Детская книга для девочек - Му Глория (лучшие книги онлайн txt) 📗

— Понятно, что человек, а не кошка, — пожала плечами Люсинда, подошла к столу, захлопнула ноутбук, потом сдвинула те странные колонки вместе, что-то щелкнуло, и вот уже на столе стояли два увесистых серебристых чемоданчика. — Но, к сожалению, я мало что знаю о Розенкранце и каких бы то ни было его помощниках. Он пропал во время Гражданской войны, судя по всему, так и не достигнув своих целей, славы и прочего… — Фея деловито осмотрелась и пробормотала: — Что ж… Дело сделано. Теперь остается только его найти. Это будет непросто, может уйти не один год, но теперь-то…

Вот теперь-то Геля ее не слушала.

Потерялся! А может быть, даже погиб! И, возможно, Щур вместе с ним, он вон какой верный друг… Игнат его зовут. Ну надо же. Она так ненавидела эту его дурацкую кличку, а теперь никак не может привыкнуть к имени. Да и незачем привыкать. Он давно погиб, и она больше никогда, никогда его не увидит…

— Ангелина, — торжественно обратилась к ней Фея. — Ты совершила поистине великое деяние. Спасла самое драгоценное, что когда-либо было у человечества, — любовь. И я хочу наградить тебя…

— Ничего мне не надо, — тускло сказала Геля, — я хочу домой.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Люсинда склонилась к ней, заглянула в глаза. — Что ж, вытащить тебя обратно было нелегко, наверное, временной пласт все же слишком велик… Последствия предсказуемы — сонливость… апатия… — Она взяла Гелю за руку, сосчитала пульс, как это делал Василий Савельевич. — Пустяки. Пройдет. — Люсинда улыбнулась. — А сейчас собирайся, я отвезу тебя обратно.

Глава 2

До лицея доехали на удивление быстро. Впрочем, Геля сидела как замороженная и мало на что обращала внимание. Тем более, на какое-то там время. Люсинде даже пришлось слегка потрясти ее за плечо, когда машина остановилась.

— Простимся здесь. Не надо, чтобы нас видели вместе, — сказала Фея.

— Прощайте. — Геля покорно кивнула, потянув ручку дверцы.

— Постой, — окликнула ее Люсинда. — Сейчас ты несколько не в себе, но это всего лишь побочный результат твоего путешествия во времени. Как ни странно, тебе нужно хорошенько выспаться, и все пройдет. И тогда ты, возможно, захочешь поговорить со мной. Или получить заслуженную награду. — Фея выдержала небольшую паузу, но, не дождавшись от Гели никакой реакции, закончила с некоторым пафосом: — Обещаю, я появлюсь снова — наяву или во сне.

— Да-да, конечно, — рассеянно ответила Геля, — я всегда рада вас видеть.

Она выбралась из машины, сделала книксен, медленно повернулась и побрела по направлению к лицею — до него был почти целый квартал, — невольно шарахаясь от пролетающих мимо автомобилей и провожая удивленным взглядом ярко, но слишком небрежно одетых людей, которые к тому же неслись как бешеные.

Из ее сумки зазвучала резкая механическая мелодия — не «Августин», нет, La mere des enfants perdus, — и Геля вздрогнула от неожиданности.

Ах, да. Мобильник же. Достала телефон, ответила:

— Я.

— Детка, сколько раз я тебя просил не копировать мамину манеру разговаривать по телефону? — услышала она чуть искаженный современной техникой, но такой родной голос папы, Николаса Александровича Фандорина. — Это не совсем… вежливо. Алло! Ты меня слышишь?

— Да, — ответила Геля и ускорила шаг. Папка! Ее родной, любимый папка!

— Я не смог подъехать к лицею, там совершенно негде встать, — пожаловался Николас Александрович. — Жду тебя за углом, там, возле…

— Уже бегу! — крикнула она, подпрыгнула, как заяц во ржи, чтобы разглядеть угол противоположной улицы, и кинулась, расталкивая прохожих, уворачиваясь от машин, к старенькому «форду», мирно стоящему у обочины.

Николас Александрович вышел из машины, видимо, чтобы размять свои длиннющие журавлиные ноги. Он не видел дочь — смотрел в другую сторону. Ветер взъерошил его светлые, коротко стриженные волосы, и у Гели сердце остановилось — как же она соскучилась!

С визгом:

— Папка! Папка мой любимый! — бросилась отцу на шею.

Из Николаса Александровича вышел бы прекрасный регбист — застигнутый врасплох, он ловко подхватил дочь на руки и даже не покачнулся.

— Эй, ты что? — спросил он, обнимая Гелю и пытаясь заглянуть ей в лицо.

— Сам ты эй! — Дочь уткнулась Николасу Александровичу куда-то в шею и обняла его еще крепче.

— Гель, а, Гель? Ты двойку получила? — осторожно поинтересовался папа.

— Я?! — Она оскорбленно отцепилась от Николаса Александровича, и тот поставил ее на землю. — Я никогда не получаю двоек! Просто соскучилась.

— Соскучилась? — Вид у папы был такой растерянный и недоверчивый, что сперва Геля совсем обиделась. А потом вспомнила — это же она не видела его почти три месяца, а папа-то расстался с ней всего лишь утром.

— Ладно. Забудь об этом, — буркнула Геля и забралась в машину. Все равно было немножко обидно.

— Гель, а, Гель? Что все-таки случилось? — спросил папа, поглядывая в зеркальце заднего вида.

«До фига чего случилось, папочка. Но рассказать тебе об этом я не могу, — вздохнула про себя секретный агент Фандорина. — Во-первых, тайна. Во-вторых, все равно не поверишь. Не хватало еще, чтобы и здесь меня таскали по детским психологам или как их там».

Поэтому отвечать Геля не стала, а, наоборот, спросила, задумчиво разглядывая большущие папины руки, сжимающие руль:

— Пап, а ты умеешь драться?

— Драться? — удивился Николас Александрович. — Что за странные вопросы? Интеллигентному человеку незачем драться. Он всегда найдет другой способ разрешить конфликт. А драки — это дикость.

Геля вспомнила Василия Савельевича. И Григория Вильгельмовича. Может, они и дикие. Но симпатичные. А папка… Папка все-таки немножко слишком ботан. Наверное, он просто не в курсе, бедняжка, что в жизни бывают такие конфликты, которые без драки разрешить невозможно.

— А я вот знаю двух интеллигентных людей… И еще одного — не очень интеллигентного, но очень, очень хорошего, — сказала Геля. — И, знаешь, они все здорово дерутся. Может быть, ты тоже смог бы научиться? Вот хоть с мамой на кикбоксинг походи, а, пап?

Мамин кикбоксинг приплела из лучших побуждений, но папа, похоже, обиделся. Так и молчали всю дорогу домой.

Геля же, вспомнив о маме, стала готовиться к встрече. Уж вот кому на шею точно не стоит бросаться. Если даже папа-ботан заподозрил неладное, то мама и подавно. Быстренько вытрясет из дочери правду, а после размажет по стенке за то, что поехала неизвестно куда с какой-то малознакомой теткой, да еще без разрешения. А Люсинду так и вовсе разорвет, или, страшно сказать, куда засунет ей и Алмаз, и сонолет, и будущее человечества. Геля горько вздохнула. Все-таки удержаться будет трудно, по маме она ужасно соскучилась.

Однако опасения ее были напрасны. Папа еще только собирался вставить ключ в замочную скважину, а мама уже распахнула дверь и рявкнула:

— Ну наконец-то!

Вопрос с объятиями отпал сам собой. Гораздо безопаснее обниматься с разъяренной гюрзой, чем с мамой, когда она в таком состоянии.

— Ангелина! Мне полчаса назад позвонили из лицея и сообщили, что ты прогуляла уроки, — прорычала мама. — Может, объяснишь, что за хрень происходит?

— Я так и знал, — упавшим голосом проговорил папа, втолкнул Гелю в квартиру и даже не стал отчитывать маму за слово «хрень».

— Ну. Я жду. — Мама приняла стойку боевой сахарницы, а Геля тоскливо вздохнула и повесила нос.

— Ангелина! — Голос мамы приобрел опасные грозовые интонации. Даже озоном запахло, как показалось Геле.

Девочка прикрыла глаза и заговорила:

— Жизнь проходит, мама. Я уже в шестом классе…

— Что?! — ошарашенно переспросила Алтын Фархатовна.

— Я уже в шестом классе, а ни разу еще не прогуливала школу, — пояснила Геля. — Вот и решила попробовать. Пока не поздно…

— Ерунда какая-то, — растерялся папа. — Но где же ты была?