Победитель крыс - Кантор Владимир Карлович (серия книг TXT) 📗
Его обступали дикие толстые деревья, обвитые какими-то ползучими растениями, высокие сосны, густые кусты, поваленные стволы сгнивших деревьев. Под ногами то мох, то прошлогодние листья, то пожелтевшая хвоя вперемежку со старыми шишками. Было утро, но в лесу все равно густели сумерки, птицы пели, но словно как-то неохотно, а в верхушках деревьев шумел ветер. В отдалении послышались чьи-то шаги, будто кто через бурелом лезет, треск поднялся по лесу. Потом наступила тишина, и в тишине чей-то голос принялся выводить басовито:
— Светит месяц, светит ясный!..
Борис невольно посмотрел вверх и сквозь деревья увидел на светлом небе белесый, едва различимый контур месяца. Осторожно он двинулся, пробираясь меж кустов и деревьев, перелезая через завалы нарубленных кем-то сучьев в сторону певца. «Быть может, дорогу подскажет, а не то и сам выведет», — подумал Борис. Но голос удалялся, и сколько бы Борис ни убыстрял шаг, расстояние между ним и голосом, казалось, так и оставалось прежним. Потом песня замолкла и шум шагов пропал. Борис какое-то время еще продолжал идти в том же направлении, но никого так и не увидел, только, когда он проходил, точнее обходил густую поросль толстых и старых деревьев, ему почудилось, что захохотал будто кто сверху, качаясь на больших ветках, как в гамаке. Борис остановился, огляделся. Кругом чащоба. Тогда он решил вернуться назад к реке и двигаться вниз по течению: авось, куда-нибудь к человеческому жилью и выйдет. Шел, шел, шел, и вроде бы журчанье время от времени доносилось до его слуха, бросался туда, — снова ничего, так и бегал, пока не понял, что окончательно заблудился.
Он присел на траву, потом прилег, подложив локоть под щеку, и незаметно уснул. Когда проснулся, была уже явно вторая половина дня, часа четыре-пять — не меньше. Борис вскочил на ноги и снова пошел, куда глаза глядят, — все лучше, чем просто так сидеть и неизвестно чего дожидаться. И вдруг остановился: на тропинке прямо перед ним лежит колода, на колоде мужик сидит — глазки остренькие, волосы седые, сам в звериную шкуру одет, в когтистой лапе кривой нож держит и этим ножом колоду ковыряет. Увидел Бориса и начал когтистым пальцем к себе манить. Борис оторопел и попятился. Так страшно ему еще ни разу в жизни не бывало. А мужик ему басом:
— Смотришь, почему я сед? А потому, что чертов дед! Ах-ха-ха! Ах-ха-ха! Ах-ха-ха! Иди-ка сюда, я с то бой расправлюсь!..
Борис повернулся и прямо сквозь кусты наутек. А вдогонку:
— Ах-ха-ха! Ах-ха-ха! Ах-ха-ха!
Отбежавши подальше и сообразивши, что леший (а то, что это был именно леший, Борис теперь не сомневался: вспомнил, в Деревяшке был такой же, а, может, и тот же самый) за ним не гонится, он остановился и заплакал от отчаяния, что, видно, не выбраться ему отсюда.
Он уселся на мягкий мох, прислонившись спиной к толстому дереву. Идти было некуда. Во всяком случае он не знал, куда. Он сидел и сидел в тоске, а в голове вдруг у него зазвучали слова, и показалось, что голос, их произносящий, женский голос, надрывный голос, звучащий словно после долгих рыданий, ему знаком. Голос этот раздавался как будто бы не извне, а изнутри него самого, но ясно было, что не он говорил, да и слова эти слышал он впервые.
Голос смолк. Сквозь высыхающие слезы Борис огляделся — вокруг никого не было.
В этот самый момент какая-то птица шумно захлопала крыльями с верхушки елки напротив него. Борис поднял голову кверху. На ели сидела сова и хлопала глазами: луп-луп. Потом птица поднялась и сделала круг над ним, и снова, будто приглашая обратить на себя особое внимание. «Действительно, странная птица, — подумал Борис. — Ведь сова летает только ночью, а днем она спит». Сова между тем полетела куда-то, затем вернулась к Борису, затем снова полетела в ту же сторону, и снова вернулась, как собака, когда она зовет хозяина. «Может быть, это Ойле? — вдруг пришла в голову мысль, самому показавшаяся нелепой, он даже усмехнулся и вытер слезы. — Однако, может быть это и в самом деле Ойле? Вышла мне помочь и в сову обратилась?» Борис покрутил головой и двинулся следом за птицей.
Он шел довольно долго, путь был нелегок, но во всяком случае его теперь не покидало чувство осмысленности пути. Через время начали встречаться поляны, потом пошли невысокие холмики, поросшие кустарником, и уже ближе к вечеру он выбрался на какую-то каменистую тропу, которая повела его круто вверх. Сова по-прежнему летела впереди. Он карабкался и шел, стараясь не смотреть вниз, в пропасть, оказавшуюся вдруг с правой стороны от него. Он смотрел прямо перед собой да под ноги, так было легче. В некоторых местах тропа почти совсем пропадала, только наклонная осыпь, по которой приходилось идти осторожно ставя ноги, чтоб не потревожить камней и не соскользнуть вместе с ними в пустоту. Внезапно он остановился: выбравшись за очередной поворот, он увидел внизу широкую реку, на скалах, нависших над водой, дубовую рощу, а на краю пропасти развалины древней крепости, точнее, крепостной стены, через пропасть что-то вроде моста, а на той стороне действительно стоял древний, когда-то могучий замок, сильно обветшавший от времени.
Сова перелетела на ту сторону, покружилась над каменными гробами, выставленными в ряд возле стены замка (крышки их были откинуты и сами они были пусты, как увидел Борис, следуя за совой), затем полетела дальше, минуя замок. Вечерело, и Борис уже с трудом различал птицу в темнеющем воздухе. Миновав замок, так и не зайдя в него, как ему ни хотелось, Борис, слепо доверившись сове, двигался дальше, вверх, лавируя среди нагромождений каменных глыб. «Поразительно, — думал Борис, — что нигде не видно ни клочка тумана. Может, это значит, что близко Лукоморье?» Наконец, взобрался он на очередную вершину, остановился отдохнуть и тут услышал шум морского прибоя, увидел вдали одинокое сухое дерево, окруженное невысокими скалами, а также увидел, как сова вдруг напрямую долетела до этого дерева, уселась на его верхушке и сложила крылья, явно не собираясь лететь дальше.
И тут неожиданно, как бывает только на юге и в горах, стемнело. И тогда Борис различил среди скал, громоздившихся около сухого дерева, отблеск костра. И он вспомнил:
