялась?

Смирнов выслушал вопросы.

– В общем, так. Отвечаю сразу всем, – сказал он. – Разрешите, Семен Николаевич?.. Вы видите искусственное животное. Модель типа коровы. Выведена мной в этой самой кастрюле. Как выведена – вопрос особый… Возраст больше трех недель. Питается исключительно кукурузными хлопьями… Вот, пожалуй, все. Это и есть мое домашнее задание, Семен Николаевич.

Таратар растерянно смотрел на кастрюлю.

– Смирнов, я не давал задания выводить животных… Я не биолог.

– Ну конечно, Семен Николаевич, – успокоил Виктор. – Корову я вывел просто так, для себя. А вам принес математический дневник.

Он достал из-под ремня смятую тетрадь, протянул классному руководителю.

– Гений номер три, – деловито отметил Гусев.

– Что ты всех нумеруешь? – поморщился Сыроежкин. – Сам-то ты какой?

– Сам я такое изобретение задумал, что вы все ахнете, – пообещал Макар.

Смирнов закрыл кастрюлю крышкой, деловито взялся за ручки.

– Отнесу домой. Пока мать не вернулась. В целях конспирации, – пояснил он, – опыт проводится под кроватью.

– Да, да, – кивнул Таратар. – Ребята, помогите, пожалуйста.

Восьмиклассники окружили кастрюлю, увели изобретателя.

Учитель складывал тетради в шкаф, перечитывая названия: «О стереометрии бочек», «О движении материков», «Теорема Ферма». Он был в прекрасном расположении духа, очень доволен результатами. Сколько работы задал ему любимый класс! Придется потратить все свободные часы на проверку тетрадей восьмиклассников… Как они себя называют? «Обыкновенные гении»…

Смелость и даже некоторая дерзость в творчестве приемлемы, а вот скромности этим гениям явно не хватает…

На столе, вопреки, кажется, всем законам науки, горела лампочка.

Таратар сделал несколько витков вокруг стола.

В чем тут дело?

Что за двигатель придумал Сыроежкин? Обращаться к другим учителям Таратару не хотелось.

И так в школе ходят легенды о его классе, об Электронике, Рэсси. Не хватает еще истории о вечном двигателе.

И все же консультация была необходима.

Таратар уложил двигатель в коробку, спрятал в портфель.– Обыкновенные гении, – бормотал он, – вздумали подшутить над обыкновенным математиком. Но есть высшая инстанция – эксперимент. Так говорил мой учитель, а он, как я давно уже убедился, был мудрец.

Второе апреля Отныне и впредь…

Таратар пришел в Институт физики и сказал, что хочет показать прибор.

– Зайдите в двести девятую комнату, – посоветовала секретарша.

В комнате под этим номером молодой сотрудник стучал на машинке. Стол его был завален бумагами. Физик мельком взглянул на Таратара.

– У меня двигатель… – начал Таратар.

– Понятно, – сказал физик и указал пальцем на плакат.

Плакат был во всю стену, но Таратар сразу его не заметил. Плакат гласил: «Проекты вечных двигателей не рассматриваются».

– Вся штука в том, что он работает, – усмехнулся Таратар.

Он вынул из объемистого портфеля коробку, из коробки достал изобретение Сыроежкина. По непонятной причине лампочка все еще светилась.

Физик оторвался от клавиш, внимательно осмотрел изобретение.

– Понятно, – вежливо произнес он. – Школьный прибор. Вертишь за ручку – лампочка горит.

– Правильно, – обрадовался учитель. – Крутишь и горит. Но эта лампочка горит уже три часа.

Теперь усмехнулся сотрудник:

– Не может быть. Сейчас она погаснет. Подождем несколько секунд. Присядьте, пожалуйста.

Они присели возле стола. Физик кивком головы указал на бумаги.

– Проекты вечных двигателей. Бездарная трата свободного времени. Но на каждое письмо надо ответить.

– Сочувствую, – пожалел физика Таратар.

– Ничего, у других бывает и похуже, – неопределенно ответил физик. – Посылки нам, правда, не присылают… Но ваш случай наилегчайший.

Собеседники говорили еще несколько минут о значении открытия электричества, об Эдисоне, о том, что недавно на Марсе зажгли лазером маяк… Научный сотрудник явно нервничал, поглядывая то на часы, то на лампу. Лампочка светилась.

– Простите, в этой вашей штуке нет другого источника электротока? – поинтересовался научный сотрудник.

– Как видите, отсутствует.

– Непонятно… Подождите, пожалуйста.

Я скоро вернусь.

Он бережно уложил двигатель, ушел с коробкой. Таратар читал развешанные на стенах фотокопии документов. Это были постановления академий наук разных стран о тех задачах, которые не рассматриваются учеными. Самый первый документ, датированный 1775 годом, был принят Парижской академией: «Отныне и впредь не рассматривать представленных разрешений задач удвоения куба, трисекции угла, квадратуры круга, а также машин, долженствующих осуществить вечное движение…»