Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Вольских Алека (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Разворачиваясь, Мила заметила, что глаза Многолика устремлены на нее. Он бросил взгляд на свиток в ее руках, а потом кивнул в сторону, взглядом приказывая уходить. В этот раз Мила решила послушаться.
Они отсидели все уроки в невероятном напряжении. Разговоры о стороже и Черной Метке Гильдии начались на первой же паре. Учителя делали вид, что ничего не произошло, и постоянно призывали к спокойствию, однако им самим это удавалось с большим трудом. Профессор Лирохвост, играя на скрипке, так резанул смычком по струнам, что многим пришлось срочно закрыть уши руками — от таких оплошностей «Тимпанум Параакузия» не спасала. Профессор извинился и попросил прекратить разговоры в классе, хотя после его душераздирающего скрежета никто и не думал разговаривать.
Профессор Чёрк распространил свою картавость еще на одну букву. Теперь он не только говорил «г» вместо «р», но еще и сыпал всеми гласными по очереди, когда нужно было произнести букву «л». И ко всему прочему заклинание, начертанное им на полотне волшебной палочкой, в точности повторяло все признаки его картавости. Вследствие чего никто так до конца урока и не понял, как нужно произносить новое заклинание.
Невозмутимой оставалась только Альбина, заявившая на антропософии, что никому не разрешено обсуждать что-то постороннее, когда она ведет урок.
Когда на последней паре профессор вызвала к доске Костю Мамонта и попросила расщепить молнией сухое бревно, то, вместо того чтобы расколоться на две половины, бревно загорелось и истлело до состояния золы. Вопреки обыкновению, Альбина не стала советовать Мамонту повторять заклинания более сосредоточенно, а глубоко вздохнула и, не поставив оценки, разрешила сесть за парту.
Когда закончился урок, и ребята выходили из кабинета антропософии, Ромка, коснувшись локтем руки Милы, спросил:
— Сразу пойдем в Львиный зев или прогуляемся?
— Пойдем к Тысячелетней секвойе, — ответила Мила, многозначительно потирая кулаком висок. — Что-то голова болит.
— Да, — живо согласился Ромка, — под секвойей любая головная боль проходит. Это точно.
В дверях они столкнулись с Костей Мамонтом и Иларием Крохой. У Кости вид был по-прежнему очумелый, а Иларий упрямо хмурился и в чем-то пытался убедить своего приятеля, но, заметив взгляд Милы, замолчал и отвернулся.
Выйдя из замка, они спустились с холма на зеленую лужайку, у реки. Оказавшись под тенью громадной секвойи, вновь поразившей Милу своим величием, они опустились прямо на траву, устроившись тесным кружком.
— Я слышал, как говорили о стороже, — начал Ромка. — Он живой, но находится под проклятием Гипноса. Это когда его тело спит, а разум бодрствует. Представьте: он все понимает, но сделать ничего не может. Бр-р-р… Говорят, было такое, что некоторые сходили с ума еще до того, как с них снимали чары — не выдерживали.
— Но все же хорошо, что он живой, — сказала Мила. — Ведь Черная Метка чаще всего оказывалась на уже мертвых жертвах.
Мила видела, как от ее слов Белку передернуло.
— Бедный Костик, — жалостливым тоном протянула Белка, — он совсем плохо выглядит.
— Да, кстати, почему? — спросила Мила.
— Гильдия убила его маму, — ответил Ромка. — Он живет с отцом. Костя как-то сказал, что его папа так и не женился во второй раз. Говорит, что у Кости не может быть другой мамы. Мама бывает только одна.
— А я не знала, — тихо сказала Белка и, делая над собой усилие, чтобы не заплакать, добавила: — Значит, мы с ним похожи.
Мила вспомнила о том, что говорил Иларий еще в «Перевернутой ступе» — что Белка и Мила из «спасенных». Тогда, тринадцать лет назад, наверное, и погиб Белкин отец. И она его никогда не видела, как и Мила своих родителей.
— Вы думаете, Гильдия действительно вернулась? — нарушила молчание Белка.
Мила не ответила на этот вопрос.
— Помните наш вчерашний разговор о том, что неизвестный, которого мы видели в Архиве, копировал памятки из сферы? — спросила она, задумчиво переводя взгляд с Ромки на Белку и обратно.
— Ну? — шмыгнула носом Белка.
— Мне кажется, мы были правы, когда предположили, что эти люди там, в сфере, скорее всего — пленники Гильдии, — осторожно сказала Мила.
— Я все время думаю, — сказала Белка, — ведь если эти люди погибли, как же в таком случае памятки оказались в мнемосфере? Ведь это невозможно!
Мила не ответила. Она просто не знала. Если мнемосфера составлялась из обрывков чей-то памяти, то это, действительно, невозможно. Мертвые не могут поделиться своими воспоминаниями.
— Вообще-то, это возможно, — сказал Ромка и, судя по его скрещенным на переносице бровям, он только что пришел к какому-то выводу. — Это возможно, если предположить, что кому-то, побывавшему в плену у Гильдии, удалось совершить побег.
Мила и Белка молча с ним согласились.
— Странно, что это произошло прямо напротив Архива, — понизив голос, хотя поблизости не было ни единого человека, сказала Мила.
— Ты думаешь, это имеет отношение к тому неизвестному из Архива, которого мы видели? — спросил Ромка, тоже понизив голос.
Мила глубоко вздохнула:
— Посуди сам: он приходит ночью в Архив, когда никто, кроме сторожа, не может его там увидеть. Мы не в счет — о том, что мы тоже были в Архиве, он знать не может. А через день именно сторожа и именно возле Архива находят полумертвым, разве это не указывает на то, что эти события связаны?
— А в ту ночь его спугнул Карл, — продолжил ее мысль Ромка. — И, по-видимому, он не успел добыть все, что ему было нужно. Поэтому на следующую ночь он вернулся. И в этот раз сторож оказался в самом подходящем месте в самое подходящее время.
— Или, скорее, в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время, — поправила Мила, вспомнив, что сказал Ромка о людях, сошедших под влиянием проклятия с ума.
— Я только одного не понимаю, — сказала Мила. — Ведь Гильдия состояла не из волшебников, но чары, наложенные на сторожа, ясно дают понять, что тот, кто это сделал, может быть только волшебником. И на груди сторожа Черная Метка. Как это связать?
— Да проще простого! — воскликнул Ромка. — Мой прадед мне рассказывал, что они очень долго не могли понять, откуда Гильдии столько известно о волшебном мире. Знаете, ведь не было более успешной организации против магов, чем Гильдия, во всем мире на протяжении многих веков.
Белка опять шмыгнула носом, но не заплакала под предупреждающим взглядом Ромки.
— Так вот, — продолжил Ромка, — потом они все-таки узнали, что среди волшебников были предатели. Они переходили на сторону людей, потому что считали, что их больше и они сильнее. Хотя Гильдия и была тайной организацией…
— А почему? — спросила Белка.
Ромка оттопырил нижнюю губу и раздраженно выпустил струю воздуха, заставляя челку пуститься в пляс.
— Ну сама подумай! «Организация по борьбе с волшебниками» — звучит просто потрясающе. Особенно если учесть, что весь мир уверен, будто никакого волшебства не существует в помине. Их бы принимали за сумасшедших.
Он шумно выдохнул, пытаясь призвать себя к терпению, и продолжил:
— И хотя Гильдия была тайной организацией, но в ней состояли очень важные среди простых людей особы, а потому некоторые волшебники — или слабые, или просто трусливые — помогали им охотиться на магов в обмен на свою жизнь. Так может быть и теперь. И вот что я думаю: тот, кого мы видели в Архиве, и есть шпион Гильдии.
Мила вспомнила слова Акулины, сказанные в первый вечер их знакомства: «Бороться с ними было трудно. Они слишком хорошо изучили волшебный мир. Они знали о нас все». У Милы в голове не укладывалось, как могли волшебники предавать своих. Но все-таки это было. А теперь? Неужели и теперь среди них есть предатель?
— Не хотелось бы думать, что кто-то из тех, кого мы знаем, — предатель, — сказала Мила, и вдруг ее память ударила внутри головы маленьким молоточком, отчего Мила подсочила как ужаленная. — Ой! Свиток!
Она полезла под накидку и, погрузив руку в карман, вынула желтоватую трубочку пергамента.
