Последний орк - Де Мари Сильвана (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Глава седьмая
Чтобы абсолютно увериться, что его дочь поняла все, что он ей объяснил, Йоршу пришлось на несколько мгновений задержать свою руку над огнем — он застонал, отдернул ладонь и увидел, что она покраснела и на месте ожога стал появляться волдырь. Эрброу тоже застонала. Она бросила свою куклу и приложила обе руки к ожогу отца. Девочка закрыла глаза, и от невероятного усилия лоб ее нахмурился. Ожог исчез, и Йорш уставился на свою вновь гладкую и розовую кожу.
— А этому кто тебя научил? — спросил он.
— Ебоу айа.
— А-а-а, когда ты разодрала коленки и я вылечил их?
Девочка кивнула.
Йорш взял ее на руки и надолго замер. Волшебные силы девочки, наверное, превышали его собственные; во всяком случае, они проявились в очень раннем возрасте.
Эльфийские волшебные силы и человеческое мужество.
Йорш вздрогнул: помимо слова «полуэльф», для Эрброу могли использовать еще одно слово — «ведьма». И если «полуэльф» было всего лишь грязным оскорблением, то слово «ведьма» могло привести к казни независимо от того, совершил ты что-то плохое в жизни или нет.
Он крепко обнял дочку и поклялся сам себе, что всегда защитит ее от всех врагов и бед на свете.
Отпустив девочку, Йорш взялся за постройку плота. Он собирался погрузить на него Птицу Феникс и, толкая плот, перевезти ее таким образом на землю, сопротивляясь течению с помощью силы своих ног и легких.
После многочисленных попыток, заканчивавшихся смехом и брызгами, им наконец удалось соединить обрывками парусов три куска дерева — два обломка грот-мачты и одну доску, из которых было сооружено импровизированное судно, достаточно большое, чтобы удержать Птицу Феникс. Йорш поплыл к берегу, толкая плот перед собой.
Узнав, что ей придется восседать на плоту, Птица Феникс вновь принялась жалобно скулить, и во время переправы скулеж стал еще визгливее и мучительнее, попадая в среднюю тональность между воем и предсмертным стоном. Йорш сказал Эрброу следовать за ними, находясь под водой на глубине полудюжины футов, где течение ослабевало и где он все еще мог ее видеть. Плыть под водой, задерживая дыхание, показалось ему более надежным и безопасным для девочки, чем оставаться на поверхности или на плоту, где хоть и можно было дышать нормально, но миллионы брызг попадали бы в нос и в глаза. Двигаясь против течения, молодой эльф должен был собрать все свои силы, чтобы толкать перед собой плот. Птица Феникс и не пыталась чем-то ему помочь, а ведь Йоршу, наверное, было бы намного легче плыть, не трать он половину сил на непрерывные успокаивающие заверения в безвредности соленой воды для блеска ее оперения. Впервые в жизни Йорш испытывал трудности в воде. Он понял, что имела в виду Роби, когда говорила, что она «нахлебалась воды» (хотя «нахлебалась» было не совсем подходящим словом, так как вода попадала не в желудок, а в легкие). Это было мучительным ощущением.
Эрброу приплыла к берегу раньше него, и, увидев, что она в безопасности, на земле, Йорш почувствовал прилив сил. Девочка держала в руках небольшого лангуста, очевидно вновь найденного; она бросилась к маме и с триумфом сунула лангуста ей в руки.
— Ням-ням? — с надеждой спросила малышка.
— Ну конечно, это что-то вроде краба, и сегодня вечером мы зажарим его на ужин! — Роби засмеялась, потом взяла дочку на руки и крепко обняла, долго не выпуская из объятий, как она делала всегда, когда о чем-то беспокоилась. — Ты плаваешь под водой, как твой папа! — добавила она.
Йорш заметил ее напряжение: малышка теперь могла попасть туда, где ее мать не смогла бы оказаться, чтобы защитить ее. Но он заметил также нежность и радость, даже нечто большее. Наконец он нашел подходящее слово: изумление, восхищение. Йорш подумал, что чувство, которое испытывает женщина, узнавая в телесном или духовном облике своего ребенка черты того, кого она выбрала отцом своих детей, можно назвать восхищением. Род эльфов не погиб и не был истреблен. Его волшебные силы сохранились в маленьком создании с круглыми ушками, непокорными волосами и таким же непокорным характером, как у матери и всего человеческого рода.
— Моя супруга, — едва слышно проговорил он, и слова его потерялись в шуме волн.
Он мысленно повторил эти слова, и счастье снова показалось ему ощутимым, как запах соли или тепло солнца на замерзшем в воде теле. Он наконец доплыл до берега и теперь тащил плот по песку, подальше от воды, чтобы ее высочество Птица Феникс могла сойти с него без малейшего риска, что хоть одна капля этого проклятого моря случайно коснется несравненного блеска ее серебряного оперения.
— Какая чудесная курица! — воскликнула Роби. — Там есть и другие? Мы могли бы разводить их! Ее яйца небось с кулак величиной!
— Нет пи-пи-пи ням-ням, — поспешила исправить ее Эрброу.
— Это не кур… — начал Йорш, но было поздно.
Вопль Птицы Феникс, полный ледяной ненависти, рассек бухту, словно удар кинжалом. Собиратели моллюсков подскочили и замерли. Охотники за раками повысовывали головы из воды, пытаясь понять, что происходит. Даже Морон перепугался и засеменил прочь с рифа Глупого Орка. Вдалеке, на противоположной стороне бухты, лошади небольшого табуна селения Эрброу взвились на дыбы. Над селением Арстрид показались три кольца дыма — сигнал, который они использовали, чтобы узнать, не нужна ли помощь.
Бросившись к очагу, чтобы успокоить жителей Арстрида двумя кольцами дыма, разделенными небольшим облаком, краем глаза Йорш заметил движение крыльев за своей спиной: даже морские орлы, жившие на рифах и отвечавшие взглядом на взгляд, неожиданно начали с любопытством кружиться над берегом, снижая высоту. Роби выпустила из рук Эрброу, побежавшую искать спасения к отцу, и осталась один на один с неведомым существом. Вооруженные большим запасом мужества и небольшим количеством палок, прибежали жители Эрброу.
— Аница лючки? — безутешно спросила Эрброу.
— Да, — ответил ее отец, — нет ни малейшего сомнения: теперь наша задница в колючках. Хоть это и не совсем подходящая речь для маленькой девочки.
— Женщина! — прошипела Птица Феникс. — Как смеешь ты обращаться так ко мне? Я, женщина, я — Птица Феникс! Я — честь всего мира, гордость мироздания. Я не только одно из древнейших существ, последнее оставшееся в этом низком мире, наполненном низкими созданиями, но и из всех древнейших существ я — самое прекрасное, самое изящное, превосходящее блеском даже солнце. Господин, — все еще шипя, обратилась она к Йоршу, — не это ли то человеческое существо, с которым вы связали ваше и без того сомнительное существование?
Йорш набрал воздуха, чтобы ответить тем тоном, который он совершенно не переносил, — нелюбезным. Он не мог позволить, чтобы кто-то с неуважением относился к его супруге. Но он набирал воздух на одно мгновение дольше, чем следовало. Раздался безмятежный и уверенный голос Роби:
— Госпожа, — сказала она Птице Феникс, — я не очень-то поняла, кто вы такая и, кроме того, как вы посмели явиться сюда и раскудахтаться у моего дома, но я советую вам сохранять почтительное молчание в моем присутствии: ваше сходство с годящейся в пищу птицей слишком велико, чтобы вы продолжали испытывать слабые границы моего и без того небольшого терпения.
Птица Феникс потеряла дар речи. Эрброу облегченно вздохнула, но ее облегчение мгновенно испарилось: легкий, нежный и сладкий, как раньше, раздался плач Птицы Феникс. Не тот непереносимый визгливый звук, которым она встретила их на острове, а слабое и одновременно проникающее в самое сердце пение, которое, казалось, стирало саму надежду на то, что эту боль можно унять.
— Госпожа, умоляю вас, возьмите мою жизнь, если таково ваше желание, и делайте с ней все, что пожелаете, но не осуществляйте ужасное намерение превратить древнюю плоть мою в кушанье. Я, последний отпрыск рода, рожденного вскоре после самого создания мира, не хотела бы осквернить низкой судьбой, которую вы мне обещаете, все мое благородное племя.
