Посёлок - Булычев Кир (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Кто мне ответит, где, кроме узла связи, на корабле есть передатчик?
– Ты прав, – почти сразу отреагировал Сергеев. – Мы самые последние идиоты.
– Что он имеет в виду? – спросил Олег.
– Проще простого, – сказал Сергеев. – Передатчик есть на катере. На спасательном катере, который остался на «Полюсе».
– А насколько мне известно, – добавил Старый, – передатчик катера совершенно цел. И мы не думали о нем, потому что нам не приходило в голову, что можно выйти на связь с кем-то на этой проклятой планете.
Стало очень тихо, словно Старый сказал эти слова на непонятном языке. И каждый для себя переводил их.
– Ого, – пробасила в тишине Луиза. – Это же меняет дело.
Это меняет дело, повторил про себя Олег. Это меняет дело. За минуту до слов Старого путешествие к кораблю было жертвой, подчинением холодной и разумной Необходимости. Каждый шаг к кораблю уводил от Марьяны и отнимал у нее и ребят шанс спасения. Минуту назад уже подчинившийся ненавистной Необходимости Олег проклинал поход и тех, кто заставил его идти к «Полюсу», все были врагами, потому что готовы были примириться с гибелью Марьяны… Идея Сергеева, хоть и дававшая некую тень надежды, не обещала надежды немедленной… Какое хорошее, доброе лицо у Старого. Какой он умный и мудрый. А почему не я? И тут же возникло, как удар, как позор, понимание, что о передатчике на планетарном катере должен был вспомнить он, Олег. И не нужно было никакого полета на воздушном шаре к реке. Уже давно, десять дней назад, две недели назад надо было лететь на «Полюс» и вызвать земную экспедицию…
– Я должен был подумать об этом раньше. – Сергеев был мрачен, будто слова Старого его не обрадовали.
И Олег понял почему: он был отцом Марьяны и думал сейчас так же, как Олег. И тогда впервые Олег ощутил свое родство с Сергеевым – они оба любят Марьяну.
– Чего же мы стоим? – Олег сначала услышал этот крик, а потом только понял, что это кричит он сам. – Надо сейчас же идти.
– Сначала соберем все по сусекам, – сказал Вайткус, – чтобы вы не померли с голоду.
– Ты уходишь с утра? – спросила Лиз, когда все расходились.
Эти дни она к Олегу не подходила, молчала, только смотрела на него издали пристально и жалко. И мать с Олегом тоже не говорили о том вечере. Олег вроде бы понимал, что виноват он сам – не надо было жалеть Лиз и тогда бы он сам не стал обманщиком, ведь трудно даже представить себе подлеца, который целуется с девушкой, когда другая, которую он любит, погибает в диком лесу. И потому он просто старался об этом не думать, а думал о Марьяне и походе к кораблю. И это у него, надо сказать, отлично получалось. Как будто Лиз и не было в поселке. И потому, когда она подошла, Олег сразу вспомнил и ощутил свою вину, и в нем возникло недоброжелательство к Лиз. Даже к тому запаху душистой травы, который вновь исходил от нее. И, наверное, он сказал бы что-нибудь несправедливое и обидное, но в тот момент он уже был в походе, в горах, он уже включал рацию…
– Ухожу. Не надо меня жалеть. У меня все в порядке.
– Да, конечно, я очень рада. Но мне за тебя страшно. Ведь мне ничего от тебя не надо, понимаешь, только чтобы ты на меня не сердился и помнил меня.
– Хорошо, – Олег кинул взгляд вокруг, не слышит ли кто-нибудь разговора. – Я буду помнить. Ты не волнуйся.
– Пойдем вечером погуляем, – предложила Лиз очень тихо, одними губами. – Погуляем? За изгородь, недалеко.
– Да ты что? – искренне удивился Олег. – Я всю ночь буду собираться, мы с рассветом выходим.
– На немного, – попросила Лиз. – И ты вернешься.
– Посмотрим.
Олегу опять было жалко эту девушку, и в его руках и губах жила стыдная, но неизгладимая память о ее коже и ее губах, он понимал, что нельзя никуда с ней ходить, и не хочется, ведь в самом деле не хочется.
И он убежал в мастерскую, чтобы помочь Сергееву сделать кошки – железные крючья, с которыми легче лазить по ледяным склонам. А потом он забыл о Лиз.
А она долго стояла у изгороди, подальше от ворот, в тени, ждала, хоть и сама не верила, что он придет. Потом замерзла и побрела спать, а Олег вернулся к себе еще позже, когда Сергеев выгнал его, чтобы выспался перед выходом.
И только когда ложился, Олег вспомнил о Лиз и подумал с облегчением: «Ну и хорошо, что я забыл».
Глава седьмая
На этот раз торжественных проводов не было. Не то настроение, да и не тот поход.
Было совсем рано, ребятишки еще спали, у ворот собрались только старшие, и прибежала Фумико, она до последнего момента надеялась, что ее возьмут. Она подслушала, что Олег будет разговаривать по радио с теми, кто спасет Казика, и хотела слышать, как это все будет происходить. Но, конечно, и речи не могло быть о том, чтобы ее взять в горы: она слабенькая, будет обузой.
От свой хижины спешила Лиз. Она несла мешочек. Лиз не проспала, но задержалась, отыскивая, что бы вкусное дать с собой Олежке. Она была как мышка – всегда прятала вкусные вещи, но порой забывала о них. А теперь перекопала все и нашла сладкие корешки, ком сахара, еще прошлогоднего, и жалкие остатки своей зимней попытки испечь пирог. Лиз хотела завернуть все покрасивее, но спешила, и не получилось – пересыпала все в обыкновенный мешочек, с которым ходят по грибы, и побежала к изгороди.
Олег взял мешочек, ему казалось, что все смеются. Лиз стояла в двух шагах и смотрела на него так, словно хотела втащить к себе в глаза.
Мать подвинулась, чтобы встать между Лиз и Олегом, и стала поправлять ему воротник куртки. Олег не сопротивлялся.
– Ладно, – бросил Старый, – времени тратить не будем.
– Сегодня все на прополку пойдут, – сказал Вайткус.
Голос у него дрогнул, и Олег догадался, что Вайткусу плохо – все уходят, а его оставляют с женщинами и детьми. Ему нельзя далеко ходить. И он очень много делал – на нем были огород и все хозяйство.
Заплакала Линда. Она ни слова не сказала, но плакала. Еще недавно она провожала Томаса, и Томас не вернулся. А теперь она с Сергеевым, и вот он тоже уходит.
Олег с Сергеевым поправили мешки и быстро пошли к горам. По земле стлался туман, чуть парило, день обещал быть теплым. Олег спешил, он угадывал вехи их прошлогоднего пути. Сергеев во всем слушался его – он верил памяти Олега. Они почти не разговаривали, только по делу.
Гриб-гигант был на прежнем месте, он даже подрос за зиму. Они не задерживались возле него – уже темнело, и Олег хотел дойти до пещеры, а может, если удастся, и дальше. Каждый день они должны были проходить больше, чем в прошлом году.
Они собирались начать переправу через широкий рукав с рассветом, но, пока укрепляли расползшийся за ночь островок, Марьяна заснула. Она ночью не выспалась, а тут пригрелась и заснула. Дик с Казиком не стали ее будить, они отошли подальше по берегу и ждали, пока она проснется.
– Устал? – спросил Дик.
Казик удивился. Дик никогда не спрашивал о таких вещах. Если мужчина устал, это его дело. Если ты сильно устал, то Дик возьмет у тебя мешок или добычу. Ничего не скажет, просто возьмет. «Может, он тоже устал?» – подумал Казик. А вслух ответил:
– Ничего, немного осталось.
Дик стукнул его по плечу ладонью, не больно, но чувствительно. Казик думал: «Вот мы сидим рядом с Диком, и он не знает, как я его люблю. Я его люблю больше всех, даже больше Марьяны и тетки Луизы, потому что я хочу быть таким, как он – сильным и молчаливым. Хорошо бы, мы дружили с ним и на Земле. Я ведь быстро вырасту и тоже стану взрослым, а он еще будет довольно молодой. Мы можем вместе отправиться в далекое путешествие».
– А может, поднимемся на Эверест, – произнес Казик вслух.
– Дался тебе этот Эверест, – сказал Дик, который понял, что Казик опять думает о Земле.
– Ну, на охоту.
– На охоту там нельзя. Я спрашивал Старого. На Земле не охотятся. Не хочу я на Землю.
– И не хочешь посмотреть?
