Необыкновенные приключения Карика и Вали (Художник Г. Фитингоф) - Ларри Ян Леопольдович (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Одного мало, — сказал Карик, поднимая и рассматривая его. — Этого хватит только на кливер. А нам ведь нужны паруса и для грот-мачты.
— Что ж, можно и для грот-мачты, — сказал профессор.
И принялся ловко отсекать острым камнем гремящие крылья и сбрасывать вниз. Ребята складывали их в кучу. Наконец Карик сказал:
— Пожалуй, хватит!
Они уложили крылья стопкой одно на другое, как укладывают листовое железо.
Профессор привязал к самому нижнему крылу верёвку и, перекинув её через плечо, потянул за собой тяжёлый груз к берегу.
— Вот видите, — говорил весело Карик, придерживая крылья руками, — уж я — то знаю, какие паруса нужны. Я как только увидел эти крылья, так сразу понял, что с ними надо делать!
— Ладно, ладно! — посмеивался Иван Гермогенович. — Расхвастался! Придерживай-ка получше крылья, не то мы растеряем половину по дороге.
С большим трудом путешественники дотащили тяжёлую кладь до берега.
В тихой гавани покачивался на приколе славный «Карабус».
Его изогнутый нос отражался в тихой, спокойной синей воде. Низкие борта лежали почти на одном уровне с поверхностью озера. Вокруг высокой мачты стояли белые бочки с мёдом.
— Настоящий корабль, — сказал Карик, — только парусов не хватает.
— А вот сейчас и паруса будут! — отозвался Иван Гермогенович.
Перетащив мушиные крылья на корабль, путешественники приступили к его оснастке.
Карик взобрался на мачту.
— А ну-ка, давайте сюда крылья и верёвки! — крикнул он сверху.
Работа закипела.
Профессор подавал Карику крылья, а Карик привязывал их к мачте одно над другим, и скоро грот-мачта покрылась прозрачными парусами-крыльями.
В крыльях зашумел ветер. Паруса «Карабуса» задрожали. И вдруг кол, на который была накинута верёвка, затрещал и переломился.
— Ой! — крикнула Валя.
Иван Гермогенович, не говоря ни слова, прыгнул в воду.
— Что случилось? — спросил сверху Карик. Но ему никто не ответил. Просунув голову между крыльями, он увидел профессора, который стоял по пояс в воде и, побагровев от натуги, подтягивал корабль к берегу.
— Отвязалась? — спросил Карик.
— Да нет! Это оса перегрызла кол! От удивления Карик даже сполз с мачты на палубу.
— Оса? — спросил он. — Что же она, дура, что ли, чтобы палки есть?
— Вовсе нет, — сказал Иван Гермогенович, наматывая пойманную верёвку на толстый пень. — Палок оса не ест, но они нужны ей для приготовления бумаги, а бумага нужна осам для постройки гнезда.
Валя широко открыла глаза:
— Осы умеют делать бумагу?
— Да… Они, кстати, и человека научили делать бумагу из древесины, — ответил Иван Гермогенович и прочёл ребятам целую лекцию об осах, о древесине, о старинных, давно забытых открытиях. — Было время, — рассказывал Иван Гермогенович, — когда бумагу приготовляли из одних только тряпок. Но шведский учёный Яков-Христиан Шефер, который жил в восемнадцатом веке, исследуя жизнь насекомых, научился у них делать бумагу из древесины. Рассматривая однажды гнездо осы, он заметил, что оно сделано из материала, который похож на бристольский картон. Он проследил за работой ос. И тут Христиан Шефер обнаружил, что осы жуют кусочки древесины и приготовляют из неё отличную бумагу.
Но в то время на открытие Шефера никто не обратил внимания.
Прошло ещё пятьдесят лет. Другой учёный, Келлер, напомнил людям про открытие Шефера, и напомнил как раз кстати. В бумаге в то время уже сильно нуждались, а тряпок не хватало… Попробовали делать бумагу, как делают её осы, из древесины… Сначала ничего не выходило, но потом дело наладилось. С тех пор почти вся бумага изготовляется исключительно из древесины.
— А зачем же осы делают бумагу? — спросила Валя. — Разве оса эвмена из бумаги сделала кувшин, в котором мы сидели?
— Ну, так то была оса эвмена. А ведь кроме осы эвмены есть ещё двадцать тысяч видов других ос. И все они по-разному строят свои гнезда. И по форме разные и по размерам. Оса амазонская полибия, например, строит гнезда величиной с человеческий рост. Эти огромные гнезда висят на деревьях, словно корзины с ручками. А вот оса ординер имеет гнездо величиной с куриное яйцо. Есть осы, которые строят свои гнезда наподобие трубчатых камер. Осы полисты строят свои гнезда прямо под открытым небом, без «крыши». Есть осы, строящие гнезда на деревьях, а есть немало и подземных ос.
— Ну, хорошо, — сказал Карик, — они делают бумагу. Но не такую же хорошую, какую делают люди?
— Напрасно так думаешь. Многие осы приготовляют бумагу лучше человека. Бумага осы не боится ни снега, ни дождей, не рвётся от ветра. Вот если станешь энтомологом — попробуй разгадать секрет приготовления бумаги осами. Такая бумага будет очень полезной людям. А ты о чём задумалась, Валя?
— Я думаю, как бы поскорее уйти отсюда. Если они уже грызут наш причал, значит, они где-то недалеко от нас. Я боюсь их. Пойдёмте домой!
— Ну что ж, — сказал Иван Гермогенович, — домой так домой. Пошли!
И путешественники вернулись в свою пещеру.
Утром чуть свет они перекатили на корабль последние бочки с мёдом, перенесли волосяные матрацы, захватили и яйца светляков.
Одно яйцо как сигнальный фонарь Карик прикрепил к верхушке мачты.
Суетился он, пожалуй, больше всех. И немудрёно. Ведь он так долго болел и так мало приложил сил для спуска и оснастки корабля, что ему теперь необходимо было работать больше Вали и профессора.
Бегая по кораблю, Карик командовал, как, казалось ему, должен командовать настоящий капитан:
— Эй, на юте! Подобрать шкоты! Валя смотрела на него широко открытыми глазами.
— А что такое «на юте»? — спрашивала она.
— Ну-у-у… Ясно что! Где ты стоишь сейчас — это и есть ют!… На корме, значит… Эй, юнга Валентина, шкоты подбери!
— А что такое «шкоты»?
— Не знаешь, что такое шкоты? Шкоты — это верёвки.
— А нельзя ли, — спросил Иван Гермогенович, — верёвки называть верёвками, а корму кормой? Карик горько усмехнулся:
— Можно, конечно, но тогда нас надо называть не моряками, а плавучим детским садиком.
— А мы уже моряки?
— А кто же? Пассажиры? Нам же вести корабль приходится. А если мы моряки, нам и разговаривать надо на морском языке.
Перетаскивая груз на «Карабус», отважные мореплаватели обливались потом, но как только корабль был нагружен, все уселись на палубе, осматривая размещённое на корабле снаряжение.
— Кажется, все перенесли! — сказал профессор. — И продукты, и матрацы, и снасти.
— Жалко, что не попался нам ручейник, — сказала Валя. — У него мягкая шёлковая паутина. Такие матрацы были бы лучше волосяных.
— Неженка! — сказал Карик. — Настоящие моряки даже на голых досках должны спать. Море неженок не любит.
— Но я, — сказал профессор, — не собираюсь быть моряком. Да и Валя, думаю, не мечтает о море. Поэтому ты можешь спать на волосяном матраце, а мы с Валей поищем что-нибудь помягче.
— Тут есть ручейники? — спросила Валя.
— Ну, свои домики выстилают мягким пушистым шёлком не только ручейники. Тонким шелковистым веществом выстилают свои гнезда трубки и звонцы, или, как их ещё называют, комары-дергуны. Немало и других насекомых могут одолжить нам мягкую подстилку. Я могу сходить поискать.
— Да нет! Доплывём и на волосяных матрацах! — сказала Валя. — Я боюсь остаться без вас. А вдруг опять кто-нибудь утащит нас или вас.
— Правильно! — закричал Карик. — Уж если ехать — так ехать.
— Ладно! Поехали! — сказал профессор. — Командуй!
Карик подбежал к парусам, взял в руки шкоты.
— Отдать концы! — закричал он громовым голосом. — Марсовые, по местам! Поднять сигналы!
Профессор выбрал причальную верёвку, аккуратно сложив её на корме.
«Карабус» был готов к дальнему плаванию.
«А хорошо бы, — подумал Карик, — пальнуть из пушки перед тем, как покинуть гавань…»
Но, к сожалению, пушки не было.
Карик прошёл по кораблю, переваливаясь с боку на бок, как заправский моряк, оглядел свою команду и тихо плюнул за борт.
