Северное сияние (др.перевод) - Пулман Филип (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Так, по крайней мере, объяснил ей смысл изображений медведь — командир патруля. Пришлось поверить ему на слово, потому что каждый выступ и карниз этого резного фасада был занят бакланами и поморниками, а другие кружили над головой, беспрерывно крича, и все здание было заляпано их грязно-белым пометом.
Но медведи как будто не замечали этого безобразия, они провели ее под огромной аркой на обледенелый двор, тоже загаженный птицами. Там были высокие ступени, ворота, и на каждом шагу медведи в броне останавливали вошедших и спрашивали пароль. Броня у них была полированная и блестящая, у всех — перья на шлемах. Лира невольно сравнивала каждого с Йореком Бирнисоном, и всякий раз сравнение было в его пользу: он был мощнее, грациознее, и броня его была настоящей броней, цвета ржавчины, в пятнах засохшей крови, с боевыми вмятинами и щербинами, не нарядная и разукрашенная, как у этих.
Когда они вошли, на Лиру пахнуло теплом — и кое-чем еще. Запах во дворце Йофура стоял отвратительный: прогорклого тюленьего жира, навоза, крови, всяких отбросов. Лира откинула капюшон, но не могла с собой справиться и все время морщила нос. Она надеялась, что выражение человеческого лица медведям непонятно. Через каждые несколько шагов на стенах были кронштейны с жировыми светильниками; при их неверном свете трудно было понять, куда ее ведут.
Наконец остановились перед тяжелой железной дверью. Медведь-часовой отодвинул массивный засов, а командир патруля внезапно толкнул Лиру головой, и она кубарем влетела в дверь. Раньше чем она успела встать на ноги, дверь у нее за спиной захлопнулась. Здесь было совсем темно, но Пантелеймон превратился в светляка, и Лира смогла оглядеться. Они находились в узкой камере с запотевшими стенами, из мебели здесь была только каменная скамья. В самом дальнем углу лежала куча тряпья, которую она приняла за постель, и больше ничего не было видно.
Лира села, Пантелеймон опустился ей на плечо, и она нащупала в одежде алетиометр.
— Ему сильно досталось, Пан, — прошептала она.
— Надеюсь, он еще работает.
Пантелеймон подлетел к ее руке и уселся там, чтобы осветить шкалу. Лира сосредоточилась: с одной стороны, ей казалось удивительным, что, находясь в такой опасности, она способна привести себя в состояние покоя, необходимое для общения с алетиометром; с другой стороны, это настолько стало ее частью, что самые сложные вопросы раскладывались по нужным символам так же естественно, как двигались ее руки и ноги: она о них почти не думала.
Она поставила стрелки и задала вопрос: «Где Йорек?»
Ответ пришел немедленно: «На расстоянии дневного перехода, его отнесло туда на шаре после аварии; но он спешит сюда». «А Роджер?» «С Йореком». «Что сделает Йорек?» «Он намерен ворваться во дворец и вытащить тебя, вопреки всем трудностям».
Она отложила алетиометр; на душе у нее стало еще тревожнее.
— Они же ему не позволят, — сказала она.
— Их тут слишком много. Жаль, что я не ведьма, Пан, тогда бы ты мог улететь, найти его, все сказать, и мы составили бы правильный план…
И тут она испугалась до полусмерти. В темноте, совсем близко от нее, раздался мужской голос:
— Кто ты?
Она вскрикнула и подскочила. Пантелеймон сделался летучей мышью, запищал, стал летать вокруг ее головы, а она попятилась к стене.
— А? А? — произнес тот же голос.
— Кто это? Говори! Говори!
— Стань опять светляком, Пан, — сказала она дрожащим голосом.
— Но не подлетай близко.
Мерцающая световая точка заплясала в воздухе и подлетела к голове говорящего. Оказалось, это вовсе не куча тряпья: это был прикованный к стене седобородый человек со спутанными волосами до плеч; в глазах его отражался мерцающий свет Пантелеймона. Его деймон, усталого вида змея, лежал у него на коленях и время от времени выбрасывал язычок, когда Пантелеймон подлетал слишком близко.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Джотам Сантелиа, — ответил он.
— Я Почетный Профессор Космологии в Университете Глостера. А ты кто?
— Лира Белаква. За что вас посадили в тюрьму?
— Злоба и зависть… Откуда ты? А?
— Из Иордан-колледжа.
— Что? Из Оксфорда?
— Да.
— Этот негодяй Трелони еще там? А?
— Пальмеровский Профессор? Да, — сказала она.
— Черт возьми, неужели? Его давно полагалось отправить в отставку. Двуличный плагиатор! Шут гороховый!
Лира издала неопределенный звук.
— Опубликовал уже свою статью о гамма-фотонах? — спросил профессор, сунувшись лицом к Лире.
Она отодвинулась.
— Не знаю, — сказала она, а потом по привычке стала выдумывать:
— Нет. Теперь вспомнила. Он сказал, что должен еще проверить некоторые цифры. И… еще сказал, что собирается писать о Пыли. Вот.
— Вор! Подлец! Мерзавец! Мошенник! — закричал старик и так затрясся, что Лира испугалась: не припадок ли у него? Его деймон сонно сполз с его колен, а Профессор колотил себя кулаками по щиколоткам и брызгал слюной.
— Да, — сказала Лира, — я всегда думала, что он вор. И мошенник, и прочее.
Как ни странно было появление в его камере замызганной девочки, знавшей того самого человека, который стал для него наваждением, Почетный Профессор ни на секунду об этом не задумался. Бедный старик был безумен — и ничего удивительного, — но он мог располагать какими-то сведениями, полезными для Лиры.
Она села неподалеку от него — с таким расчетом, чтобы он не мог до нее дотронуться, но достаточно близко, чтобы видеть его при слабеньком свете, исходившем от Пантелеймона.
— Профессор Трелони особенно хвастался тем, — сказала она, — что очень хорошо знает короля медведей…
— Хвастался! А? А? Вот именно, хвастался! Да он просто попугай! И жулик! Ни одного самостоятельного исследования! Все украдено у одаренных людей!
— Да, это так, — подтвердила Лира.
— А когда сам что-то делает, получается неправильно.
— Да! Да! Вот именно! Ни таланта, ни воображения, жулик до мозга костей!
— Спорить могу, — сказала Лира, — о медведях, например, вы знаете гораздо больше его.
— О медведях, — подхватил старик.
— Ха! Я мог бы написать о них трактат! Поэтому меня и посадили сюда.
— Как это?
— Я слишком много о них знаю, и они не осмеливаются меня убить. Не осмеливаются, при том что очень хотели бы. Понимаешь, я знаю. У меня есть друзья. Да! Могущественные друзья.
— Да. И вы, наверное, прекрасный учитель, раз накопили столько познаний и опыта.
При всем своем безумии старик сохранил крохи здравого смысла: он посмотрел на Лиру пристально, как если бы заподозрил в ее словах иронию. Но она всю жизнь имела дело с подозрительными и чудаковатыми учеными — и ответила ему таким наивно-восторженным взглядом, что он успокоился.
— Учителем, — сказал он, — учителем… Да, я мог бы учить. Дайте мне хорошего ученика, и я воспламеню его мысль!
— Потому что ваши познания не должны просто так исчезнуть, — поддержала его Лира.
— Их надо передать дальше, чтобы люди вас помнили.
— Да, — он важно кивнул.
— Ты все правильно понимаешь. Как тебя зовут?
— Лира, — сообщила она еще раз.
— А про медведей вы могли бы мне объяснить?
— Про медведей… — с сомнением повторил он.
— Вообще-то я хотела бы узнать про космологию, Пыль и все такое, но ума не хватает. Для этого вам нужны умные ученики. А про медведей я бы поняла. И вы спокойно могли бы меня научить. Мы позанимались бы медведями и, может быть, до Пыли бы дошли.
Он опять кивнул.
— Да, да, думаю, ты права. Между микрокосмом и макрокосмом есть связь! Звезды, девочка, — живые существа. Ты это знаешь? Там, наверху, все живое, и у всего есть великая цель! Вселенная полна намерений, понимаешь ли. Во всем, что происходит, есть цель. Твоя цель — напомнить мне об этом. Отлично, отлично… я забыл об этом в своем отчаянии. Отлично! Превосходно, дитя мое!
— Значит, вы видели короля? Йофура Ракнисона?
— Да. О, да. Я ведь прибыл сюда по его приглашению. Он намеревался основать университет. И собирался сделать меня Вице-канцлером. То-то был бы подарок Королевскому Арктическому Обществу! А? И этому мерзавцу Трелони! Ха!
