Мила Рудик и кристалл Фобоса - Вольских Алека (е книги .TXT) 📗
В это мгновение раздался пронзительный яростный лай. Мила повернулась и увидела в двух шагах от себя Шалопая. Драконий щенок стоял, вытянув шею вперед и прижимая переднюю часть туловища к земле, словно готовился к прыжку. Его налитые кровью глаза смотрели на серую старуху. Шалопай вдруг перестал лаять и злобно зарычал на жуткую ведьму, стоящую посреди дороги.
Но старуха не обращала на пса никакого внимания. Ее взгляд по-прежнему был прикован к Бледо. Серые руки в лохмотьях оторвались от туловища и потянулись к нему. Бледо лихорадочно вздохнул.
— Беги от нее! — крикнула Мила во весь голос.
Но Бледо, казалось, не мог пошевелиться. Сейчас Мила стояла в стороне, но она все равно не хотела узнавать, что будет, если старуха дотронется до того, за кем пришла.
— Беги же! — отчаянно повторила она.
Но вдруг смолкло яростное рычание Шалопая. Драконий щенок затих, и Мила поняла почему. Лицо старухи перекосилось от ярости, и раздался далекий, но оттого не менее жуткий вопль, наполненный бессильной злобой и разочарованием. Казалось, что вопль проник откуда-то из другого мира, словно кто-то случайно открыл дверь между мирами и забыл закрыть ее.
Старуха стала отступать назад, утопая босыми ногами в снегу. Она словно не ощущала холода. Мила посмотрела на Бледо: она почему-то знала, что в этот миг он видит, как старуха уходит в туман и растворяется в нем. Но для самой Милы старуха просто… исчезла, словно сама была туманом, по крупице растаявшим в сумерках.
Шалопай, неуклюже переставляя задние драконьи лапы, побежал туда, где только что стояла старуха, и принялся обнюхивать густой белый снег, гладким ковром стелющийся дальше по улице.
Мила и Бледо, не сговариваясь, подошли к нему.
— Следы, — шепотом проговорил Бледо. — Она не оставляет следов.
Некоторое время они молча смотрели на дорогу, где отчетливо были видны только следы Шалопая, и ошеломленно молчали, думая об одном и том же: следы тех людей, которые ходили здесь днем, занесло послеобеденным снегопадом, но старуха была здесь только что — отпечатки ее босых ног должны были остаться на снегу. Мила подняла глаза на Бледо.
— Я думала, что кроме меня эту старуху никто не видит, — сказала она, хмуро и пристально разглядывая лицо светловолосого парня.
Бледо поднял на нее испуганные блеклые глаза и кивнул.
— Я тоже… д-думал, что вижу ее только я. — Потом Бледо посмотрел на суетящегося у их ног Шалопая и добавил: — Он тоже ее видел.
— Значит, она существует, — деревянным голосом произнесла Мила. — Она не мерещится мне, она на самом деле существует.
* * *
— Как ты ее назвал? — спросила резко Мила.
Они сидели на лавочке на Главной площади Троллинбурга. Шалопай сломя голову носился вокруг Пятки Тролля, пытаясь ловить пастью снежинки.
— Серая тень, — ответил Бледо, все еще дрожа. — Она… она похожа на тень.
— Тень, — задумчиво повторила Мила.
Ей вдруг показалось, что она вот-вот должна о чем-то догадаться. Слова Бледо подталкивали ее к какому-то открытию. Но мысль словно пронеслась в сознании порывом ветра, не оставив после себя никакого следа, кроме ощущения, что она упустила из виду что-то важное и очевидное.
— Послушай, Бледо… — неуверенно начала Мила. — А больше при тебе никто не упоминал, что тоже видит эту старуху?
Бледо отрицательно покачал головой.
— Никто. К тому же… Я встречал ее трижды. Два раза вокруг были люди, но они ее не замечали. Кто-то пару раз обращал внимание на то, что я напуган, спрашивали меня, что со мной… Старухи для них как будто не существовало. — Бледо сделал судорожный вздох и осторожно, боязливо посмотрел на Милу: — Твой щенок ее тоже видел. Но животные, а тем более волшебные животные… они ведь не люди. Они всегда видят и призраков, и полтергейстов. Некоторые привидения умеют становиться невидимыми для людей, даже для волшебников, но животные их все равно видят. Я хочу сказать… то, что он ее видел, — это совсем другое. Но то, что из людей ее не видел никто, кроме меня и тебя… Это странно.
Мила резко вскинула глаза на Бледо. С минуту она смотрела на его болезненного цвета лицо, выражающее растерянность и отчаянный страх.
— Хотела бы я понять, почему так происходит, — чувствуя не отпускающее ее легкие напряжение, ответила Мила.
Она тяжело вздохнула:
— Бледо, ты, конечно, можешь не отвечать, но я все-таки спрошу.
Он неуверенно кивнул.
Мила помолчала секунд двадцать, сомневаясь, можно ли спрашивать о таких вещах человека, для которого она чужая, но все-таки решилась.
— Какой твой самый главный страх, Бледо? — спросила она. — Чего ты боишься?
Бледо, как ни странно, совсем не удивился ее вопросу. Он тяжело вздохнул и потупил глаза от смущения.
— Всего боюсь. Людей боюсь очень.
«Боюсь людей» — это было понятно Миле. Еще бы не бояться окружающих, когда все подряд так и норовят посмеяться над тобой, кольнуть тебя очередной издевкой, унизить. Она, правда, не понимала, почему с Бледо так получалось. Наверное, он просто не способен был дать отпор, постоять за себя — такой уж у него был характер.
— И все-таки ты не всего боишься, — сказала Мила. — Я видела тебя в Театре Привидений, когда профессор Буффонади давал свое представление. Ты ведь совсем не боялся всех этих чудовищ. Мне даже показалось, что они тебя… развлекают.
Бледо слабо улыбнулся.
— Но ведь они не настоящие — это только иллюзии, — ответил он. — Правда, дядя предпочитает называть их наваждениями. Когда я был маленьким, дядя каждый день придумывал новые наваждения. Они были очень забавные и совсем не опасные.
При слове «забавные» Мила недоверчиво покосилась на Бледо, но тот говорил совершенно искренне. Похоже, она была права, когда решила, что Массимо Буффонади приучил своего племянника к чудовищам с колыбели.
— Мне они такими не показались, — серьезно сказала Мила. — Мне было очень страшно. Они, может, и были наваждениями, но выглядели как настоящие… Правда, один раз… — Она задумалась. — Один раз я тоже не испугалась.
— Когда дядя наколдовал того монстра, с которым ты когда-то встречалась? — спросил с интересом Бледо.
— Угу, — промычала в ответ Мила.
— Вот видишь, — сказал Бледо. — Ты тоже почувствовала, что это все не взаправду.
Около минуты они оба молчали, думая каждый о своем. Потом Мила сказала:
— Но ведь эта старуха не была наваждением?
Бледо нахмурился и, затравленно уставившись на носки своих ботинок, отрицательно покачал головой:
— Нет, это было не наваждение. — Он втянул голову в плечи, будто невольно хотел спрятаться от неведомой угрозы. — Я не знаю, кто эта старуха. И пусть она даже не оставляет следов, но… Я уверен, она настоящая.
* * *
— Значит, она и правда существует, раз видишь ее не только ты, — взволнованно пробормотала Белка, когда Мила позже в тот же вечер отогревалась после прогулки на морозе в гостиной Львиного зева.
— А если это все-таки наваждение Буффонади? — недоверчиво нахмурился Ромка.
— Его там не было, — возразила Мила.
— Если ты его не видела, то это еще не значит, что его там не было, — мгновенно парировал Ромка. — И вообще, Бледо его племянник, может быть, он тоже умеет создавать такие иллюзии.
Мила отрицательно покачала головой.
— Я ему верю, Ромка, — сказала она. — Ты просто не видел в тот момент Бледо — на нем лица не было.
— Притвориться, сделать вид, что напуган, — это не так уж сложно. А Бледо и стараться нет нужды. Испуганная физиономия и дрожащие от страха коленки — это его нормальное состояние.
— Ромка, зачем ты так?! — возмутилась Белка. — Ты ведь ни в чем не уверен, только предполагаешь, а насмехаешься над Бледо только потому, что он слабый. Ты сейчас говоришь, как типичный златодел.
Ромка открыл рот, явно намереваясь ответить Белке что-то резкое, но в последний момент почему-то передумал и, сделав глубокий вдох, спокойно заявил:
