Саммерленд, или Летомир - Чабон Майкл (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Таффи жалобно застонала, и лохматое белое существо снова ткнуло ее палкой.
— Да только он соврал, хе-хе, — пояснило оно голосом, который показался Этану до странности знакомым.
— Как и всегда, впрочем. — Койот подержал яйцо ходага на ладони, балансируя им. — А благодаря твоему папе, маленький Фельд, чьему поистине блестящему уму я воздаю должное, я обладаю теперь превосходнейшей системой для перекачки. Созданная из новейшего полужесткого микроволокнистого композита, она доставит этот пестицид в нужное место. К самым корням всего этого.
Койот поднял руку, и в одной из машин, стоящих в Зимомире, открылась дверь. Оттуда высыпали серошкуры и стали вытягивать из машины длинный блестящий шланг. Он разматывался шелковыми витками с какой-то большой катушки. Серошкуры, дотянув его до пруда, прикрепили к нему черные грузила и бросили конец в воду. Шланг стал погружаться в пруд — плавно, со свистом.
— Если расчеты твоего отца верны, он достигнет самого дна Колодца, откуда получают питание корни Древа.
— Мистер Фельд ни за что не стал бы тебе помогать, — сказала Дженнифер Т. — Ты все врешь.
— Я делаю это постоянно, — согласился Койот, — но не в этом случае, как ни тяжело тебе поверить, что это правда. Мистер Фельд!
И тут появился отец — Этан не понимал, как мог не заметить его раньше. Отец стоял рядом с Койотом в своих старых джинсах и чистой белой майке, со спутанной бородой и взлохмаченными волосами. Глаза за стеклами очков смотрели спокойно и внимательно. Этан вскочил, чтобы бежать к нему, но отчего-то заколебался. Мистер Фельд как будто и не смотрел на него, а если и смотрел, то как будто его не видел — в общем, это трудно объяснить. Этан сделал пробный шаг в сторону отца. Чары, не дававшие ему ходить, перестали действовать, и Этан пустился бежать, растопырив руки. Сейчас отец со смехом нагнется к нему, подкинет в воздух и покружит. Но мистер Фельд все стоял и смотрел на сына, как будто не видя его, — руки в карманах, на губах легкая улыбка, не меняющая серьезное выражение лица. Этан остановился. От этой улыбки на него подуло холодным ветром, проникающим во все трещинки его сердца.
— Это все, Брюс, — сказал Койот. — Благодарю вас.
Мистер Фельд зашагал прочь, и тогда Этан увидел — по-другому не скажешь — что отец его внутри пуст. Вся задняя половина у него отсутствовала, и внутри не было ничего — ни органов, ни мышц, ни костей. Только какая-то жуткая серовато-белая подкладка, блестящая, как свежая краска. Все равно, что обратная сторона маски, только это была маска в полный человеческий рост, с углублениями для носа, плечевых суставов, колен, пальцев ног. Хуже всего были глаза — просто дырки, в которых виднелся белый лед и синее небо над ним. Этан в ужасе смотрел, как слепок с его отца входит в бронированную машину.
— Он не хотел мне помогать, это верно, — сказал Койот. — Хотя эта задача интересовала его чрезвычайно. Видите, что она с ним сделала? Он превратился в Плоского Человека. Такое уже случалось — с теми, например, кто делал атомную бомбу. Славную маленькую фиесту я устроил тогда.
Этан находился всего в нескольких футах от него, и невидимая рука тянула за биту очень сильно. Этан отчаянно сопротивлялся, и боль в ладони мучила его.
— Полно, Этан, — сказал Койот. — Выручи меня. Всем остальным я уже владею. Ядом Назумы — это настоящее имя Донного Кота, знаешь? Это не обычный яд — собственно говоря, совсем не яд.
— А что же это? — спросил Тор.
— Любопытный мальчик — во всех смыслах этого слова. Ладно, я скажу тебе, Тор-Подменыш. Когда старина Дубоголовый создавал Миры, выделяя Нечто из Ничего, некоторое количество Ничего осталось лишним. Кое-что он, как тебе известно, использовал для заполнения промежутков между ветками и листьями Древа. Остальное… ну, ты знаешь, как это делается. Все корпорации в Середке занимаются захоронением отходов. Вот и наш Старикан захоронил свое Ничто — там, где, как он думал, никто не найдет. На самом-самом Дне, ниже даже, чем корни Столба. Там же, на Дне, он поселил Назуму, наказав ему держать Столб и присматривать за Ничем. Ну, а потом, я думаю, Ничто просочилось как-то из места своего захоронения. Назума, по своей прожорливости, отведал его. Ничто ему очень понравилось, и он с тех пор стал лакомиться им постоянно. Держал его в своих горловых мешках. Если бы мы вскрыли Донного Кота, то обнаружили бы, наверно, что эти мешки сделаны из такого же органического микроволокна, как вот это яйцо ходага. Это Ничто не просто убьет Древо, — Койот потряс яйцо, — оно растворит его. Все снова превратится в тот весьма унылый серый туман, с которого все начиналось. В бескрайнее серое море. А я буду плавать в этом море, как недавно плавали вы в Большой реке, — плавать, держась за свою маленькую Щепку. Когда вы и все остальное растворится окончательно, я с помощью Щепки начну творить сызнова. Передельщик, как тому и следовало быть с самого начала, станет Создателем. И можете быть абсолютно уверены: я не повторю ошибок, допущенных стариной Дубоголовым. Так что давай-ка, отпусти палку.
— Нет, — ответил терзаемый Узлом Этан. — Она моя. А тебя я ненавижу. Ты сумасшедший.
— Да-да-да. — Койот пошевелил пальцами правой руки, и невидимая сила вдруг оставила биту в покое. — Я, впрочем, могу и подождать. Когда-нибудь ты ослабишь бдительность — а нет, так отчаяние заставит тебя передумать.
Двуногие волки впихнули Этана и Дженнифер Т. в одну из палаток. Им принесли жидкого, но вкусного супа с ломтями хлеба, а затем оставили их наедине со своими мыслями и с растущим отчаянием.
— Как по-твоему, что будет дальше? — спросил Этан.
— Ничего хорошего. А твой папа, Этан! Вот ужас-то!
— Не знаю, что это за Плоский Человек такой, — Этан содрогнулся от одного воспоминания, — только это не мой папа.
— И бедная Таффи.
— Поверить не могу, что она клюнула на такую глупую ложь, — непреклонно отрезал он.
— На его ложь все клюют, Этан.
Больше говорить было не о чем. Они уснули, и Этану приснились пустые половинки отца и матери. В их глазницах сквозило небо; они улыбались ему, говорили, что любят его, и немилосердно дергали его за руку.
Этан проснулся. Кто-то и правда дергал его — не за биту, зажатую в руке, а за оба запястья. На них сомкнулись чьи-то холодные лапки с острыми коготками.
— Поднимайся, поросенок, — сказал голос из другого, давнего сна. — Надо выбираться отсюда.
Пройдисвет под покровом ночи вел их прямо в колючие кусты, растущие вдоль первой базовой линии Зеленого Ромба. Это пограничная полоса между Зеленым Ромбом и Середкой, объяснил лис, а называется она Тернии. Это место наглухо заросло шиповником, потому что герои и искатели приключений из Середки не ищут больше приюта в Жилищах Блаженных. Шиповник здесь вымахал так высоко, что беглецы без особого труда находили дорогу под его нижними ветками. Сами шипы, в руку толщиной, а в длину достигающие шести-семи футов, тоже особой опасности не представляли — как шипы роз, например, не опасны для мелких букашек.
Трое наших букашек пробирались через колючую чащу в молчании. Потом Тернии начали редеть, пропуская слабый свет рогатого месяца. Далеко впереди слышались пульсирующие звуки, напоминающие Этану движение транспорта по шоссе. Пройдисвет вывел их к самой границе Середки.
Они сели, прислонившись спинами к дереву, и Этан впервые ощутил, до чего он устал. Они шагали без отдыха с тех пор, как Койот высадил их на берег. Сколько времени он уже не спал — несколько дней? Или недель? Этану казалось, что в голове у него пересыпается мелкий холодный песок — но, закрывая глаза, он снова видел перед собой пустую оболочку Плоского Человека, который занял место его отца. Он с криком открывал глаза и бил себя по лицу, чтобы прогнать видение.
— Все нормально, — сказала Дженнифер Т., взяв его за руку. — Не переживай так.
— Поспи, поросенок, — поддержал Пройдисвет. — Утро вечера мудренее — авось и сообразим, как нам быть.
