Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Без всякого хвастовства, будто разъясняя устройство простенькой игрушки, Лыш сказал:
– Это просто. Как опыт с теннисным шариком. Ну, знаете, когда из пылесосного шланга пускают вверх воздух, и шарик в этой струе вертится, держится и не падает. Потому что его обтекает воздушный поток. А этот шар обтекает поток времени. И время убирает тяжесть…
Мы молчали, удивляясь, как это в самом деле просто. И не веря. И не понимая…
– Почему же до этого никто не додумался раньше? – жалобно спросил наконец Май.
– Ну… – сказал Лыш слегка смущенно. – Здесь ведь нужен расчет. И главное, чтобы песок был тотсамый …
– Какой? – вместе спросили Толя-Поля.
– Который оттуда, где пирамиды и башни… – ответил Лыш непонятно. И вдруг заторопился: – Там его не меряно! Можно сделать сколько угодно громадных часов! Это будут генераторы! Май! Тогда твой Большой Шар ничего не стоит поднять хоть на какую высоту… Надо только придумать устройства… чтобы вовремя переворачивали часы…
Он вдруг замолчал, будто очень устал. Вытер вспотевший лоб. Оглянулся, куда бы сесть, присел на край моей кровати.
Я сказал:
– Весь институт Валерия будет в отпаде от этого открытия…
Лыш слабо улыбнулся.
А шар висел над столом, неподвижный, переливающийся светом. И это завораживало. Мы смотрели… не знаю сколько времени. Наконец Лыш толчком поднял себя с кровати.
– Песок кончается… – Он перенес шар на подсвечник, сдвинул песочные часы друг к дружке. А мы все сидели, и казалось, что другой шар – Хрустальный Храм висит над нами, над домом, над городом Инском…
Мы еще посидели, помолчали. Наконец Света встряхнулась.
– Да… но посуду мыть все равно придется. Май, пошли…
– Мы помоем, – вдруг великодушно решили Толя-Поля. – А вы сидите и обсуждайте… И переживайте…
Да, понимающие ребята…
– Я с вами! – вдруг вскинулся Лыш. – Помогу. – И объяснил тревожно поднявшей голову сестре. – Мне надо это… развеяться…
Когда Толя-Поля и Лыш ушли, Грета сказала:
– Он всю ночь провел в сарае, колдовал там. А утром позвал меня: "Смотри…"
"Сколько всего случилось за сутки…" – подумал я.
Да, случилось столько, что отодвинуло мои прежние сомнения и страхи. Я даже перестал думать про ампулу. А сейчас вдруг вспомнил, но подумал беспечно: "А, ерунда! Еще несколько дней в запасе. Надо только напомнить Вите, чтобы принес завтра-послезавтра, не забыл…" Мне теперь казалось, что все кончится легко и просто. Подумаешь! Ткну шприцем в плечо – и прощай прежние заботы. Главное, не прозевать момент, когда появится тот самый прыщик. Мерцалов говорил, что сперва должно зачесаться…
Будто в ответ на свои мысли, я ощутил на плече легкий зуд. Усмехнулся: вот как нервы откликаются на всякие страхи. Оттянул ворот футболки. Что это?.. Точно в том месте, куда однажды ткнул пальцем Мерцалов светился алый бугорок. Словно ягода-брусника…
Сразу, без всяких "а может, не то, а может случайность, совпадение", понял я, ощутил всеми нервами, что это оно.
– Света… Май… вот… раньше срока… – И откинулся, уперся в кровать локтями. Замутило…
Не помню, кто звонил Вите. Но примчался он моментально. То есть, наверно, минут через пять. Вместе с девушкой, которая уже в дверях начала натягивать белый халат. Славная такая девушка, темноволосая, темноглазая, похожая на Грету.
Я к этому моменту уже пришел в себя. А чего было раскисать? Ну, "начался процесс" чуть раньше рассчитанного срока, что страшного? Сейчас, через минуту, все будет в норме. Вот медсестра уже отломила кончик ампулы, втянула в баллон шприца прозрачную жидкость. Теперь шприц в одной руке, а в другой набухшая пахучим спиртом ватка.
– Сиди, сиди…
Но я встал. Ватка холодком прошлась по коже выше локтя.
– Не напрягай руку. Не бойся, это не больно…
– Дайте, я сам! Я умею… Ну, пожалуйста…
Мне казалось, что сделать это я должен именно сам. Тогда уж точно все будет хорошо. И наверно, был в моем голосе такой отчаянный звон, что медсестра на миг растерялась, шприц оказался у меня. Игла с капелькой лекарства – вверх, большой палец – на поршне. Я посмотрел на блестящую от спирта кожу над локтем. Ну вот…
За дверью что-то стукнуло, упало. И долетел плачущий Полин голос:
– Ребята, скорее! Лыш без памяти!
Нас всех как волной вынесло из комнаты, мы оказались на кухне.
Лыш, непривычно длинный, с побелевшим лицом, лежал наискосок половиц, глаза были полузакрыты, ноги неловко согнуты, руки раскинуты. Расстегнутая безрукавка оказалась распахнута, будто крылья бабочки, лямка белой майки съехала с плеча. Под ключицей (там же, где и у меня!) расползлось красное, похожее на раздавленного паука пятно. Куда там моему прыщу! Сразу было видно – у Лыша нет лишних минут. Он хрипло дышал сквозь зубы…
Где он подхватил эту заразу? За что его так ударила судьба?.. Как теперь быть? Нас двое, а доза одна. Как выбрать? Кому жить на свете?.. Конечно, ему! Это ведь он должен помочь Маю построить Хрустальный Храм, а я-то что?.. Но ведь лекарство – мое! По всем законам судьбы – оно мое! С самого начала ампула была моя! И жить так хочется. Особенно сейчас, когда столько радостей, когда есть свой дом и друзья!.. А ему не хочется?.. Но я же не виноват, что и с ним случилось такоеже!.. Не все ли равно теперь, кто виноват!..
Такие мысли колотились во мне… Но колотились уже потом, когда я уходил, прощался с Инском. А сейчас мыслей не было, никаких. Лыш был мой брат.
Я все еще держал шприц иглой вверх. Я быстро сел, левой рукой уперся в пол, а правой воткнул иглу Лышу пониже плеча и мягко надавил поршень…
Глава 6
Кто-то выхватил у меня шприц, но я не помню, кто. Что-то говорили, но я тоже не помню. Зато я увидел, как раздавленный красный паук стал вбирать лапы, уменьшаться на глазах. Съежился, превратился в коричневую коросточку – безобидную, я это понял сразу. И дышать Лыш стал ровно. Зашевелились веки…
И мне стало легко-легко. Я знал, что очень скоро со мной начнется то же, что с Лышем и, наверно, скрутят меня боль, тошнота, потом придет беспамятство. Но все равно сейчас было легко. Потому что я сделал то, что сделал, и не надо было ничего выбирать…
Меня рванули за плечо:
– Бежим! – Это был Грета.
– Куда? – сказал я с расслабленной улыбкой.
– Бежим! Дурак!..
Ох и сильная девчонка! Двумя рывками выволокла меня из кухни, из дома, на крыльцо. Там танцевал на тонких ножках Росик.
– Садись! – приказала Грета.
– Зачем?
– Затем, что иначе умрешь! – кажется, она заплакала.
Я ничего не понимал. Подумал: "Так и так умру…" (кстати, почти без страха подумал). Сказал:
– Он не поднимет двоих…
– Поднимет! Да садись же!.. Смотри, у тебя уже начинается, как у него! – Она дернула на мне ворот, я глянул на плечо. Там на месте ягоды вырастал красный паук. Тут я сильно испугался. И быстро сел на Росика задом наперед, грудью к спинке (будто это могло меня спасти!). Грета оказалась сзади – я почувствовал, как металлические пуговки ее форменной рубашки впились мне в спину. Горячий шепот Греты шевельнул мне волосы на затылке:
– Вперед… – Видимо, это был приказ Росику.
Мы рванулись со ступеней, и первые несколько секунд я думал об одном: не полететь бы кубарем с деревянного конька. Швыряло из стороны в сторону, я вцепился в спинку, зажмурился. Потом открыл глаза.
Воздух с тополиными пушинками бил по щекам. Я не понял, где мы мчимся. Видимо, по огородам и пустырям. Хлестали по ногам верхушки высоких трав. Потом перестали. Оказалось, что Росик несет нас по воздуху, выше репейников и кленовых зарослей. Теперь движение стало ровным, и мысли – тоже ровнее.
– Куда мы? – громко спросил я.
– На Круг! Там начинается Дорога. На Дороге не умирают…
"Это хорошо, что не умирают… А что там делают?.."
Мы помчались по Второй Раздельной, мелькнул знакомый дом с редакцией "Почтовой ромашки" (где я так и не побывал). Потом – стена Крепости. Росик взметнул нас выше стены и снова канул вниз (все ухнуло внутри). Теперь мы летели над Пустошью – над проблесками воды, над осокой и тростником. Опять захлестало по ногам.
