Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес - Мошковский Анатолий Иванович (бесплатные серии книг txt) 📗
— Не смей, Витя, не смей! Я сама его накажу!
Дверь захлопнулась, шум продолжался в коридоре. Борю вдруг прорвало, слезы хлынули двумя потоками по щекам. Он заревел в голос, — так было горько и обидно.
Он выскочил из ванны и повернул брюки так, чтобы Хитрый глаз смотрел в другую сторону. Нет, этого было мало. Дрожащими руками он вытащил из кармана приборчик и, роняя на него слезы, посмотрел на кнопки, уже знакомые ему и совсем новые… Скорей, скорей другую! И Боря, коротко вздохнув, нажал маленькую белую кнопку с черной цифрой «7».
ЗВЕЗДЫ
И с ужасом посмотрел на приборчик: Хитрый глаз казался сейчас особенно черным и ядовитым…
Страшно было и краем глаза глянуть в него, даже на его отражение в зеркале: а вдруг оно обдаст его волной и подействует?
Боря с величайшей осторожностью засунул приборчик в карман брюк так, что Хитрый глаз был направлен в пол. И быстро смыл с себя мыло. В квартире было тихо, семейство благополучно допивало на кухне чай, и никто уже, конечно, не помнил о том, что было только что.
Весь вечер Боря ходил в нерешительности по дому. Опять попробовать? Нет, ни за что, ни за что! Потом, услышав во дворе визг и смех, высунулся из окна. Ребята играли в прятки.
А если на полсекунды?…
Ни за что!
Но ведь совсем безопасно… Нельзя!
Скоро уснул и слабенько засопел Костик, и Боря просто не знал, что делать. Ведь он наставит приборчик на такой короткий срок, что и произойти ничего не успеет…
Боря незаметно направил приборчик в сумеречный двор. На полмига! И если б за эти полмига Хитрый глаз подействовал на ребят как-нибудь не так, они бы ничего не сделали Боре. И никому другому.
Однако ничего не случилось. Только смеха чуть поубавилось.
Вдруг Костик перестал сопеть. Не проснулся ли?
Боря спрятал приборчик и покосился на брата.
Глаза у него были закрыты, а голова на подушке неудобно повернута к нему, точно он специально подсматривал за ним. Не сказал ли ему Гена о своих подозрениях?
Ох как надо его остерегаться!
Утром Боря проснулся раньше брата и направил на него — ведь совсем неопасно! — из-под подушки приборчик. Костик и не шелохнулся, только брови его дрогнули на переносье и кожа на лбу нахмурилась, а губы сжались.
Внезапно он зашевелился и проговорил:
— Нет! Я вам сказал — нет! Я приказываю изменить курс!
Боря так и присел па кровати, услышав это.
— До земли не дотянуть… Сядем на льдину! — Глаза Костика были туго сомкнуты, лоб по-прежнему мучительно напряжен. — Что-что? Ничего, выдержит! Вы слышали? — крикнул Костик, так крикнул, что кровать его скрипнула и пошатнулась. — Я начальник экспедиции и все беру на себя!
Вдруг он открыл глаза, и Боря чуть не вскрикнул. Глаза брата ослепительно вспыхнули и ярко засветились, точно в них горело по звезде. И еще в них была отвага и решительность. И губы его еще не успели разжаться.
Вот так кнопка!
Боря пристально смотрел на брата. Костик оглядел комнату, залитую солнечным светом, теплую, уютную, с книжными полками и картинками на стенах, и па лице его появилась досада.
— Ты куда это летел? — спросил Боря. — Самолет вышел из строя?
— Да, — угрюмо ответил брат. Куда делась его беспечность, вечная готовность улыбнуться и нашалить. В лице его — спокойствие, во взгляде — новая, непонятная цель. Словно он знал что-то такое, чего Боря не знает и не в силах узнать.
— Как же вы теперь? — спросил Боря. Костик отвернулся к стенке: 9 -Меня еще могут вызвать отсюда телеграммой…
— Чудак! Во сне же все… И твой самолет, может, лежит уже на дне Ледовитого океана…
Сказал это Боря и вспомнил про свою лодку, настоящую лодку, которая лежит сейчас в настоящем иле настоящего пруда. Водить самолет и отдавать во сне храбрые приказы — это каждый сможет, а вот вытащить лодку…
Вдруг Костик рывком откинул одеяло и сел на кровати. Глаза его снова вспыхнули, да так, что Боря моргнул.
— Долго будешь валяться? — В голосе брата зазвучало презрение. — Долго, я спрашиваю?
Только этого не хватало! А что, если схитрить, притвориться, что он во всем готов слушаться малыша?
— Кость, а ты мог бы включить меня в свою экспедицию? — робко попросил Боря.
— Тебя? — Костик пристально посмотрел на него своими горящими глазами. — Пожалуй, нет.
— Что так? Я бы так хотел!
— Не подойдешь. Нам нужны верные и твердые люди…
— Ну, Кость, — взмолился Боря. — Я исправлюсь… Даю тебе слово!…
— Тогда и будем говорить. — Брат вскочил с кровати и пошел мыться.
Ничего себе, у Костика просто мания величия!
На кухне все было готово. Отец, обжигаясь, торопливо пил чай, спешила и мама. Приглаживая после умывания мокрые на макушке волосы, Боря легонько задел ее Хитрым глазом. Мамино лицо оставалось прежним, только глаза, как и у Костика, засветились и тоже ярко вспыхнули. И все. Значит, эта кнопка ничем ему не грозит! Боря осмелел и задержал Хитрый глаз на отце. И опять — вспышка! И лицо отца стало суровей, и чай он пил медленней и не обжигаясь. И в глубине его глаз тоже ярко горели две спокойные, уверенные звезды. И это было так красиво, так неожиданно и загадочно!
И у Наташки, наверно, вспыхнут!
Первым ушел отец, потом мама, за ней Костик. Боря надел куртку с Хитрым глазом, собрал портфель. Но он не уходил. Чуть приоткрыв дверь, он ждал, когда выскочит Наташка. Тогда-то и он выйдет, и они будто случайно встретятся, и он разыграет удивление… Ждать пришлось долго, в куртке было жарко, и даже глаза заболели смотреть на ее дверь — темную, молчащую, с синим почтовым ящиком. Ну что она там? Опять выскочит в последнюю минуту и они рысью помчатся к школе? Или захворала?
Но Боря ждал.
Потом он набрал на телефонном диске ее номер и услышал тоненький голосок: «Да, я слушаю».
Ух как хотелось крикнуть: «Ну выходи же! Выходи, я устал тебя ждать!»
Но Боря ничего не крикнул, а быстро положил трубку на рычаг, словно она жгла его руку. Значит, здорова. И не успел Боря это подумать, как скрипнула ее дверь, и, не убедившись даже, что это Наташка, а не ее мама или папа, он прыгнул через порог и захлопнул свою дверь, отрезав все пути к отступлению.
И, суетясь, дергая руками, шмыгая носом, подбежал к кнопке вызова лифта и нажал. Так сильно нажал, что чуть не раздавил. И вот появилась Наташка. Боря повернулся к ней, к ее огненно-красному пальто, к ее широкой — до ушей и даже шире — улыбке.
— Здравствуй. — Боря открыл перед нем тяжелую дверь подошедшего лифта.
— Доброе утро.
И он увидел в ее глазах звезды. Да, да, звезды! Две яркие и зеленые, они так и сияли, освещая ее лицо, и тоже вспыхнули! Лицо ее странно преобразилось; Боря не мог выдержать ее взгляда. Минуту еще ничего, можно, а потом ему становилось вдруг почему-то так совестно, так стыдно, — и он упирал глаза в землю.
Почему?
Они вышли из подъезда и зашагали вдоль дома к Весенней улице.
Наташка держалась сегодня более прямо, чем всегда, и не старалась заглянуть ему в глаза, и не посмеивалась своим мелким частым смешком. Что-то в ней стало другим, будто, как и Костик, она узнала какую-то тайну, которую не знал он, и не торопилась поделиться ею, И куда-то исчезла ее суета. И нос хоть и оставался по-прежнему длинным, но он уже не стремился так лихорадочно вперед, чтоб первым все пронюхать…
А может, она оставалась прежней, просто он не замечал раньше?
Боря шел с Наташкой и не знал, о чем с ней теперь говорить, и она не лезла, как обычно, с расспросами, со своими девчоночьими охами и ахами, не жалела его и не предлагала новых книг. И так странно было идти с ней, совсем другой Наташкой, и ему почему-то показалось, что, шагая вместе, уже не он, а она делала ему одолжение…
И все, все это потому, что в глазах у нее горели звезды, которые время от времени вспыхивают, а у него нет этих звезд!
А ведь, если разобраться, звезды у нее не совсем настоящие, их дал ей Хитрый глаз. Ей дал, а ему нет. И у него вдруг появилось странное чувство, что эта кнопка насмехается над ним, слегка предает его…
