Куда возвращаются сказки - Dark Window (серия книг .txt) 📗
— Но почему я? — пролепетал Коля, оглядываясь по сторонам и собираясь сбежать.
— Ну сскажем, потому что, Коля-Николай, в твоём имени нет буквы «С».
— А что не так с буквой «С»? — спросил Коля, готовясь к рывку и скоростному спринту.
— Мы не первый раз всстречаемсся сс тобой, Коля. Я удивлён. Ты не ззаметил, что я двою эту букву? Либо ты не внимателен, либо врёшь. И сскорее я поверю второму.
— Ну двоите, ну и что? — продолжал разговор Коля, мысленно приседая и вывёртываясь из под тяжёлой руки.
— А тебе приятно, Коля, делать то, что у тебя ну никак не получаетсся? — задал ответный вопрос хозяин.
— Нет, — коротко ответил Коля и подумал про себя. — «Досчитаю до десяти и дёру». Пора было делать отмашку и начинать стартовый отсчёт.
— Вот и мне неприятно, — задумчиво сказал хозяин. — Ссначала я ззаменял её на букву «З», но потом и она исспортилассь. А после они переплелиссь, и это досставило мне масссу неудобсств. В тех месстах, где имена имеют цену, для меня «Ззахар» вполне может превратитьсся в «Ссахар». А ты бы не желал, мальчик Коля, увидеть, как один изз твоих на тот момент лучших друззей беззвоззвратно превращаетсся в мешок ссахара?
«Семь,» — чуть не сказал Коля вслух, пришлось на время отсчёт приостановить, так как хозяин явно выдерживал паузу, дожидаясь Колиной реакции.
— Не желал бы, — сурово сказал Коля и перед глазами возник Веня, превращающийся в сахар. Хотя нет Веня пожалуй превратится… А во что может превратится Веня?..
— Пришлоссь привыкать, — кивнул хозяин. — Хотя одни добрые люди как-то поссоветовали мне не ломать голову, а попроссту ззаменить букву «З» цифрой «3». Обещали найти рецепт и для «С», да только я ждать их не сстал.
Коля тем временем вспоминал детский мультик про Пишичитая, где его тёзка поссорился с буквой «К» и та исчезла отовсюду и даже из его имени, отчего на голову нарисованного Коли свалилась куча неприятностей. Так что замечания хозяина могли иметь смысл. А отсчёт?! Коля же совершенно забыл про отсчёт!
«Восемь,» — произнёс он про себя, отогнав посторонние мысли.
— Вот и мне не хотелоссь бы, чтобы изз-зза неправильно произзнессённого сслова мой друг превратилсся бы в… ну сскажем, в некое подобие отбивной котлеты.
«Девять,» — прозвучало внутри у Коли.
— А тебя, Коля-Николай, я могу ззвать ссовершенно беззопассно. Для твоей перссоны. И для моей, к сслову ссказать. А в том мире мне часстенько придётсся наззывать тебя по имени. Не так ли, Коля?
— Нет, — прокричал Коля вместо слова «десять», резко присел и, крутанувшись, бросился прочь от хозяина, чьи серебряные глаза таились за Тёмными Стёклами.
Бежать было весело и легко. Словно Коля превратился в птицу свободного полёта, которая могла лететь куда угодно и не тратить времени на изучение истории и русского языка. Словно за углом Колю ждал праздничный карнавал, где в первых местах весёлого шествия кто-то добрый и заботливый приготовил для Коли лучшее местечко.
Так и нёсся Коля, так и летел, стуча подошвами по потрескавшемуся асфальту. И душа его пела торжественные марши без лишних и совершенно ненужных слов, руки махали в такт движению, а глаза постреливали по сторонам, пока не заметили на левом плече нечто странное.
Сначала Коле показалось, что в плечо коготками вцепилась чёрная летучая мышь. Но приглядевшись, Коля понял, что же такое примостилось на его многострадальном плече. За одну секунду, за одно короткое мгновение ока Коля обрушился с высот торжества в мрачную бездну отчаяния. Потому что не летучая мышь сидела на плотной ткани куртки китайского производства, а вольготно разлеглась пятерня в чёрной перчатке. Не вывернулся Коля из под хозяйской руки, не сбежал. И сразу ноги стали ватными, а бег перешёл в заплетающиеся шаги.
Неведомая сила дёрнула Колю назад, затормозила, а потом потянула грозно и неумолимо. Не прошло и минуты, как снова стоял Коля рядом с длинной фигурой в сером плаще, словно и не убегал никуда. Хозяин медленно почесал щёку пальцами руки, принявшей свои нормальные размеры.
«Вот оно что значит — у нас руки длинные,» — вздохнул Коля и приготовился к трёпке.
— Так на чём мы осстановилиссь, Коля? — весело спросил хозяин. — По-моему, вссё-таки на причинах моего выбора именно твоей личноссти для нашего ссовмесстного пути.
Весь его вид показывал, что да, бывают у двух друзей трудности в общении, но ведь не рвать же из-за подобных пустячков друг друга, словно неполадившие собачата. Ведь не звери же они в конце-то концов. Надо уметь ценить дружбу и прощать, чтобы в середине пути на привале душевно спеть в унисон: «Сделать нам, друзья, предстоит больше, чем сделано…»
— Итак, в твоём имени дейсствительно нет буквы «С». Усстраивает ли тебя такая причина?
— Нет, — зло крикнул Коля и чуть не расплакался.
— Конечно, — сухо, по-деловому согласился хозяин. — На ссвете миллионы мальчиков сс именами «Коля», «Веня» и даже «Павел». Но выбрал-то я тебя.
И на это Коле сказать было нечего.
— Так вот, Коля, теперь о главном. Поссмотри на меня…
Коля посмотрел.
— Видишь мои очки?
Коля беззвучно кивнул.
— Рассскажу по дороге, — внезапно вспомнил о своих планах хозяин. Пойдём-ка.
Пятерня снова оказалась на Колином плече и сжала его плотно и тяжело, как слесарные тиски в школьных мастерских. Ещё не больно, но утверждающе, что боль рядом и может появиться в любую секунду. Хозяин шагнул за дерево и уверенно двинулся в просвет между гаражей. Коля безропотно поплёлся за ним. Он чувствовал, что если запоздает с шагом хоть на чуть-чуть, то чёрные тиски сожмутся и разворотят Колино плечо. Хозяин уйдёт вдаль, а Коля останется лежать на тропинке словно куча металлического хлама, ещё недавно скользившая по дорогам в виде красивого автомобиля.
— Итак, мои очки, — продолжил хозяин, мерно ступая по утоптанной земле и с хрустом вдавливая в её поверхность разноцветные бутылочные осколки. — Ззамечу, Коля, что большинсство людей носсит очки, пуссть даже они на них и не видны. У кого-то они ззелёные, чтобы в душе жило вечное лето. Кто-то одевает роззовые. Ззнаешь, Коля, как видитсся мир ссквоззь роззовые очки?
Коля знал. Он любил ездить в таких трамваях, где кабина водителя была отгорожена от простых пассажиров дверью не с простым стеклом и не с тёмно-фиолетовым, а с розовым. И тогда любой пасмурный день превращался в солнечный. Сияние розового солнца щедро заливало и дороги, и стены домов, и людей, не оставляя для тени даже малейшего островка. И жило в том розовом мире нечто невидимое, но несказанно прекрасное. Жаль только, что приходилось выходить из вагона под всё то же пасмурное небо. Нет, Коля не отказался бы носить розовые очки. Но заявись в таких в школу и сразу же прославишься как самый распоследний идиот.
— Ззнаешь, — хозяин понял Колю без слов. — Раззные очки носсят люди. Ссиние, ссерые, коричневые в крапинку. Но ззнаешь, Коля, что их объединяет, людей-очкариков?
Коля промолчал.
— Тот ссамый миг, когда по очкам досстаётсся кирпичом. Ты думаешь, они начинают видеть мир в исстинных цветах? Как бы не так, Коля. Глазза ззабиты оссколками и вечной болью. А вссё потому, что кому-то когда-то вззбрело в голову увидеть мир в роззовом цвете. Или в ззелёном.
Люди ссами выбирают исскажённое видение мира. Кому интерессен дождливый день или полуторамесячная пурга? Нет, Коля, вссем хочетсся рассцветить ссвой мир. Приукрассить. А когда ссвоих крассок не хватает, в ход идут очки. Потом уже глазза привыкают к этим очкам и не могут увидеть мир реальный, такой, каков он ессть на ссамом деле. И ессли очки теряютсся, то глазза жмурятсся и не желают ссмотреть, пока сснова не окажутсся за привычными сстёклами.
— А ваши очки? — не утерпел Коля. Не то, чтобы он уж сильно интересовался Тёмными Стёклами, но молчаливо шагать, когда тревожное волнение и ожидание чего-то страшного рвут тебя на части, совсем невмоготу.
— О, Коля, мои очки вовсе не такие простые. Как ты заметил, в них вставлены Тёмные Стёкла. Поэтому очень важно то, с какой стороны ты находишься. Погляди-ка, Коля, на них со своей стороны. Что ты видишь? Не надо, я скажу тебе сам. Ты видишь своё отражение, только искажённое до уродливой степени. В них ты даже хуже, чем есть на самом деле. А люди не любят такие зеркала, где они выглядят хуже, чем сами себя представляют. Они уносят их подальше от себя в маленькие домики и называют места их хранения «Комната Смеха». Мол, вот мы какие, сами над собой умеем смеяться. Пять минут-то чего не посмеяться. Даже десять минут. Но захочется ли тебе, Коля, смотреть в такие зеркала каждую минуту? Все знают, что мир глуп и несовершеннен, но каково осознавать себя таким же глупым и несовершенным. Или ещё хуже.
