Люди крыш. Пройти по краю - Романова Любовь Валерьевна (чтение книг txt) 📗
— Боюсь, для этого ему придется покинуть мою подушку. А я не отпущу! — засмеялась она, прижимаясь щекой к пушистому боку.
— Марта, Тим так и не позвонил?
— Нет. — Она аккуратно вернула шерстокана на место.
— Ты уверена, что на Арене будет безопасно? — Ник приблизил свое тонкое лицо к плечу главы Большого Совета и осторожно поцеловал нежную кожу, перехваченную тонкой бретелькой.
— Глухой, конечно, безумец, но даже он не посмеет навредить Чемпионату. Думаю, послезавтра Арена станет самым безопасным местом в городе. Владлена с Маратом тоже там будут.
— А если ты ошибаешься?
— Тогда мы окажемся в первых рядах зрительного зала с видом на Армагеддон.
— Чтоб ты сдох!
Эта смачная, как оплеуха, фраза выдернула Женю из вязкой дремоты. А еще точный плевок, посланный Тимом прямо в глаз субтильного гражданина с шапочкой иссиня-черных, зализанных набок волос.
— Боюсь, вам, молодой человек, предстоит это сделать раньше меня, — ответил тот, не спеша вытирая влажной салфеткой бледное лицо. Ее протянул крупный мужчина в кожаном пальто до пят.
— Как себя чувствуют наши гости? — пропищал он, и Женя сразу его узнала. Кайзер — именно этот мордоворот забирал ее из фратрии людей глубины.
— Через пару часов скажу наверняка! — заворчал сонный Глистерман. — А пока уж, извините, только недостоверные факты, основанные на вчерашних исследованиях и сегодняшних наблюдениях.
— Не томите, — с обманчивой ласковостью попросил субтильный.
— В мальчишке, как и планировалось, вирус прижился. Через пару недель процесс трансформации завершится, но на поверхность ему уже ходу нет. С девчонкой все сложнее.
— То есть? — Субтильный сложил ручки пирамидкой, а Женя вдруг сообразила, что это не кто иной, как Глухой, — глава норного Братства. Тяжелый лоб и маленькие глазки выдавали в нем крысюка, но узкие плечи и миниатюрные руки сильно отличали его от своих сородичей. Может, смешанная кровь?
— Полагаю, ее иммунная система уничтожила инфекцию. Это нужно еще проверить, но, сдается мне, девушка совершенно здорова.
Суть сказанного доходила до Жени медленно. Она текла густым киселем по стенкам сознания, пока вдруг не возникла яркой надписью на белом экране: «Я не умру!» Вирус уничтожен. Выходит, ночная температура означала, что организм справился с болезнью.
Она-то справилась, а Тим?
— Что будет с Тимом? — Ее голос прозвучал, на удивление, твердо.
— Батюшки светы! Так мы умеем говорить! — вскинул розовые ручки Глистерман. — А с твоим другом, Женечка, будет то же, что и с остальными жителями этого чудесного города — они никогда не смогут подняться выше уровня асфальта. Им придется жить в вонючей канализации и питаться отбросами! Иначе созданный мною вирус — я назвал его «Метро-GH113» — убьет их. Стремительный рост внутричерепного давления — и бух! — мгновенный инсульт.
— Значит, те, кто заболел наверху, могли выжить? Им просто нужно было спуститься под землю? — Женя подумала о вечно хмуром Вадике.
— Так точно, сообразительная моя! — как мальчишка, обрадовался Глистерман. — Согласись, гениально придумано!
— Но зачем это все?
— Ради великого будущего норного Братства! — вместо ученого дрогнувшим голосом ответил Глухой. Он повернул на мгновение свою непропорционально большую голову, и Женя с отвращением уставилась на безобразную дыру вместо правого уха. — Вы, люди, должны понять, кто на этой планете истинный венец творения!
— Да вас же всех убьют! Как только разберутся, в чем дело, от норного Братства ни одного крысюка не останется!
— То, что ты видишь, полиморф, только вершина огромного айсберга! — криво усмехнулся Глухой, сверху вниз глядя на привязанную к креслу Женю. — Человечество не успеет оглянуться, как все оно будет охвачено пандемией. Социальные институты рухнут, государства падут, и толпы людей устремятся под землю. Им придется подчиниться более сильным и приспособленным — то есть нам. Ты слишком глупа, чтобы оценить мой замысел.
— Зато я могу оценить кое-что другое! — заорала Женя. — Вы — псих! Обыкновенный псих! Вы все здесь психи!
— Закончите проверку и избавьтесь от нее! — не обращая внимания на Женины крики, бросил Глухой Глистерману. — Всего доброго, полиморф. Я мог бы пожелать тебе быстрой смерти, но не хочу обманывать.
Развернувшись на месте, Старший Сын Крысоматери вышел из лаборатории, сутуля узкие плечи. Кайзер, точно большая черная наседка, последовал за ним.
Дыра в стене становилась все меньше и меньше. Тесный пенал, где хватало места, только чтобы стоять вытянувшись, словно кремлевский курсант у Вечного огня, быстро погружался в темноту. Женя заворожено смотрела, как растет кирпичная кладка, а за ней исчезает довольная рожа Гоблина и его приятеля.
Пока Женю вели сюда темным коридором, она старалась держаться. Гордо молчала, вскинув подбородок. Но когда семенящий рядом Глистерман начал рассказывать, кто и за что замурован в плывущих мимо стенах, слезы сами брызнули из глаз.
— Ничего, ничего, плакать полезно, — гаденько улыбнулся ученый, заметив в голубоватом свете фонарика мокрые дорожки на щеках пленницы, — Слезы выводят из организма гормоны стресса.
После его слов Женя до крови прикусила губу, чтобы остановить соленые потоки, но стало только хуже. Теперь она всхлипывала, и то и дело постоянно шмыгала носом. Короче, героя-партизана из нее не вышло. Смерть с улыбкой на устах оказалась не ее амплуа.
До последней секунды, до самого последнего кирпичика в стене она надеялась на чудо. Вот сейчас появится Марта с Шепотом или откажет чертов браслет на руке Глистермана… Но ничего подобного не происходило. Женя вновь и вновь проверяла свои способности: пыталась увидеть фибры или перейти в режим ускорения. Но в ответ слышала только мерзкое попискивание.
— Не старайся, дорогая! Лаборатория находится аккурат над твоей усыпальницей. Ближайшие двадцать четыре часа браслет будет рядом. Этого времени хватит, чтобы задохнуться даже полиморфу.
Задохнуться? Умереть, корчась от судорог, в каменном мешке. Когда-то в детстве, начитавшись Эдгара По, Женя дико боялась уснуть летаргическим сном и очнуться в заколоченном гробу. С месяц ее преследовал кошмар, как она сдирает ногти, пытаясь вырваться из обитой бордовым шелком ловушки. Кто бы мог подумать, что жуткое видение так скоро станет явью!
— Ну, голубушка, давай прощаться, — вздохнул Глистерман, когда Гоблину с Пельменем осталось положить не больше трех кирпичей. — Наше знакомство было не долгим, но полезным. По крайней мере, для меня.
Женя сквозь влажную пелену тоскливо взглянула на нелепую фигуру ученого, так похожего на безобидного гнома, и в этот момент последний кирпич отрезал ее от внешнего мира.
— Готово! — услышала она глухой голос Гоблина. — Сдохни, мерзкая кошка!
Всё. Теперь всё. Слезы внезапно высохли. Наверное, где-то в глубине глаз обмелели колодцы, питавшие их столько времени. Дышать с каждой секундой становилось труднее. Совсем скоро в этом каменном шкафу закончится кислород, равнодушно подумала пленница, и я умру.
Вдох.
Еще один.
Интересно, сколько их у нее еще осталось?
Чудовищный удар тряхнул каменный пенал, больно приложив Женю о стену. По свежей кладке прошла волна. Кирпичи вздрогнули, и добрая половина их посыпалась пленнице на ноги. Она едва успела вжаться в стену и избежать самых увесистых ударов.
«Это что? Землетрясение?» — запоздало удивилась Женя. Мозг все еще задумчиво искал причину загадочного толчка, а руки уже лихорадочно разгребали путь наружу.
Первое, на что уставилась Женя, выбравшись на свободу, был парень не старше Тима, который сжимал в руках… Нет! В это решительно невозможно было поверить — он держал огромный алый рот Анджелины Джоли! Толстые губы, покрытые поблескивающей в свете валявшегося в стороне фонарика помадой, капризно кривились и норовили сложиться в трубочку. Казалось, рот хочет послать воздушный поцелуй, а парень не дает ему этого сделать.
